Князь Ярослав Всеволодович Глава IV часть 1

Конец Руси - гибель Рязани

Первым шагом Ярослава
Было вычистить Рязань.
Малахольного Ингвара
Гнать с Рязани, есть же грань.

У него одно бахвальство,
А Рязань вообще-то ключ.
Не  ценить врага – нахальство,
Даже если ты могуч.

Ярослав предложил князя
Юрий Северский, он сын
Того Игоря, как сглазя,
Кончаковским пленным был.

И Великий согласился,
Подписав такой указ.
Юрий тут же подключился,
Видя сущность без прикрас.

Новым шагом Ярослава,
Он разведку возродил.
И разъезды, как орава, …
Жажду этим пробудил.

В октябре вдруг сообщение
От разведчиков своих.
У татар пошло движение
Конных, пеших и других …
А на Волге в это время
Джихангир собрал совет.
Всё чингизовское племя
Первый раз вдруг вышло в свет.

Кроме Джэбэ, Субэдея,
Гуюк-хан, Мунке, Кадан.
Каждый воинством владея,
Ждал приказ, что будет дан.

Бату-хан начал не сразу,
Долго, пристально смотрел.
Произнёс всего лишь фразу:
- «Начинаем! Я созрел …»

После паузы недолгой:
- «Дервиш мой Хаджи Рахим
Призывал закончить Волгой,
Русь не Степь с концом плохим.

Нет его! Он у Аллаха!
Но я деду клятву дал.
К морю выйти и без страха
Мир пленить, о чём мечтал.

Эта клятва мне дороже,
Хоть Хаджи Рахим и свят.
Русь занять Аллах поможет!
Есть другой на это взгляд?

Можем здесь остановиться,
На Дунай ещё сходить.
Есть где жить, расположиться …
Или всем не угодить?»

Бату-хан сощурил глазки.
Вдруг поднялся Гуюк-хан.
- «Мы пришли не слушать сказки!
Где он?» - и спросил: «Твой план!»

Бату-хан поднялся с трона:
- «Первым будем брать Рязань.
Ждут нас в Киеве, их зона …
Мы придём собрать лишь дань.
Субэдей! Ты будешь первый,
Твой тумен поёдёт вперёд,
Как таран и способ верный,
За тобой орда пойдёт.

Я с туменом пойду следом,
Гуюк-хан на левый фланг
На Владимир, он под снегом,
Так что труден каждый шаг.

А Кадан Смоленск в осаду,
Можешь штурм не начинать.
Как управимся, мы сразу
Будем там права качать.

Вот такая перспектива,
Диспутам не подлежит.
Здесь не план, а директива,
Исполнению надлежит!»

Первым вышел в вихрь ноябрьский
Субэдей – его тумен.
Снега нет, дубак декабрьский
В транс вогнал теплу взамен.

Люди мёрзли, коченели …
На ходу костёр никак.
Согревались, как умели,
Даже хан без всяких благ.

Рядом с ханом неотлучно
Ехал пленный проводник.
Не всегда благополучно,
Ехать только напрямик.

А всего их было трое,
Каждый был ещё толмач.
Впрямь считали, что былое
Было сплошь из неудач.

Тропы, глазу чуть заметны,
Субэдей не видел их,
Для них не были секретны,
Словно Степь хранит своих.
               
Первый снег, как актуально!
Легче стало вдруг дышать.
Корм коням не идеально,
Сложно стало доставать.

Чаще делать стал привалы,
Субэдей всё понимал.
Есть природные завалы,
Есть свои, а их он гнал.

Вышли к лесу, стало легче,
Всё же нет проблем в дровах.
Ветер слабже, наст покрепче,
Небо просто в облаках.

Вдруг разъезд, а было утро,
Увидал трёх мужиков.
Те в кусты, монголы шустро
Их скрутили, как волков.

Притащили к Субэдею.
- «Кто такие?» - их спросил.
- «Мы охотники. Имею
Дичь, вот зайца упустил».

Русских видел хан впервые,
Мирных русских, мужиков.
Без оружия, живые …
Луки, … ясно и без слов.

