Горностай

В чёрно-белом лесу кровь свежее воды.
В чёрно-белом лесу смерть похожа на сталь.
Я бегу средь деревьев, сметая следы,
Прочь от пуль и любви в беспросветную даль.

Ночью воздух не тот или влага не та.
Ночью хлеб не бери, не кусай и не ешь.
В тесном дуле ружья отбивает свой такт
Обречённого времени серая плешь.

Ночью хлеб не бери, не кусай и не верь:
В этих чёрствых руках вместо ласки - огонь;
В этих карих глазах - плоть на желтой траве;
В этих чёрных слезах - алой вечности сон.

Прочь от гнева и мглы по земле и камням,
Задевая ветвей расплетённую сеть,
Я бегу от людей в золотые края,
Где от жара тоски мне придётся сгореть.

Где в меду и в смоле, среди нор и корней,
Горькой проседью сядет на лапы рассвет.
Он, по шёрстке скользя мимо серых теней,
Перечертит разбойничьей радости след.

Ночью воздух не тот или влага не та -
Мои родичи голые в мёртвом соку.
Завтра плеч невесомых сплошная черта
Перекроется заревом сдёрнутых шкур.

Алой вечности сон превратится в пустырь.
Мякоть хлеба сожмёт жёлтый порох в тиски.
Кареглазому пламени долго не стыть:
На заре тихий ветер сметёт все шаги.

Этот хлеб не бери, эти руки кусай,
Проникай прямо в плоть, раздвигай её гладь.
В чёрно-белом лесу смерть похожа на сталь.
В красно-белых руках смерть - сама благодать.

Я бегу средь деревьев в безбрежную даль
По земле и камням, чтобы память распять.
С ощетиненных лиц, где трепещет печаль,
С чёрствых рук, с хрупких плеч, охраняющих шаль,
У природы, что ночью надела вуаль,
Чёрно-красную кровь,
Чёрно-красную кровь,
Чёрно-красную кровь
Я молю свежевать.