Сердце - Памяти Матрёны Панасюк

ПОЭМА

                Памяти Матрёны Панасюк,
                украинской партизанки

I

Вскинулись заломленные руки…
Шёл июнь…
                Чужие сапоги
Принесли жестокие разлуки,
Уравняв "фашисты" и "враги".
Сник тяжёлый колос в море крови
На примятых танками полях.
Встала вся Россия, сдвинув брови,
Зубы стиснув, – гордая земля.
Утонуло в орудийном гуле
Влажное сиянье детских глаз…
Вынимала Русь из сердца пули,
И в огне горела, и тонула,
Поднималась – и опять жила!

II

Помнишь, Мотря?
              Много было вас.
И в райкоме фиолетовые строки
О приёме в комсомол.
              Решимость глаз…
И готовность
             выполнить приказ
Или погибнуть.
     Он далёк – тот час.
Но билета красный огонёк
                не погас.
И снова – та решимость
          и сурово сжатая рука…
А Ильич – он смотрит со значка
По-отцовски строго:
                – Ты готова?
– Я готова! –
            два коротких слова,
Словно клятва,
               стойкая в веках.

III

Были слёзы родных,
               были стоны земли…
Ты одна.
             Ты – одна. Все ушли.
Бьются в мыслях прощальные
Десять слов – завещание:
До последнего вздоха,
До последнего стука
                горячего сердца
Защищать хуторок…
         А вокруг – только немцы.
Ты одна. Опустевшее  поле
           будто сжалось от боли.
А за полем – леса…
                утонули в тумане.
Ты одна? Не одна.
За твоею спиной – вся страна.
Постели из мха
                и крыша из ветра.
И забыто о бессонных ночах.
За столом – командир.
В огрубевших руках
            держит планы разведок.
А усталые головы
                подняты гордо.
А усталые губы
          повторяют мотив и слова:
"Уходили в поход партизаны,
         уходили в поход на врага"
Только вера в победу жива.
 
IV

– Ты ведь молодость губишь! –
                чужие слова…
Ты не слышишь сейчас,
             мысль опять и опять –
Землю, землю сырую, родную
В последний раз, как дочь,
                жадно поцеловать…
Этот – с белой повязкой –
                знакомый. Откуда?
И задумалась  снова: Готова?
Чтоб ни слова, чтоб молча?..
                Готова!
И вдруг:
              – А ведь я тебя знаю:
Соседями были. Не помнишь?
И спокойно:
           – Попалась вот – видишь.
Ещё  и  не  били. А  будут…
Ну да что с тебя взять!
                Не надо.
Не обижу. Ты иди.
               Я ведь водки не пью,
А от немцев –
                лишь эта награда…
Смех один – партизанка…
Иди! Не дрожи – не убью.
Блузка лёгкая…
                Грязь. Холод.
Первый снежок.
Быстрее, быстрее…
Снова жить. Только жить!
Снова бить вас, проклятые!
Это кто там? Солдаты!
                Быстрее, быстрее…
Вот спасительный лес
И на сгорбленной ели –
                спасительный крест.
 
V

Было всё.
            И друзей хоронили.
Таковы  партизанские были…
Было голодно, Было трудно –
Таковы партизанские будни.
Мотря – девочка тоненькая…
Да тебе б каблучки –
                как крылышки–
И вспорхнула бы в вальсе,
                и скрылась бы…
Да тебе бы платьице белое!
Ты ведь так его и не надела.
Что там платьице!
                Разве дело
От народного горя пятиться!
Сапоги, телогрейка,
              автомат и патроны,
               гордость взгляда.
Это вам не какая-то
                девочка в белом.
Это наша Матрёна –
                глаза отряда.

VI

В сарае темно…
       И кругом – только ругань,
Скрежетанье зубов
         озверевших бандеровцев.
Борона… Зубья острые, злые
Вгрызаются  в  кожу больно
Сжала губы  ты: "Вытерплю!
Что же, пусть умру –
           им не добиться только
Ни стона, ни слов.
Эти ногти,
            не знавшие маникюра…
Иглы длинные –
        можно до сердца прошить…
– Дура!
Ты же  можешь сказать всё –
                и жить!
Пусть беснуются вволю.
   Только б выдержать.
только б не вскрикнуть от боли.
И опять, как прощание
Бьются в мыслях упрямо
                слова-завещание:
"До последнего стука
               горячего сердца…"
Нет! Оно ещё бьётся.
            Ты жива. Ты молчишь.
Ты погибнешь без стона,
                без звука.
Только губы разбитые
                землю целуют…
А-а-а! Ты так,
           большевистская сука?!
Ну, терпи же, терпи!
           Закопаем живую!
                Сожжём живую!
…Снова этот наказ:
          "До последнего стука…"

VII

Что есть тишина –
           в это даже не верится.
И большая умолкла страна.
Только слышно –
               в ночи всё стучит.
Беспокойное сердце.
А бандиты не могут
               никак разобраться,
Как заставить девчонку
              заплакать, сдаться.
– Вот упорная дрянь!
                Хватит ломаться!
Подошёл он, заросший:
         – Мы сейчас тут попроще…
И вдруг грудь ножом ей, живой,
Обессиленной пыткой, рассёк.
               хлынул алый поток…
В горсти скрюченных рук
Словно пламя, он сердце поднял.
Сердце билось!
                Любовью к жизни!
Сердце билось
       любовью к Родине!
Отыскали часы…
         Стрелка рыжая движется…
Тело умерло – сердце бьётся!
В любопытстве
               притихли бандиты.
Пять. И десять. И двадцать минут…
Стрелка движется.
                Сердце бьётся!
У бандитов – глаза из орбит:
                – Святая!
Сердце билось, как время,
    билось сильно, как вечность!
Как им быть?  Что же делать?
                Уйти? Разрубить!
И ножом – сердце надвое:
              "К чёрту! Нечего!"
А истерика? Время  залечит.
Но и после мерещится
                в страшной ночи
Где-то в небе, и в поле, и всюду –
Беспокойное сердце  стучит!
Стучит, словно рок,
                словно ненависть.
У колодца сожгли коченелое тело
И засыпали серой глиной.
Только снова  из горла колодца,
Из-под самой земли
         сердце бьётся свободное,
Бьётся любовью к жизни.
Бьётся! Бьётся любовью к Родине!

VIII

Ты комсомолец?
               Ты в звенящий век
Не знаешь запахов
      разрывов и смертей, и горя.
Ты – счастливый человек,
              живёшь в своём дому
И радуешься  счастью своему
И счастью своего народа.
          И вновь цветёт природа.
Они смеялись тоже и любили,
Как у тебя, сердца их гордо бились.
И, караулы выковав из стали,
Ждут матери героев до конца.
А как сказать им, чтоб не ожидали?
Стучали гордо юные сердца
И так же гордо биться  перестали.
Но не умолкнув в беспокойный век,
Они пульсируют
           в горячем ритме строек
И знаешь ты, и каждый человек,
И помнит Родина своих героев.