Раз охотник, значит надо
Всё иметь, чтоб зверя бить.
Не убьёшь же волка взглядом,
Росомаху полюбить …
- «Где готовите? Где спите?»
- «Лес для нас и стол, и дом».
- «Показать нам не хотите,
Как устроиться со сном?».

- «Отчего же, это можно.
Убираем всюду снег,
До земли, это не сложно
И костёр, где снега нет.

У костра всегда блаженство,
Когда целый день бродил.
Здесь еда, как совершенство.
Если в воду угодил,

Отдохнуть и обсушиться
Идеальный вариант.
А когда же спать ложиться,
Нужен, в общем-то, талант.

Убираем головёшки
Или гасим, чтоб без искр.
Стелим старые одёжки
И ложимся. Где ж тут риск?

До утра жар остаётся,
Как на печке полежал.
Даже пёс спит, не проснётся,
Словно леность поддержал.

А снаружи три лесины
В перехлёст вершиной внутрь.
Зажигаем, греем спины,
Способ этот стар и мудр».

- «Вы мне это рассказали,
А на деле показать?»
И пришлось, как им сказали,
Сделать явью, так сказать.

Субэдей смотрел пытливо
За работой мужиков.
С топорами так … игриво
Всё кромсали и без слов.
Он невольно загляделся …
- «Вот, как надо лес валить!
Без костра, смотри, согрелся,
Трудно будет победить.

Убивать их запрещаю!» -
Тут же громко объявил:
- «Как врагов, не защищаю,
В плен брать, вот что я решил.
               
Скоро лес непроходимый,
Будут просеки рубить.
Камнемёт неустрашимый
В тайге можем погубить.

На урусов вся надежда,
Что доставят их в Рязань.
Стены – города одежда,
Рухнут, словно это ткань».

А в Рязань, причём весь в мыле,
Прибыл с Киева гонец.
Хоть уставший, был он в силе
Рассказать всё, молодец.

Мол, разведка доложила,
Ярослав просил сказать:
- «Что Орда всё же решила,
Юг пока не утруждать.

Основной тумен Батыя,
Субэдей там главный хан,
На Рязань пошёл, не зная
У реки Хопёр бедлам.
Там тайга непроходима,
Стороной обходит зверь.
Смелость там необходима,
Вот рязанцев и проверь.

Во Владимир прошу срочно
Эту новость сообщить.
Раз решился Батый, точно
Будет всё теперь крушить».

Всем послал свои депеши,
Не советуясь, решил:
- «Объясни камо грядеши,
Бату-хан. Чей суд вершил?»

Чтоб задать вопрос впрямую,
Сына сам к нему послал.
Фёдор старший был, такую
Миссию не ожидал.

Проходили дни, посольство
Словно сгинуло навек.
Возникало недовольство
Вплоть до стычек, … нет и нет.

А княгиня Евпраксия
Вся за мужа извелась,
Что порою истерия
С ней случалась. Ужас, страсть …

- «Ну, зачем я отпустила!!! …» -
Голосила на весь дом:
- «Я же взять с собой просила!!! …
Там враги одни кругом.

Где тебя теперь увижу!
Фёдор мой! … Где Страшный суд?
Как я это ненавижу …» -
Плачет вголос: «Не спасу-у-ут …»

- «Полно, что ты! Ведь накличешь!» -
Нянька ей: «Поберегись …
Исхудалась, вечно хнычешь …
Образуется! Дождись».
Евпраксия в диком трансе,
Выходя с крыльца во двор,
Услыхала речь, как в фарсе,
Ругань, а не разговор.

Шум был в гриднице, взглянула,
Там был княжеский совет.
Обсуждали суть разгула,
Что всех ждёт, как бы в ответ.

- «Всем князьям надо собраться» -
Молвил самый старый князь:
- «А так нечего и браться,
Порознь всех он  втопчет в грязь».

Юрий встал: «Ты Суздаль вспомни!
Ярослав что говорил?»
- «Помню всё, и ты запомни,
Что предшественник творил.

