Жизнь, опалённая войной

На фото: мои родители Ведминский Семён Иванович, Ведминская Анна Николаевна и мой дядя Осипов Александр Николаевич. Светлая им ПАМЯТЬ!

Жизнь, опалённая войной.  Родители и наш дядя Саша.
               
                Жизнь, опалённая войной,
                Наполнена потерями, печалями, бедой.
                Но память о победах не угаснет никогда,
                Героев  помнить  будем мы всегда!

День Победы!Значение этого события не тускнеет  от неумолимого бега времени.
     Нет в нашей стране семьи, судьба которой не прошла бы через  испытание этой страшной войной, принёсшей боль и страдание нашему народу. Эта незаживающая рана, тревожащая душу и сердце всех, кто столкнулся с этой бедой.
      Мои родители, братья отца и матери воевали на фронте. Два папиных брата погибли.
Мамин брат Осипов Александр Николаевич   до войны  работал начальником планового отдела Чкаловской АТК.   В декабре 1942 года был призван в ряды Красной Армии. Служил в 507 стрелковом полку. 17 марта 1943 года был тяжело ранен. Счастье, что ему вовремя  оказали помощь, от взрыва снаряда был засыпан землёй, только сапоги были видны, так и обнаружили солдата. После лечения в госпитале был признан негодным к строевой службе и демобилизован в город Бузулук.   
«На фронте я видел, подруги, друзья,
Как целые сёла горели,
И пули, снаряды и пламя огня
О смерти нам песни там пели. 
Страдание и горе советских людей,
На фронте пришлось мне увидеть,
И первый раз в жизни фашистских зверей
Всем сердцем я стал ненавидеть.
На фронте контужен и ранен я был.
В Уфе  я полгода лечился
А осенью вновь я поехал на фронт,
На юг, защищать Украину…
  ….
На фронте меня часто мучил недуг,
Врача мы тогда посетили,
И снова я вижу родной Бузулук,
Зимой нас домой отпустили."
            Демобилизованный по непригодности воевать,  Александр Николаевич трудно адаптировался  в переставшей звучать для него жизни. Стихи, которых он писал всё больше, выплёскивали его душевную боль и физические страдания.  Тяжёлая контузия лишила Александра возможности слышать мир. Ни крика, ни  шёпота, ни плеска набегающей на берег волны, ни соловьиной песни.  Ни тревожно-зовущего гудка паровоза, ни ласкового голоса матери.
           «Не слышу речь, не слышу шума грома.
            О, кто бы знал, какая это мука-
            Сидеть весь день без дела у окна
            А в комнате такая тишина!
            Лишь шум в ушах – ни голоса, ни звука…»
                Отвернувшись, смахнула слёзы жалости, сестра Анна. Она в мае 1943 года уезжала на фронт, и в свои девятнадцать, глядя на Александра,  в одночасье поняла, легко не будет, войне искалечить человека и его судьбу - обычное  рядовое дело.
                И вот на фронт идут эшелоны за эшелонами, в одном из них – Анна Осипова. За плечами -  счастливое детство, прекрасные юные годы, в которых беззаботная молодость чудесным образом совпала с обретением в медицинском техникуме профессии, о которой мечталось.
                За окнами вагона – разрушенные города и сёла, обгоревшая боевая техника, печные трубы, среди чистого поля. И уже слышны раскаты. Не грома – артиллерийской канонады. Анна Осипова, фельдшер, приписана  к передвижному госпиталю 4-гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта в качестве хирургической сестры. А 4-я танковая  готовилась к сражению  на Курско – Орловской дуге.
         Госпиталь развернули в небольшом леске под Шепетовкой, всего три километра от передовой. Палаточный медгородок  вскоре был переполнен, а раненых всё несут, подвозят, некоторые добираются сами, на скорую руку перевязанные ротным санинструктором. Вскоре  и лесок уже не лесок, а госпиталь под открытым небом. Стоны, просьбы подать воды, перевязать пропитавшую кровью  все бинты  и повязки рану. «Сестра!», «Сестра!», «Сестра!»
