Шестой день

пропитанный бензином фитиль неохотно вспыхивает от искры.
следом начинает тлеть поднесённая табачная стружка.
на этом богом забытом пути путник будет надёжно укрыт,
его дряблый скелет от голода кожей обтянется туже.

сквозь мозолистые пальцы тянутся в лёгкие смолы.
вокруг тишина, лишь ветер гуляет да слышен цокот копыт.
он поменял на грязь и ухабы этих дорог свой кров и быт.
в лужах проскакивает силуэт, что уже чертовски не молод.

столько бессвязных мыслей в пути перебивают друг друга:
от цитат Ницше, до вчерашней пьяной стычки в трактире.
в юности яро высил себя чем-то законченным, наподобие круга,
но так вышло, что годы свели все к полоскам пунктирным.

словно детектива тайна тот самый сюжет его голову душит,
будто дурманящий яд травит мысль о дне, в который решил быть один.
самое сложное - уходя, как ни банально, самого себя убедить,
что от этого не тебе, а кому-то другому станет попросту лучше.

затухший бычок летит в сторону, лошадь покорно тормозит у обочины,
путник соскакивает с повозки, падает сутулой спиной средь трав.
ещё вчера все не было плоским, ещё вчера он был уверен, что прав.
сегодня видится вздором бунт, сегодня снова им все испорчено.

сердце внемлет, что выбора нет: он разворачивается в тишине,
и вот уже поводья бьют лошадиные бёдра, усиливается скрип колёс.
его не было несколько дней. быть может, ослаб её гнев?
и снова место своё займёт он, ведь больше не хочет свободы
до следующих слёз, до следующих бед,
до следующей субботы.