Россия не гасится

Маячь, сигнальный наш,
стояч, огни не спрячь,
а став в ночи прохладной
стихом для нас,
стих наточенный,
вода в крови розова,
Россия не гасится.
Масок много – эксцентрика,
но нет такого
другого.
Нордический норд,
снег с лица стерт,
остались теплолюбивы
падки до мордобоя.
Что им до песен и мольб?
Церковных крестящих лон,
по сути дела, на кон
не ставят и никого
не ждут в мире снов.
Медяк подброшен,
а дальше,
ночь пала на лицо
считай,
что мне опять не спалось,
потерта и расхлябана
твоими масштабами,
не могу так,
невнятный говор,
любовь – ролеркостер
шторма похлестче
и черта коя
перед тобой робею...

А ты – Супернова.  Видна мне.

Уколовшись об холод и айсберга шип,
я стелю тебе шкурку овечью, овечью.
Черный космос, я падаю, нет, я лечу
над речью, над речью.

Грусть моя ластится
к свастике мастера,
пытаюсь думать взрослей,
но если детства и нет
то, как взрослеть до
достойной фразы твоей,
ты так далек,
пытаюсь выбраться – вент,
ползу по лестнице – свет,
во тьме нащупала люк,
я выше люка люблю,
я до смерти хочу ласк,
твое немецкое «найн», ты говоришь не для нас.
So, fuck it.
Здесь и сейчас фитиль надежды погас,
воском выгорел весь,
в неверии мест,
я та русалка на камне, внимаю волнению пен,
датский Копен
рыбацких сетей.
Обещай, что вспомнишь о ней.

Синеватым мерцание маленьких лун,
подвенечные светлые свечи, свечи.
Смягчить поцелуями губы хочу
от трещин, от трещин.

Устав от дьявольских манс,
стихотворения – понт,
мерзавец в инее мерз
без предварительных ласк,
я по глоткам тебя пью,
иду во тьме наугад,
в сиянии снега ослеп,
побит поэзией хамств,
и гений вопит: «Умрите,
мы от мороза сопливы,
мы очумели от мрака,
безропотные курсивы».
Где тот космический грот
голодный до слезы слизи?
Пустынь бесплодного поиска
необъяснимы капризы,
но я иду и иду, и иду, и ищу, где тот, слезлив,
любви белый ледник,
где мы будем счастливы.  Снись.

И нам с тобой видеть такое
сияние Авроры седое,
смотри – наивна она,
но сперва,
обещай, что ты не станешь
ни болен, ни стар.

Как звезда.  А постель моя будет пуста.

Уколовшись об холод и айсберга шип,
я стелю тебе шкурку овечью, овечью.
Откровение души, без тебя ничего я
не значу, не значу.