Бодались бараны

Бодались бараны. Бодались серьезно.
Взывали к жрецам – и верховным, и грозным.
Делили бараны овечую шкуру –
от ярки, которую кончили сдуру.

Один был рогатым, второй – златорунным.
Жрецы натянули и вожжи, и струны.
Жрецы заключали пари на копытных
и жили – как жили: и сладко, и сытно.

А там, у баранов, дымились дороги,
делились и бабы, и куры, и боги,
и красились стяги в цвета синеглины,
и рушились веры, и рылись могилы,
и плакали ивы в растрепанных косах,
и бегали дети, не евши, и босо,
и падали звонницы, стыд погребая,
и не было видно начала и края…

Бараны ж бодались. Рога обломавши,
склонился один над сородичем павшим
и понял вдруг: в дырах руно не пригодно,
и, значит, не купят – не стильно, не модно!

Безрогим уродцем с потрепанной шкурой
и сам он -- ни к черту: башкой и натурой…

По Дикому Полю он брел безучастно:
потеряны ярка и враг в одночасье.

И боги на круги вернуть неподвластны:
наверное, стадным лишь в стаде есть счастье…