Всё!!! Забыть все разговоры!
С головой нужен один».
- «Вот и действуй, снять все шоры
И вперёд, мой господин» -

Так съязвил совсем мальчишка
Чей-то сын, хоть тоже князь
Юрий тут же: «Вот глупышка,
Ерепенится, смеясь.

Я другое предлагаю,
Если Фёдор мой не жив,
В Диком поле, полагаю,
Встретить их, ведь есть мотив.

В степь донскую лезть не надо,
Встретим у реки Хопёр.
Там их кони станут стадо,
Пеший воин наш матёр».

Старый князь: «Вот это дело!
Что ж посольство будем ждать.
Сын поехал, … это смело,
Есть за что вас уважать».
В это время Фёдор спешно
Шёл на юг и с ним отряд.
Увидал, аж вспомнить грешно,
По нужде сидят все в ряд.

И разъезд, увидев это,
Не смутился, а спросил:
- «Вы урусы? Здесь вы где-то?
В плен брать надо? Много сил?»

Говорил по-русски плохо,
Фёдор еле разобрал.
Толмача позвал и глухо;
- «Дай пакет, чтоб передал».

Разъезд тут же удалился,
А вернулся через день
Батый сам не поленился,
Сотни три за ним, как тень.

- «Прочитал твои бумаги.
Значит ты рязанский князь?
- «Да я князь и мира ради
К вам приехал не стыдясь.

И прошу принять без злости
От Рязани скромный дар.
Меч булатный, ручка с кости
И рубин, он очень стар.

Жеребец породы нашей,
А чепрак китайский, ваш.
Вот фонарь для юрты вашей,
Золотой, как ваш пейзаж».

Бату-хан слегка смутился,
Он такого и не ждал.
Саблю снял свою, склонился:
- «Вот держи! Ты друг, чтоб знал».

После этих церемоний
Хан вдруг без обиняков;
- «У тебя есть ряд условий?
Только, чур, без дураков».
- «Да! Отец мой, провожая,
Не один раз мне сказал,
Что земля нам не чужая,
Тыщу лет другой не знал.

А Рязань, как город, мирный.
Смерды да торговый люд.
И запрос-то не обширный -
Землю пашут, пиво пьют.

Вот и высказал он просьбу,
Город наш не разорять.
Нужно что-то? Мы как гостю,
Отдадим, чем заставлять».

Бату-хан сощурил глазки:
- «Я ж просил без дураков …
Я здесь что? Для вашей ласки?
В гости к вам? Смотри каков …»

- «Я тебя не понимаю!
Ты ж сказал, что я твой друг?»
- «У друзей не изымаю
Всё подряд, как часть услуг.

А хочу я десятину
С вас иметь один раз в год.
И всего, … не половину …
Я ж не конченый урод».

И тут Фёдора прорвало:
- «Заставляешь дань платить?
Да, такого не бывало …
В рабство нас закабалить?

Наши деды, наши предки
Шли на смерть, но в рабство нет.
Мы потомки не из клетки,
А свободны! Вот ответ.

Ни какой вам десятины
Не давали – не дадим!
Все умрём, мы здесь едины,
Но честь нашу сохраним».
Бату-хан пожал плечами:
- «Десятину пожалел.
Не откупитесь мечами,
Всё возьму. Ты так хотел?

Говоришь, чудак, о рабстве.
Ты о чём? Я жить даю!
Создавай, живи в богатстве,
Просто долю дай мою.

А враги? У вас их нету?
Вы со всеми тишь да гладь?
Защищать! Заботу эту
На себя беру под стать».

- «Ты разбойник и лгунишка …» -
Фёдор не договорил.
Восемь стрел, похоже, лишка,
Разговор и завершил.

Весь отряд погиб на месте,
Не успев мечи достать.
Лишь слуга со скарбом вместе,
Ранен был, пытался встать.

Бату-хан подъехал тихо:
- «Кто ты, дед? Откуда здесь?»
- «Я пестун его. … Ой, лихо …» -
И в слезах затрясся весь.

Так Апоница остался
Хоть израненный, но жив.
Бату-хан ему сознался:
- «Жаль мне парня, был не лжив.

Как приедешь, скажи князю,
Десятина – уговор.
Согласится? Тут же сразу
Отойдём на свой простор».

