Корова и Он

На полу холодном, в мраке безысходности -
после родов мочи не было стоять -
но в огромном сердце жилы верной гордости
продолжали мерно, явственно стучать.

Вечерами думы лишь о чистом стойле,
вкусном свежем сене и спокойном сне,
и поутру чистом и прозрачном пойле,
а потом о яркой, в зелени, весне.

Её кожа дряблая, блеклая и тусклая,
закорела жижа, трескаясь, в боках.
Ослабели дюже молодости мускулы
без ходьбы на солнце летом на лугах.

Но, однажды раницей, голоса послышались,
и в груди заныла тяга перемен,
и с угла холодного к свету она выдалась
прочь от плесневелых, серых, мрачных стен.

Шёл Он к ней стремительно, во святой решимости,
озарял пространство Его яркий нимб,
заявил Он гласно о непримиримости
перед рабским бытом низменным таким.

Тотчас же водицею чистою, прозрачною,
грязь отмыли споро чёрствую с боков
и она сиянием, чистотой охвачена,
стала самой радостной изо всех коров.

Починили лампочку в вышине у стойла
и пролился в скромный её угол свет
напоили вкусным и свежайшим пойлом
и стал хлев впервые сытен и прогрет.

Снится ей истомно, в сладостных конвульсиях
Его голос строгий, Его гордый стан,
что ведёт на пастбище во жару июльскую
в рай из зеленеющих сказочных полян.