Вот я и задумался, скорбя...

День с утра ничем был неприметный.
Мама с дочкой транспорта ждала.
Восемь тонн, в час двести километров –
так вот смерть внезапно к ним пришла!..
     У киоска сев, пропойный нищий,
     пиво пригубив, жуёт сырок.
     Врач, за «штуку» выдавший больничный,
     в назиданье прочим тянет срок.
В телике моём мелькают кадры:
вот политик, морда кирпичом.
Перегнав в оффшоры миллиарды -
чист, как голубь, в деле не при чём.
     Мотану в глубинку. Тоже тошно.
     Новостям уже не удивлюсь:
     тот, пропив последнюю картошку,
     спьяну да с тоски залез в петлю;
тот уехал в город и доволен,
помнить – ни о чём и ни о ком.
Омертвевши, зарастает поле
чахлым молодым березняком.
     Что-то, как-то, жизни меж и смерти…
     Власть Советов в прошлом здесь  была ль?
     «Боинг» краем неба синь прочертит,
     как вода, сомкнётся тут же даль.
«Боингам» небесные маршруты –
Канны и Канары, тру-ля-ля!
Бонзам – золотые парашюты,
а деревне – водка да петля.
     Вот я и задумался, скорбя:
     вся вот эта мерзость запустения,
     это отупелое терпение
     да неадэкватность поведения –
     может, это этноса старение?
     Может быть, изжили мы себя?