Евпраксия будто знала,
Фёдор больше не придёт.
У окошка днями звала
И шептала, что, мол, ждёт
Лишь безлюдная дорога
И печальнейший пейзаж
Были той частичкой Бога,
Не хватавшей ей как раз.

Странный шум внизу раздался,
А затем и громкий вопль.
Разум словно оборвался,
Громче всех звала свекровь.

Она вниз, там суматоха,
Весь в крови пестун сидит.
Как творец переполоха,
Апоница словно спит.

Стонет рядом мать-княгиня,
Тётки, няньки. … Плач и гам.
- «Фёдор где, моя святыня!?
Где мой сын!? Остался там?»

Лишь кивнул в ответ и только …
Богу душу и отдал.
Юрий плакал рядом горько:
- «Я виновен! Я послал!»
    
Евпраксия, взяв Ивана,
Поднялась на самый верх.
Помолилась, … ныла рана,
Вниз с сыночком, приняв грех.

Терем был пятиэтажный,
Оба насмерть в тот же миг.
Поседел князь, видел каждый …
И княгиню рок настиг.
               
Юрий всё-таки решился
Нанести самим удар.
Когда Фёдора лишился,
Потерял рассудства дар.

И вот войско в Диком поле,
Вынуждены были встать.
Началась метель, доколе
Она будет, не сказать.

У реки Воронеж встали,
Там и лагерь был разбит.
Собрались у князя, стали
Обсуждать, где хан их бдит.

И князья, и воеводы …
Из Коломны, Пронский князь …
Даже с Мурома подводы
Все дошли и тем, гордясь.

Сквозь полотнище уныло
Ветер вьюжный завывал.
Треск лучин, их много было,
Душу грел и свет давал.

Угольки, шипя негромко,
Попадали прямо в ковш.
Чадь следил, менял всё ловко,
Под рукой всегда был нож.

Вдруг к шатру подъехал кто-то,
Приподняв его полог,
Внутрь пролез, … пацан всего-то
Весь в снегу, видать продрог.
Был в нагольном полушубке.
Скинув, весь в снегу, колпак,
Громко выдал: «Как уступке,
К князю можно сделать шаг».

Юрий даже улыбнулся:
- «Ты откуда прилетел?»
И к боярам повернулся:
- «Видели, какой пострел!

Ну, рассказывай, наверно,
Кто-то ведь тебя послал?
Свой, я вижу, непременно.
Именно меня искал?»

- «Ярослава воевода
Ратибор меня послал.
Он с отрядом, … непогода …
Попросил, чтоб разыскал».

- «Да, какой он воевода-а-а …» -
Голос чей-то в спор вступил:
- «Мужичина из народа,
Ярослава он учил».

- «Ну-у-у! Довольно эти розни!» -
Другой голос возразил:
- «Воевода!!! А все козни
Оставь тем, кто заплатил».

- «Тон-топ-топ! Остыньте оба» -
Юрий сделал властный жест:
- «Рядом враг! К нему вся злоба,
Он сегодня тяжкий крест».

И к парнишке повернулся:
- «Как тебя хоть называть?»
- «Я Егоркой приглянулся,
Ратибор и стал так звать».

- «Что ж Егорка, так Егорка!
Ну, и где твой Ратибор?
- «Вас увидел я с пригорка?
Он шёл следом до сих пор».
               
Вдруг лучины «заплясали»,
Вошёл мощный Ратибор.
Льдинки в бороде дрожали,
Все, как в кроне, на подбор.

Шапка с соболя с ушами
И нагольный царь-тулуп.
Меч и лук – размер внушали,
По глазам видать, не глуп.

Широко перекрестился
На Икону и Псалтырь.
Князю в пояс поклонился,
Сразу видно – богатырь.

Хоть и лет уже не мало,
Но держался молодцом.
В жизни всякое бывало  …
Был знаком с его отцом.

- «Проходи! Наслышан много …» -
Юрий показал, где сесть,
- «Как о нас узнал?» - не строго,
Но спросил: «Откуда весть?»

- «Нам охотники сказали,
Заходили вы в Елец.
А как Дон переплывали …
Думал всё! Пришёл конец!

