Ранний Питер пахнет тёткой

Ранний Питер пахнет тёткой.
Нос прикрыв, сквозит она,               
в модной шляпке и колготках,
по проспекту Лахтина.

Ах, зачем такое чудо
месит грязь ногой с утра?—
это старый муж, паскуда,
выгнал ночью со двора.

Этот страшный злобный карлик
дома бил её в лицо.
Рот заткнул поглубже марлей
и пинками на крыльцо.

Бросил шляпку и колготы
дряхлой ручкой в сырость луж
и, тотчас, закрыл ворота
перед тёткой, старый муж.

Вот она идёт и брызжет
горькой болью. Или нет?
Может быть такой сюжет:
начиталась тётка книжек...

Беговая. Ищет дядьку,
чтоб такого, как из книг:
ну, который выбрит гладко
и с большого "Мэ" мужик.

Сколько можно, как крольчихе,
жрать капусту и морковь
и одной в трусах, трусихе,
ждать того, кто вспашет новь?               

К чёрту куртку и рейтузы,
вот колготы, вот убор.
Не бюстгальтер и не блуза,—
только топлес и позор!

Есть ещё сюжет забавный:
тётка бой ведёт неравный
против нас со всех сторон,—
враг она. Она шпиён.

Мужиков вербует грудью
(любим мы, страдальцы, грудь),
из передних бьёт орудий,
не давая шаг шагнуть.

Оголившись, пушка сзади,
тут же ловит сальный взгляд.
Тех, кто вылез из засады,—
косит напрочь, всех подряд.

Что ж слабы вы духом, братцы,
пасть готовы тётке в срам?
Всем стоять! Стоять держаться!
День пройдёт и ночь, а там...

Там уже прискачут эти,
те кто надо, из систем.
Тётке на руки браслеты
и, прямой дорогой, в Кремль.

Что потом, не наше дело,
намотаем туже бинт,—
мы держались, братцы, смело,
не прошёл шпиёнский финт.

Этот враг уже нестрашен,
обезврежен без потерь.
Имена напишут наши
ярко-красным на плите!

А теперь вернёмся к тётке,
к той, что в шляпке и колготках.
Пригляделся и тупик:
в этих шмотках,он—мужик...