Это Донбасс, детка!

 - Как живется вам, в республике? - часто задают мне вопрос друзья по интернету.
 - Да как, весело - отвечаю.
И рассказываю истории из жизни обычных людей, живущих на Донбассе…

 Ирина Ивановна, бойкая одинокая пенсионерка проснулась в прекрасном настроении.  Как - то сразу подумалось о добре, о любви к ближнему. Хотелось сделать что - то хорошее, помочь кому - то, совершить благородный поступок.
 - Мир спасет не красота, а доброта - размышляла женщина.
Не в силах удержать свои страстные порывы человеколюбия, ближе к обеду вышла она на улицу, прогуляться. Погода солнечная, обстрелов не слышно -  красота!  Смотрит, впереди нее бабка еле тащится с двумя сумками. Пожитки, видимо, тяжелые, потому та одну сумку пронесет метров пять, ставит на землю, возвращается за второй, и так потихоньку передвигается.
 - А вот и прекрасный случай подвернулся - Ирина Ивановна легко подхватывает одну сумку, чтобы помочь бабульке.
 - Давайте помогу!
 - Ой, спасибо - обрадовалась та.
 - Да не за что, все равно гуляю, почему бы не помочь Вам.
Идут вдвоем, Ирина Ивановна про себя умиляется, гордость распирает ее за себя.
 - Вот так надо помогать друг другу, тогда и мир станет добрей - думает она.
А бабка так и рассыпается в благодарностях. По пути, слово за слово, разговорились
 - Еду с Украины, устала. Мяса купила на той стороне, тяжело нести - рассказывает попутчица.
Ирина Ивановна немного напряглась.
 - Ну стоит ли ехать в такую даль, да еще через блок - посты туда, где нацисты бегают с факелами, за мясом? Как - будто, у нас его нет, да и по цене примерно одинаково - возмущается про себя, но вслух ничего не сказала. Идут дальше, а бабка продолжает
 - Уж как на той стороне хорошо, и тихо, и люди такие все весёлые да жизнерадостные, не то, что здесь, в республике.
 - Да чем же лучше, там фашисты к власти пришли, русский язык запрещают, армию на нас послали, сколько людей погибло!
 - Нет там никаких фашистов! Нормальные там люди, добрые. А язык украинский лучше русского, он и мелодичней и красивее. А особенно мне нравится на Западной Украине , люди такие душевные, и говорят все на украинском.
Не знала бабка, кому она рассказывает. Буквально через пару минут Ирина Ивановна, ярый борец с фашизмом, срываясь на крик, пытала свою попутчицу.
 - Так ты бандеровка! А ну говори, откуда приехала?
 - Я в Донецке родилась - не на шутку испугалась та.
 - Да плевать, где ты родилась, кто твои родители, небось с Галичины?
 - Они из - под Киева….
 - Понятно все, потому то ты так и нахваливаешь западенцев. А может ты шпион, может не мясо везешь, а взрывчатку? А ну признавайся!
 И чем больше старушка пыталась оправдаться, тем жарче Ирина Ивановна сыпала обвинениями в ее адрес. В конце концов, она все рассказала той и о бандеровцах, и о фашистах,  и о бабке самой тоже. На половине дороги остановилась, поставила сумку на землю
 - Сама дотянешь - и пошла  принципиально развернувшись в  другую сторону.
Идет, злится и думает
- Надо было назад отнести сумку!
И тут внезапно смех накрывает ее волной
- Ничего себе - помогла, сделала доброе дело - ловит себя на мысли и продолжает смеяться еще громче.

Обстрелы города в конце пятнадцатого года были уже не такие сильные, как раньше, но все равно, было страшно. По центру города уже не били, но по окраинам попадания в жилые дома еще были. Канонада из тяжёлых орудий была такая, что казалось, бьют по соседнему дому. Обстрелы начинались вечером и продолжались до глубокой ночи, а иногда и до утра.
Татьяна, вернувшаяся из Крыма совсем недавно, не могла привыкнуть к этому ужасу. Каждый вечер она металась по квартире, в поисках укромного места, чтобы спрятаться от обстрелов, но все тщетно, квартира угловая, вся простреливалась. Но, постепенно, день за днем, Татьяна пообвыкла, не так панически реагировала на взрывы, уже не сидела в туалете часами за стиральной машинкой, а однажды в перерыве между обстрелами, осмелела так, что открыла дверь и вышла на балкон. И тут, как говорится, картина маслом. В темноте, при тусклом свете фонарика, сидят за столиком соседи из соседнего дома, человек десять -  двенадцать, в основном женщины. На столике, похоже, и закуска и бутылка. Но главное, поют Катюшу! И чем сильнее возобновляются звуки канонады, тем громче звучит знаменитая Катюша! Страх улетучился. Так продолжалось с неделю, пока обстрелы стали тише. Вот просто выходили женщины на улицу и пели. А куда деваться, все равно, бежать некуда. Вот так и живем мы.