Доложил я Ярославу,
Что пошёл на смерть один.
И послал найти, по праву
Я б и сам нашёл мужчин».
Ратибор остановился,
Ухо как бы почесал:
- «Я чего к тебе явился?
Новость есть, вот и искал.

С сотней я сидел в засаде
У Ольшанки в камышах.
Взять татарина, к досаде
Взять живым не на словах.

Но метель нас засыпала,
Снег как будто ошалел.
Видимость совсем пропала,
Так вернуться не хотел.

Всё же нехристи попали
В поле зрения нас самих.
Они нас не замечали,
А мы разглядели их.

Заблудились, это явно.
Доносилась ругань, крик.
Кони ржали как-то странно,
Словно смертный час настиг.

Весь отряд их перебили.
Было их там сотен пять.
Но двоих всё же скрутили,
Удалось живыми взять.

Но на все наши вопросы
Отказались отвечать».
- «Вы таскали их за косы?» -
Князь спросил, чтоб не молчать.

- «Вот бы к нам, хотя б на время».
- «Так они же оба здесь!
Думал вам они, как бремя,
Попытайтесь, время есть».

- «Что ж молчал ты, окаянный!»
Князь волнение не скрывал:
- «Всё узнаем! Где их главный,
Где кто есть и кто устал».
               
Завели. Монгол был важный.
По одежде чуть не хан.
И шлем с бармицей, не каждый
Может так оформить стан.

И кафтан, и панцирь мягкий
Облегал в тугую грудь.
Вид практичный и не яркий
Отражал служаки суть.

Две нашивки на предплечье
Говорили – он не прост.
А лицо не человечье,
Словно идол в полный рост.
               
А второй совсем мальчишка
Лет семнадцать с небольшим.
Взгляд такой, … просто глупышка,
Повзрослеть явно спешил.

Шлем скромней, как бы из кожи,
И одет в простой чекмень.
На кавказский чуть похожий,
Вместо пояса ремень.
Если старший был надменный,
Со звериным злом смотрел.
Молодой и был хоть пленный,
Ко всему свой взгляд имел.

Юрий вызвал воеводу,
Ждан Кудряш монгольский знал.
- «Выведешь на чисту воду? …» -
Без раскачки тон задал.

Подошёл к тому, кто старше:
- «Ну, что? Будем отвечать?»
Отвернулся, что, мол, дальше …
- «Прикажу ведь жечь начать» -

Ждан сказал это спокойно,
Словно пригласил за стол.
- «Буду, буду!» - знал, что больно.
Смысла нет терпеть, раз гол.

- «Назовите ваше имя».
- «Сотник я Урянх-Кадан».
- «Здесь, зачем в такое время?»
- «Рус найти, приказ мне дан».

- «Кто начальник самый главный?»
- «Самый главный Бату-хан».
- «Где сейчас он ваш державный?»
- «Рядом с вами, где бархан»

- «Сколько войска Бату-хана?»
- «За сто лет не сосчитать»
- «Встал зачем? Коль войск, как хлама?
- «Всё буран. Нет силы, встать».

- «Кто в Рязань идёт конкретно?»
- «Субэдей, он багатур.
Весь тумен его предметно
Вас ощиплет словно кур.

Всех неверных без пощады
Будут только убивать.
Лучше сдаться, а отряды
Вас готовы принимать».
Ратибор: «Мразь! Угрожаешь!?
Уж не я ли в плен попал?
Всех, кто там, в снегу, считаешь?
Здесь все сдохните! Понял?»

Ждан невольно рассмеялся
И спросил: «Переводить?»
- «Сам, наверно, догадался.
Видишь морда – мух травить».

Ждан вернулся ко второму:
- «А тебя-то как зовут?»
- «Я Мусук! Не верьте злому,
Врёт он всё, они не ждут.

Гуюк-хан застрял в чащобе,
Там течёт река Хопёр.
Бату-хан давно с ним в злобе,
Даже рад, что так попёр.

Субэдей он к вам всех ближе
И от нас известий ждёт.
Вам решать, но время движет …
Не на вас оно идёт».

