Мефиц. 4

Ночь на Субботу. Фауст, мятежный меж хладом и жаром.
То он на море, то он пред гротом, то ему б выпить из чаши, пожалуй.
То его манит, то унижает - червем пред Небом (где те скрижали?)
Где праотцов вековые заветы? Грех первородный... Выпью! Но где-то
Ангелов гласы запели... Запели!!!!!! Пасха! Христосуй...
Не выпито зелье... Бурое зелье в прекраснейшей чаше.
Нет. Не успел он. Субботе вчерашний день ни о чем.
Воскреснет Христос! Всех поцелует...
Помилует...
Бог.

***
Чаша, с которой не расстается в эту Ночь Фауст, была им извлечена из специального старого футляра, чтобы отпраздновать Великий День входа в Небесный Подводный Грот.

Эта чаша, достойная Пира Отцов, всегда шла по кругу, поочередно давая глоток каждому жаждущему пьянящего эликсира.

Hier ict ein Salf, der eilig trunken macht
Mit brauner Flut erfuellt er deine Hohle
Dan ich bereitet, den ich waehle
Der letzte Trunk  sei nun, mit ganzer Seele

Бурой жидкостью он наполняет твою полость (твою пустоту, твою пещеру)
Речь идет о первородном грехе.
В ночь на Субботу - перед Пасхой - Фауст так и не успел выпить.

Особо отмечу Цвет Эликсира. На котором многие не заостряют внимания, полагая что он blasses Licht, раз уж речь о первородном грехе, то есть об Адаме и ЕВе (blasses Licht - мертвенно-белесый свет, что-то наподобие лунного).

Вы, даже не успевшие выпить как и  Фауст, а только готовившие этот пир, неужели не заметили цвет в чаше?