       Трое суток без сна, глаза – в слезах и боли, будто в них  попал песок. Анна продолжала  почти на « автомате» готовить материалы к операциям, давала наркоз, подавала хирургам инструменты.  А надо было ещё отправлять подлеченных  солдат в эвакогоспиталь, посмотреть, нельзя ли использовать под госпитальную палату чудом уцелевший сарай, а повезёт - и дома близкой деревеньки. А перед этим и сарай, и дома вымыть, вычистить до медицинской нормы.  Приходилось и на боевом посту дежурить, фронт-то рядом, - прорвались бы немцы – не дай Бог! А такое тоже бывало в  фронтовой биографии Анны Осиповой. Не под Курском, правда, а уже почти под Берлином, в Люксенвальде попал-таки госпиталь в окружение. Прерываться пришлось с боем и потерями: погибли медсестра, младший лейтенант из охраны, шофёр пропал без вести. Дивизия пошла дальше, за ней госпиталь, а Анна… Анну оставили  при десятке раненых, которых транспортировать можно было только самолётом. Одного девушка запомнила на всю жизнь, гангрена лишила солдата, с простой русской фамилией Иванов, лет 50-и, которого ждали дома жена и пятеро детей, руки и ноги. Долго сидела около него Анна, держа за уцелевшую руку.
       Случалось, что госпиталь и сам ходил в наступление. Перед Краковым ждали отправки в тыл 1800 раненых. Немцам - такой  большой группе, в два батальона, не меньше – вроде взяться было неоткуда. Но – взялись. Завязался бой.   Шофёры, легкораненые, сами медики неожиданно для фашистов пошли в атаку. И – победили в этом неравном бою. Тяжёлая, смертельно опасная, не женская работа. День  за днём, неделя за неделей, весна за зимой.
        Но - пусть не часто -  доставала Анну тёплая, родная  рука дома. Чаще всего письмами брата Александра, старавшегося порадовать любимую сестрёнку стихотворными рассказами о тыловых новостях.  Не понаслышке, зная ужасы войны, он переживал за Анну, старался в письмах её поддержать. « Милая Анечка, по твоему письму видим, что ты переутомляешься больше, чем  мы думали.  Ясно, при такой работе и обстановке, железные нервы расшатаются. Нам очень жаль тебя. И мы также с нетерпением ждём конца войны и встречи с тобой, которая будет для нас большим праздником. Надеемся, теперь уже скоро настанет этот день. 
                «Пусть музыка заиграет,
                Страдали мы много не зря.
                Над миром пусть вечно сияет,
                Великой  Победы заря!»
                С непередаваемым волнением держу в руках  потрёпанные временем,  истлевшие письма с потускневшими чернилами. Некоторые слова разбираю с трудом,  читая их с лупой и  двумя очками. Письма датированы 1945 годом, адресованные моей маме, и бережно ею хранимые. Они перенесли меня в то далёкое время, когда  так была близка Победа над фашисткой Германией. В каждом письме, в стихотворной форме, волнительные строчки ожидания встречи, и радость Победы.
                «Ах! Радость-то, радость какая,
                Над Берлином – красное знамя!
                Реет победно и властно оно,
                Нам водрузить его суждено!
                Всюду слышится трепет сердец:
                Скоро. Скоро войне конец!!!»
       А  в начале 1944-го  в госпиталь 4-й гвардейской танковой армии поступил Семён Ведминский,  где познакомился с Анной.   Не зелёный юнец – за несколько лет до войны призван был на срочную службу в армию, где и застала его война. Воевал под Сталинградом,  под огнём, минными обстрелами врага, возил на наши позиции снаряды. Был награждён медалью «За оборону Сталинграда» А  пересев с полуторки на танк, первым на боевой машине ворвался в Каменец-Подольский.  Множество раз бывал в боях, трижды его танк горел. Во время лечения в госпитале,  Семён  узнал,  что  его экипаж  танка погиб.  Семёна  оставили при госпитале, где до конца войны служил в  передвижном госпитале завгаром и техником-механиком.