- «Интересно, интересно …» -
Князь промолвил: «Всех убрать!
Молодой глаголет лестно,
Пусть живёт пока, где рать»

И в шатре вдруг стало тихо,
Даже Кудряш замолчал.
- «Что, друзья, пришло к нам «лихо» -
Юрий словно промычал

Только Всеволод из Пронска,
Князь заметный так сказать,
Предложил: «Давай вернёмся,
Помощь можно заказать».

Юрий хмыкнул недовольно,
Ратибора вдруг спросил:
- «Ты ж разбил их, хоть невольно,
Поделись. Нам хватит сил?»
- «Прихвастнул, конечно, пленный» -
Ратибор рукой махнул:
- «Что он враг и враг презренный,
Никого не обманул.

Что их много, это верно,
Но не так, чтоб год считать.
Фантазировал чрезмерно,
Нас пытался запугать.

Вот второй, тот откровенней,
И я понял, что не врёт.
Субэдей он понадменней
И сраженье только ждёт.

У него беда другая,
Вот-вот кончится фураж.
Кони сдохнут и такая
Не орда, а так … мираж.

Бату-хан отстал прилично,
Гуюк-хана тоже нет.
Можно выступить прилично,
Наш союзник этот снег.

Их метель всех разбросала,
Надо пользовать момент.
Чтоб победа нашей стала,
Ярость, злость, … другого нет».

Воеводы загалдели,
Каждый стал давать совет.
Хоть до этого сидели
Все молчком, … ни да, ни нет.

И совет же Ратибора
Князь, похоже, и принял.
На несхожесть разговора
Всё же малость попенял.

Поутру все наготове,
Ночевали без костров.
Дух победы был в основе,
И немного добрых слов.
Князь верхом, как на параде,
Сам проехал вдоль полков.
- «Враг  коварен, ждёт в засаде,
Принял нас за дураков.

На обман не попадаться.
Побежит – не догонять.
Можно запросто нарваться
На капкан. Здесь всех унять.

Саблю он над нашей волей,
Видят все, уже занёс.
Что? Смиримся с этой долей?
Встанем насмерть как утёс!
 
Не дадим Рязань Батыю
Разорять наш город, жечь.
Он смердит и пахнет гнилью,
Навсегда здесь должен лечь

Только ваша храбрость, братья,
Похоронит их всех здесь.
Поклянёмся на распятья,
На груди у всех нас есть.

Не дождутся супостаты,
Чтобы сдали мы Рязань.
Люди помнить будут даты,
Будут помнить нашу дань.

Враг здесь рядом, перед нами
Скоро встретимся лоб в лоб.
Я, как князь, конечно с вами,
А погибну – их всех в гроб».

Юрий выглядел угрюмо,
Взгляд не злой, но был суров.
Воля, пусть даже и грубо,
Говорила – мир таков.
            
Войско слушало спокойно,
Грозен был и строй секир.
Каждый знал, умрёт достойно,
Будет им кровавый пир.

И простые полушубки
Подпоясаны ремнём.
Даже валенки-обрубки
Говорили – разобьём.

Рать была вся из народа,
Ополченцы в основном.
А рязанец, как порода,
Им Рязань их отчий дом.

Тихим шагом, по команде
Войско двинулось вперёд.
Снег по грудь. «Меня достаньте» -
Кой-где слышалось, что ждёт.

А буран не прекращался,
Если сбавил, то чуть-чуть.
Выход войска превращался
В тяжкий труд и просто в жуть.

На бугор по косогору
Шаг за шагом поднялись.
Дальше степь открылась взору,
Разговоры начались …

Громкий крик. «Уруст! Урусты!!!» -
Это был Урянх-Кадан,
Разбудил степь, как укусы
Пчёл лесных, когда не зван.
Крики стали повторяться
Впереди со всех сторон …
И начали появляться
Кто имел в снегу свой схрон.

И вдруг степь в снегу глубоком
Ожила в какой-то миг,
Из сугробов, даже скопом,
Целый полк татар возник.

С диким криком, как шальные,
Словно стадо, наутёк.
Кони тут же, все живые …
Нашим было невдомёк.

