Москва Гиляровского

Твой лик почти забытый и старинный.
Московский дворик в окружении церквей.
Извозчику не пожалей пятиалтынный,
Чтобы домчал в Хамовники скорей.

Москва мужицкая. Москва кабацкая.
А на Хитровку даже пристав не зайдёт.
Там публика отпетая, бандитская.
Обчистят мигом. И сам чёрт их не найдёт.

Кипит воскресный рынок.
На Сухаревке бойко продают.
Скупая краденое за бесценок
Барышники втридорога дерут.

В глазах рябит от множества товаров.
Набитые пустели кошельки.
Чуть в стороне стояли лавки антикваров.
Пестрели букинистов островки.

Своенравная Неглинка разлилась,
Вырвавшись из каменного плена.
К первым этажам она рвалась,
Вся в зловонье мусорного тлена.

Регулярно повторялись наводненья.
Городская дума как всегда молчит.
Магазины вновь несли убытки и лишенья,
Но засор под Театральной не пробит.

У Купеческого клуба оживленье,
Лихачи спешили сани подавать.
Одурев от яств, в питейном настроеньи,
Богачи желают в "Яре" пировать.

Там голосистые цыганки
Снимают грусть тоски с души.
Среди купцов бывали перебранки,
Любовницам сулили барыши.

Только во французском "Эрмитаже"
Подавали знаменитый "Оливье".
День и ночь стояли экипажи,
Принимавшие господ навеселе.

Напротив губернаторского дома
Была Тверская часть и каланча.
Колокол звучал тревожно и знакомо,
Вдалеке пожар дежурный примечал.

И неслись пожарные обозы,
Впереди трубящий вестовой.
Поотстали малость водовозы,
Громыхая по булыжной мостовой.

Трёхэтажный модный особняк
Пламенем и дымом охватило.
Для заядлых игроков это пустяк,
Если в картах сильно подфартило.

На десятки тысяч шла игра.
"Сторублёвые" столы не отпускали.
Так бы и сгорели шулера,
Да пожарные насилу их прогнали.

В Татьянин день полиция бессильна.
Студентов трогать не велят.
А после возлияний шумных и обильных
Они "Долой самодержавие!" кричат.

Какой москвич не знает Сандуны?
Дворца достойны интерьеры.
Здесь, облачившись в тогу, все равны -
Чиновники, простолюдины, офицеры.

Лавируя меж звенящих трамваев,
Потоком машин и такси окружён,
Унылый извозчик с обидой вздыхает.
Он шумной Садовой совсем оглушён.

Задыхается от транспорта столица.
Многомиллионный город встал.
Через год должно метро открыться,
Сверкая мрамором подземных зал.