          В конце войны  Анна и Семён стали супругами, после войны - родителями  троих детей,  Галины, Владимира, Валентины. Родители прожили в любви и согласии долго и счастливо. Бережно хранили боевые награды. Её медаль – «За боевые заслуги», его -  «Орден Славы 3-степени», медаль «За отвагу», и другие медали. По 16-и благодарностям Главнокомандующего И.В. Сталина, как по карте Европы, можно проследить путь, который они прошли, каждую минуту рискуя жизнью: Орёл, Каменец-Подольский, Львов,  Бельцы,  Пиструков, Одер,  Трахинберг,  Одерский плацдарм,  Широттау, Зарау, Нойтштадт и Штейнау, Ратбор  и Бискау, Берлин-окраина, Бранденбург, Берлин, Прага.
          После войны  Ведминские, честно, как и воевали,  работали для Бузулука. Семён Иванович  - работал шофёром, осваивал целину и был за неё награждён медалью. Участвовал на ВДНХ, несколько раз избирался депутатом в городской Совет. А Анна Николаевна служила сначала акушеркой в роддоме, а позже медсестрой  детской поликлиники.
           Александр Николаевич  Осипов долго лечился, после контузии и потери слуха, но лечение не принесло желаемого результата.  Можно только догадываться,  что пережил он, когда понял, что глухая тишина  вокруг – для него навсегда. Своей семьи он так и не создал, а  посвятил  себя семье сестры. 
          Человек умный, добрый, бесконечно порядочный, Александр Николаевич, всего себя отдал нам, своим племянникам, а затем и нашим детям. Трудно оценить его заслуги! С  раннего детства и всю свою жизнь мы чувствовали его заботу и любовь.   
В детстве катал  нас на санках, читал  интересные  книги,   играл с нами, мастерил игрушки. Когда родители были на работе,  готовил и  кормил вкусной едой.  Помогал в учёбе, объяснял, направлял. Научил играть в шахматы, шашки. Водил нас на природу, в лес,  на рыбалку, которую очень любил и часто баловал нас свежей  рыбкой.
           Для нас он был вторым отцом, близким, любимым дядей Сашей.  Я бесконечно ему благодарна,  что он привил  мне любовь к поэзии, литературе.  «Галя,- говорил он  мне,- читай внимательно и ничего не пропускай, у Тургенева – природу, у Толстого не только мир, но и войну».  Любовь к рисованию – тоже от него. Часами сидел со мной, учил рисовать, показывал, как рисовать живое, растущее дерево, а не его красивую, но статическую силу.
          И вот теперь, спустя  столько лет,  его уроки пригодились.
          После ухода на пенсию, занялась творчеством, совершенствовала навыки, полученные в детстве от дяди Саши. Сейчас являюсь автором  нескольких книг стихов и прозы,печаталась в коллективных сборниках и альманахах. Стала писать картины с любимой природой, и каждый год участвую в традиционных  совместных выставках  художников нашего города. Много и моих персональных художественных выставок.    
Мои размышления о жизни:
Расставила  жизнь стальные капканы,
На длинных дорогах людских.
О, сколько здесь драмы,  боли-вулканы,
Слёзы, обманы, душевные раны,
Букеты болезней, арканы обид.
         С годами научимся быть мы сильнее,
         И жизни невзгоды встречаем  мудрее.
         И выход найдём, уклонимся от бед,
         Чтоб с новыми силами встретить рассвет!
 Спасибо родителям и  нашему любимому дяде Саше,  прожившим  нелёгкую жизнь, за любовь, за воспитание, за всё светлое в жизни и доброе, что дали нам, и всегда будут для нас примером мужества и оптимизма.
            Потомкам.
Я принимаю Ваш подарок.
Внимание искренне ценю!
И снова, словно хор цыганок,
Я о любви здесь пропою.
          Пусть в этой маленькой тетради
          Поток химических чернил,
          Расскажет внукам, шутки ради,
          Их дед писать стихи любил!
И, может быть, как я в палате,
Какой –  нибудь проказник внук,
В саду подруге на закате,
Прочтёт творение  робких рук.
                И, прочитав в тетради строки,
                О дружбе верной и весне
                Мои любимые потомки,
                Быть – может, вспомнят обо мне!
О, если их сердца забьются,
О, если смысл стихов поймут,
То, пусть тогда чернила льются,
Мои труды не пропадут!
5 марта 1948 год.
                Осипов А.Н.

Эпиграф к статье Ведминского Владимира.

Галина Шахмаева.