Вот уже и гул над степью,
Уходящий быстро прочь.
Словно призрак пыхнул смертью
И ушёл виденьем в ночь.

Полчаса и всё затихло.
Ратибор окстившись вдруг
Заорал: «Где это грызло!!!
Жабы сын, гиены друг!»

Подбежал к Урянх-Кадану
И в лицо: «Ты это знал?
Мы же видели охрану …
Порешили б всех, кто спал.

Получай своё шестёрка!»
Вынул меч – грозу врагов.
Разрубил, как поросёнка,
От плеча до сапогов.

Те, кто рядом, были в шоке.
Ратибор, как демон, взвыл:
- «Нет пощады псам в пороке,
Кто сюда змеёй прибыл».

Ждан Кудряш подал команду:
- «Сотням! Всем уйти за холм!
Быть готовым встретить банду!
Батый сам идёт к нам в дом.
И без паники, спокойно …»
В этот миг подъехал князь.
- «Здесь стоять!» - сказал «Достойно!
Если что, держите связь.

Кавалерия на фланге,
Враг не должен видеть нас.
Да, поможет Бог и Ангел
Отстоять Рязань сейчас».

Ратибор и киевляне
Встали за другим холмом.
Затаились там в бурьяне
Вроде как другим крылом.

И метель тихонько стихла,
Но пошёл густющий снег.
Словно саван, рать притихла.
Маскировки лучшей нет.
         
Вдруг на самом горизонте
Был услышан странный гул.
Словно дробь, но всё во фронте …
Звук копыт в снегу тонул.

В снежном мареве, как всплыла
Вся Орда и дикий крик.
Далеко, но слышно было:
- «Кху, кху, кху, уррагх!» Как хрип.

Тысяч двадцать и не меньше,
Это явный перевес.
- «Бить в сугробе будет легче» -
Думал князь в противовес.
Ратники лежали смирно,
Каждый только наблюдал.
То, что их совсем не видно,
Многим бодрость придавал.

А Орда всё ближе, ближе …
Лица можно различить.
Хрип коней, снег силы лижет,
Это им не излечить.

Ратников они не видя,
Многим спешиться пришлось.
Князь глядел, пригнувшись сидя,
Выжидал, так довелось.
               
Те стреляли в холм безликий
Зная, что урусы здесь.
И ползли, их возглас дикий
- « Уррагх!» -  вдруг звучал, как весть.

И секиры засверкали,
Сотни душ принял Аллах.
Вот чего они не ждали,
То, что вдруг посеет страх.

Ржали кони, выли люди …
Склон весь кровью был залит.
Меч, секира были судьи
И судили до, … убит.

Ратники не отступали,
Всю Орду теснили вниз.
Правда, и своих теряли,
Но  тех больше, как сюрприз.
Фланги же пока молчали,
Не раскрыт был их секрет.
А пехота, как в начале,
Разошлась, что спасу нет.
               
И монголы отступили
Тысяч несколько лежат.
Ждан созвал туда, где были
Подвести итог утрат.

А монголы отходили,
Гром щитов был, как согнал.
Крик команд их доходили
До ушей, кто их сломал.

Да! Рязанцы отстояли
Город, право здесь стоять.
Силы всё ж не растеряли,
Но людей пришлось терять.

Князь Коломны пал в сражении.
Глеб, князь Пронска был убит.
Князь Давид, хоть в снаряжении,
Вмиг стрелой врага пробит.

Но не чувствовал победы,
Юрий мыслью поглощён,
Что начались только беды,
Он теперь стал просвещён.

И решил в совет собраться,
Чтобы вместе всем решить.
Или в город возвращаться,
Иль с погоней поспешить.
Без какого-то раздумья
Юрий начал: «Я решил.
Нас от этого безумья
Боже разума лишил.

Их же в десять раз нас больше.
Он не знал здесь сколько нас
Подержись чуть-чуть подольше
Вряд ли встретились сейчас

Я же видел всё прекрасно,
Он почувствовал капкан.
Отошёл, с потерей ясно,
Но не битым, это план.

Взять Рязань! Вот их задача,
Батый сам не ожидал,
Что такая неудача,
Чуть не вылилась в скандал.

