Николай Бухарин

                Баллада.
Власть чует анемию и усталость.
Царизм себя изжил. Бурлит страна.
Стратегам царской клики примечталась
неброская победная война.
     Но эта (в думках дурня) благодать
     предстала вдруг Мукденом и Цусимой.
     В них социальных поражений символ  -
     грядущих – мог провидец увидать.
И если что – царизму не спастись.
Колосс на глиняных ногах воочию.
Большевики попробовали: прочен ли
трон царский? И нельзя ль его снести?
     Но оказалось, что на свой народ
     на этот раз хватило силы царской.
     И вот из края в край по государству
     мертвящим маршем смерть сама идёт.
На баррикадах выстрелы заглохли.
Лютует власть. В крови пожар утоплен.
Но признак русский есть – ни вырвать, ни стряхнуть:
в России почва – торф. Пожар уходит внутрь.
     Себя готовят к жертвам, словно к счастию,
     для революций – мальчики лобастые.
     И среди прочих, светел, юн и чист,
     московский ясноглазый гимназист.
Бухарин Коля. Он спортсмен - борец, гимнаст,
но – для азарта, за призами не гонясь. 
Ещё читатель, для всего открытый.
А в знаниях – ну просто ненасытный!
Адепт Системы, коллекционер. 
И, нет, совсем не вдруг: революционер.
     Живейший ум, враг всяческого тленья,
     свободы ищущий и мыслям и делам.
     Не вызывает вовсе удивленья,
     что гимназист пришёл к большевикам.
Умён, открыт, без бзыков бонапартьих,
идейщик - теоретик школы Ленина –
ну как не стать ему любимцем партии,
тем паче молодого поколения!
     …В тот год был пик протуберанцев Солнца;
     взрыв социальный следом в резонанс.
     Лавиной Революция несётся!
     А Бог – он с кем? За нас иль не за нас?
Ещё вчера держал свою ты линию.
Ты Ленину, свободный, возражал.
А нынче, у событий на стремнине,
держи баланс на лезвии ножа!
     И мысли ни на миг – отпасть от партии!
     Пусть очертя башку, пусть напролом,
     пусть в диком упоительном азарте,
     пускай Харибды, Сциллы косяком!
Но кто хотел, тот на заметку взял
(и в дружной, мол, семье не без урода!) :
ты – не как все, ты белая ворона –
о жертвах бойни Октября в Москве рыдал.
     Но – душу спрячь и до поры не трогай,
     и лишь потом воспоминаньями тревожь.
     А Кормчий плот провёл среди порогов,
     и – умер. И в стране сменился Вождь.
И ты востребован. Вождь без тебя не может,
умищем явно ты не рядовой. 
С тобой врагов, как лютый волк, он сгложет,
твоей харизмой победив и головой.
     «..зиновьевщину выдираем с мясом,
     да с нею разом сонмища врагов...
     Но стоп, Бухарин! Что, заигрывать с крестьянством?
     С неисчислимой армией рабов?!
Их на закланье мне сама судьба подносит.
И не дождётесь, не сваляю дурака.
Но – тсс! Не вслух. Об этом после, после…
А ты, Бухарчик, отдохни пока.
     Невидную прими вот должностишку…»
     А что ему? Он прост. Всегда таков.
     Соображенья рейтинга, престижа
     взвучь не ходили меж большевиков.   
ВКП(б) есть монолит, металл!
Вот разве только скрытно, подковёрно…   
А что ему? Он белая ворона,
о власти ни секунды не мечтал.
     Он кенар, если к бою не трубят.
     Открытый, как художнику натурщица.
     Борец, творец… «Вот, кстати – Конституция!
     Вот поприще, достойное тебя.»
Триумф шизы-тире-сюрреализма:
ну кто бы знал, что через тройку лет
исчезнет отовсюду твой портрет,
творца апофеозы гуманизма?!
     Холодный ум, внутрь обращённый взгляд.
     «Своё ты сделал. И умри, Бухарчик».
     Всё как всегда. «Использовал и схарчил» -
     в других, похожих сферах говорят).
Да, ты теперь отыгранная карта,
и знает только Вождь их тайный ход.
«Что, Николай, давно не отдыхал ты?
Возьми-ка отпуск, а работа подождёт.»
     …Как в детстве (помнишь?) юный ум томится,
     вдруг чувствуя: как мало ты постиг!
     А жизнь не ждёт, безудержно так мчится!
     На крышу гонит мальчиков инстинкт.
Неотвратимость, как топор, нависла.
Вдруг ощутил, как стал враждебен мир.
Пришла потребность в постиженьи смысла.
Не потому ли вдруг возник Памир?
     Ты шахматист. Отсюда, с Крыши Мира
     твоей яснее партии финал.
     Ну что ж, пора. Теперь анализируй,
     в какой момент себя ты проиграл.
Понёс свою ты голову на блюде,
и на спасенье шансы потерял,
приняв посыл краеугольный: люди –
расходный только лишь материал.
     Тогда и началось твоё падение,
     а в нём, в падении есть даже упоение!
     В нём страшен самый лишь последний миг.
     А кенар – пел! Хотя бы должен - в крик.
В Москву! К своим! А там - в момент исчезли
однопартийцы, дружеский народ.
И ты – один. Удушливо, как если
из воздуха откачан кислород.
     Да нет, неправ ты. Логика подводит.
     Тебя почти что нет, они (пока что!) есть.
     И – наконец. Приходят. Вот он. Вот он, вот он –
     тобою ожидаемый арест.
Коль с дьяволом игра – финал заведом.
Зато – азарт в душе твоей не гас.
Уходишь в чёрном ты. Вернёшься - в белом.
Игра в кульбиты в почести у нас.