На смерть С. Я. Надсона

Я всматриваюсь в лик поэта утомленный
И пошлостью вседневной, и низкой клеветой,
Но верой в идеал священный осененный
И жаждущий к свободе приникнуть всей душой.

В очах его печальных сверкало вдохновенье,
В чело шипы вонзались тернового венца,
И с самых ранних лет раздумья и мученья
Легли зловещей тенью на все черты лица.

Душой он рвался ввысь, но жизнь его мечтанья
Развеяла жестоко, как пепел на ветру.
И грубый смех звучал, и крик непониманья,
И чернь ему являла презренье и вражду.

А он надеждой жил, и всей душой страдая,
На мир взирая грешный, пролил немало слез,
И выше звезд небесных молитвы воссылая,
Как мученик взывал: «О где же Ты, Христос?»

И верил, что с небес «Бог, обагренный кровью»,
Как прежде снизойдет к страдающей душе,
И язвы исцелит ее Своей любовью,
И явит правды свет томящимся во тьме.

Но как же он скорбел, воззрев триумф порока,
Как мучился, смотря на дикий наш разврат.
Напрасно он искал в железный век пророка
И скорбью с малых лет за ближних был объят.

Не внемлет этот мир благим увещеваньям,
Во все века пророк здесь мучим и гоним,
Но нет врагам его пред Богом оправданья,
Покуда не падут в раскаяньи пред Ним.

Как смело речь его элегией звучала
И лиры песнь была – поэзией скорбей.
Но тяжко было зреть страдавшему немало,
Как о любви кричал корыстный фарисей.

В груди его недуг все больше разгорался
И гасла жизнь земная, как ранняя звезда,
Но до последних дней за правду он сражался,
Из рук не выпуская дрожащего пера.

И вот явилась смерть – иссякли жизни силы,
Навеки смолкло сердце – и все ж поэт сей жив.
Хоть нем теперь язык – звучат глаголы лиры,
И он встает из мертвых – забвенье победив.