Книжные итоги - 2018
1. «Беспокойное лето 1927» - Билл Брайсон пишет портрет десятилетия через историю одного лета в Америке. Его герои - гангстеры и политики, банкиры и анархисты, бейсболисты и звезды Голливуда - торопятся жить и вписать свое имя в эту историю. Долгим летом 1927-го солнце стоит в зените и Эпоха Джаза достигла апогея, но на горизонте уже маячит Великая Депрессия. Чарльз Линдберг пересекает Атлантику на одномоторном самолете, а Герберт Гувер спасает жертв разрушительного наводнения и они не знают, что первому предстоит стать самым знаменитым фашистом, а второму - худшим президентом Соединенных Штатов. Их страна - это еще Америка Великого Гэтсби, но на её полях уже наливаются гроздья гнева.
2. «Девочки» Эммы Клайн - в своем дебютном романе 27-летняя американская писательница рассказывает о девочке-подростке, чей поиск любви и дружбы приводит в секту, списанную с банды Чарльза Мэнсона. Триллер, роман взросления, портрет эпохи и феминистское высказывание объединяются в трогательную и пугающую историю. В окутанной гарью, дымом марихуаны и ароматами цветов Калифорнии, одним - первые месяцы взрослой жизни, другим - последнее лето 60-ых.
3. «Воображаемые сообщества» - классический труд Бенедикта Андерсона об истоках и природе национализма. Андерсон выполняет, возможно, важнейшую функцию историка, показывая зыбкость и условность того, что сегодня воспринимается как данность - в данном случае национальной идентичности и разделения мира на нации. Путешествуя между странами и эпохами, автор анализирует роль печатного станка, газет и художественной литературы, официальной пропаганды и творчества, и даже музеев, карт и переписей населения в создании сообществ, живущих лишь в нашем воображении.
4. «Ориентализм» Эдварда Саида - родившийся в Палестине и работавший в Америке, глубокий знаток европейской литературы Эдвард Саид рассказывает о том, как европейцы придумали свой собственный Восток и поверили в него. Этот Восток Флобера и Лоуренса Аравийского, путевых заметок и научных трудов, стихотворений и газетных публикаций имеет мало общего с реальностью, но прочно укоренился в западном воображении. Саид не только показывает, как образ арабского Востока: загадочного и чувственного, но также отсталого и коварного был порожден фантазией европейцев, но и о том, как этот образ был всегда связан с отношениями власти и неравенства.
5. «Good Muslim, Bad Muslim» - книга Махмуда Мамдани - ведущего африканского публичного интеллектуала и профессора Колумбийского университета - показывает, как теория Саида может быть использована для анализа современной действительности. Вместо того, чтобы представлять терроризм порождением исламской культуры и искать в Коране истоки«Аль-Каиды» и ИГИЛа, Мамдани предлагает обратиться за ответами к недавней истории. Он демонстрирует истоки терроризма в позднем этапе Холодной войны и предлагает задуматься о том, что происходит, когда упрощенные псевдокультурные объяснения подменяют серьезный разговор о политической и экономической несправедливости.
6. «Белые зубы» Зэди Смит - параллельно с подготовкой к выпускным экзаменам в университете, Смит написала один из лучших современных романов на английском языке. Её герои - калейдоскоп иммигрантов из Индии и с Ямайки, генетиков и экологов, исламистов и ветеранов Второй Мировой, влюбленных подростков и пожилых супружеских пар - и всем им предстоит встретиться в новогоднюю ночь 2000-го года. Причудливое переплетение сюжетных линий образует захватывающую историю - порой невероятно смешную, порой - пугающе серьезную - яркий портрет Англии на рубеже тысячелетий.
7. «Уничтожьте всех дикарей!» - персонаж повести Джозефа Конрада «Сердце тьмы» пишет длинный доклад о необходимости цивилизовать африканцев в бассейне реки Конго. После долгих рассуждений о преимуществах европейской культуры следует безжалостный эпилог - «уничтожьте всех дикарей!» Шведский автор Свен Линдквист написал целую книгу, чтобы понять смысл такого вывода. Линдквист показывает как идея о допустимости уничтожения «отсталых» народов стала общим местом в Европе конца 19-го века. По версии Линдквиста, нацизм перенес колониальные практики в Европу, а Холокост стал возможным когда идеи об обреченности целых рас, ранее применявшиеся в Африке и Австралии объединились с европейским антисемитизмом. Он напоминает, что задолго до Второй Мировой немецкая армия истребила африканский народ Гереро и сам воздух, которым дышал юный Гитлер был пропитан идеями геноцида.
8. «Стихотворения» Уильяма Батлера Йейтса - подобно Лорке и Гауди в Испании, «певец кельтских сумерек» Йейтс был модернистом, искавшим вдохновение в традиции. Его символизм коренится в ирландских преданиях и легендах, порождая загадочный и волнующий мир. Но Йейтс не забыл и о современности, написав лучшую возможную эпитафию Пасхальному Восстанию 1916 года:
We know their dream; enough
To know they dreamed and are dead;
And what if excess of love
Bewildered them till they died?
I write it out in a verse—
MacDonagh and MacBride
And Connolly and Pearse
Now and in time to be,
Wherever green is worn,
Are changed, changed utterly:
A terrible beauty is born.
9. «История безумия в классическую эпоху» - французский философ Мишель Фуко поставил перед собой задачу написать о рождении современности через призму Безумия и показать, как средневековая терпимость сменилась с наступлением Нового Времени жестокостью домов для душевнобольных, а затем и более утонченным насилием психиатрических кабинетов. Как и в других своих работах, Фуко в первую очередь интересуется проблемой власти, в ней он ищет ответ на вопрос, как те, кто вдохновил самые пугающие полотна Босха, стали бесправными узниками Олд-Бэйли и Шарантона. В итоге автору удалось написать такую историю Безумия, после которой страшно задуматься об истории «нормальности».
10. «One World Divisible» - блестящая книга о мировой истории после 1945 года. Дэвид Рейнольдс с одинаковым мастерством пишет о Холодной войне в Европе, становлении независимых государств в Азии и Африке, американской политике и советской экономике. Но автор не только с легкостью перемещается между континентами и десятилетиями, но и анализирует изменение гендерных ролей, урбанизацию и научную революцию. В результате получается произведение не только научного значения ведь, как напоминает Рейнольдс, «превратить печаль в песню, боль - в поэзию, страдания в искусство» - это и значит быть человеком.
Свидетельство о публикации №119032905093