Из записок проводника. Эпилог

Вот и все. Простучал по рельсам последний рейс, заманивая горами окрестностей Новороссийска, отгремели последние концерты. Я бережно складываю свою целинку, чтобы убрать ее в шкаф. Теперь уже надолго. И больше нет на ней командирской звезды, лишь сиротливое пустое место там, где была она. Тихо звякнув напоследок нацеленными на нее со всех сторон значками, она ложится на полку. Вот и все.
Я оглядываюсь назад, на последние пару лет, проведенные в суетливой жизни отряда, полной "крайних сроков" и гор работы, на свой отряд, на свои целины. Как же жаль, что их было только две, что я не повешу на свой воротник третий кирпич, гордо заслужив звание первого старика отряда. Как же жаль, что мне пора уходить. Мой отряд. Родной мой отряд, мои бойцы, мои друзья, мое наследие, моя память. Боже! Я даже представить не могу, сколько всего ещё для меня значит это слово, такое короткое и большое: "отряд". Я помню, как мы спорили, выбирая название, и горжусь, что прижился мой вариант.
Горжусь тем, что я был его командиром, что это я спас отряд от развала. Горжусь своим званием бойца и правом носить целинку. Помнюю, как уезжали на первую целину отрядом, который состоял из одних неопытных кандидатов, за исключением создателя нашего отряда. Помню первое ночное дежурство, как я впервые на безлюдной тихой станции встречал рассвет где-то по дороге на Москву, съежившись от утренней свежести. Я помню своего первого напарника. Я помню невероятное множество всех тех курьёзных случаев, произошедших на целине, как мы праздновали дни рождения и ели пиццу на берегу Волги, как гуляли по новому городу и мечтали вернуться домой. И как мечтали снова рвануть в рейс, устав от суеты мирной жизни. Помню, как решили, что первая целина нашего отряда будет считаться "золотой". Но теперь... Для других встаёт целинная заря. И кончен бал. Больно. Невероятное количество правды сокрыто в отрядных песнях, таких близких, играющих на струнах души, в них сказано все то, что можно понять лишь пройдя через это. Простите меня за этот сумбур в речи, но никак не деться от него, когда вдруг понимаешь, что расстанешься с чем-то очень для тебя важным.
Я сильно вырос в отряде, многому научился, многое понял, ещё больше - увидел. Вся Россия, от побережья Черного моря и огромного "рэда" Питерского резерва до той самой платформы в Нижневартовске и оперного театра Новосибирска. Я это ВИДЕЛ. Я стоял на перронах десятков станций по всей России, зазывая пассажиров вернуться в вагон. Я успел привыкнуть к вагону, как к дому, в котором живёшь. У меня есть друзья во многих городах, даже в тех, в которых я не был. Все это я получил благодаря целине.
Ловлю себя на том, что так и стою, смотря на целинку. Рука не даёт закрыть дверцу. Как? Ведь это лежит мое студенчество, мое лето. Как с этим попрощаться?? Нет, я не боюсь. Я знаю, что уже вырос из этого и готов двигаться дальше, применяя те знания и умения, которые получил здесь. И все же... Светлая грусть.
Лежит целинка. И я ее не скоро надену. На стене фотография в рамке: на ней улыбающийся я, окружённый своими бойцами в таких же синих "куртках", мы "делаем крылья" и держим флаг нашего отряда. "Зилант". Спасибо вам, ребят, люблю, надеюсь на вас и не прощаюсь. Очень много, к сожалению, так и не сказано. Но вы и так поймёте. Да, я больше не поеду на целину. Да, я больше не в отряде. И все же, одна вещь уже никогда-никогда не изменится: я боец. И даже не нося целинку, но моей спине всегда будут крылья зиланта. И это - последняя записка проводника.