Что пойдёт сейчас на Север,
У меня сомнений нет.
Ведь фураж – овёс и клевер
Весь у нас, вот в чём секрет.

Местность есть зовут Онуза
На слиянии двух рек.
Лошадь здесь ему обуза,
Там лес, корм, буранов нет.

Вот одна из них Лесная,
Я кого-то там встречал.
А второй не помню, зная,
Что Воронеж с них начал.

Батый где-то там возможно
Оборудует свой стан.
Всех собрать будет несложно …
Но в Рязань пойдёт от сам.

И ещё, в Чернигов раньше
Коловрата я послал.
Помогли, чтоб ну а дальше
В Киев съездил, попытал …».
- «Не успеет!» - Ждан тоскливо.
- «Ты чего Кудряш раскис?
Татарву лупил красиво,
Заготовил им сюрприз.

Впереди нас ждёт работа!» -
Князь по-дружбе, дал шлепок
И добавил: «Бить охота!
Бить, чтоб встать никак не смог.

А сейчас начнём движение
Ближе у дому, под Рязань.
Схоронить есть предложение,
На татар оставить брань»
               
Вид, конечно, был кошмарный,
Приходилось выбирать.
Где татарин, нам не равный,
А где наш, того забрать.

Склон холма, где шло сраженье,
Сплошь монголами покрыт.
Это было достиженье,
Миф о вечности зарыт.

Каждый ратник понял, видя,
Что монгола можно бить.
Русский дух витал, предвидя,
Будут в юртах слёзы лить.

Только к вечеру предали
Всех земле, кто здесь погиб.
По цепочке передали –
Всем собраться за изгиб.
Бату-хан остаткам войска,
Как и Юрий говорил,
Приказал всем: «Успокойся!
Нам на Север!!!» Отрубил.

Связь с отрядами, как прежде,
Через нукеров держал.
Были преданы невежде,
Потому и содержал.

Регулярно к нему в орьгу
Приходил от них отчёт.
И встречал; одних, как зорьку,
А других – кулак печёт.
      
Налетел шквал моментально,
Разметав его гонцов.
Ветер выл, как волк, буквально,
Снег летел со всех концов

Идти стало невозможно,
Бату-хан с туменом встал.
Субэдей, пусть осторожно,
Джихангира всё ж достал.

Кони были на пределе,
Не могли корм доставать
Снег такой, что еле-еле
Пикой можно лишь достать.

Бату-хан распорядился
Всех пшеницей накормить.
- «Тот, кто лошади лишился» -
Говорил: «Может не жить!»
- «Это мера была крайней» -
Всем сказал, когда созвал.
Кто-то встал: «Скажу банальней.
Нас Рязань спасёт, чтоб знал.

Два-три дня и сдохнут кони!
Мы без них, … не объяснять?
Лишь вперёд, как от погони,
Скоро лес, там есть что взять».

Вдруг в шатёр вошла разведка,
Субэдей их посылал.
Старый нукер, помнит предка,
Доложил: «Урус нас ждал».

Весь в снегу, в овчинной шубе,
Подпоясанный ремнём,
Был спокоен к этой вьюге,
Всё, что надо, всё при нём.

На вопрос же Бату-хана
Старик коротко сказал:
- «Войско там, стоит охрана».
А какая, … показал.

- «Нас они не увидали,
Так что, кстати, нам буран.
Увидав, уйти б не дали» -
Посмотрел, как смотрит хан.

Бату-хан вопрос по новой:
- «Есть ещё, чем огорчить?
Информацией суровой
Можешь нас сильней сплочить».

- «Слева войско Гуюк-хана,
Два тумена с ним идут.
Все устали от бурана,
Просят отдых, кони мрут.

Я, твердит он, буду первый
Кто, как Бог, в Рязань войдёт.
Этот шаг мой самый верный,
Бату-хан за мной придёт.
Так что золото, богатство
Я начну всем выделять.
Чингисхановское братство
Мне должно всё доверять».

Бату-хан не рассердился,
Не стал топать и кричать,
Лишь в лице чуть изменился,
Но сказал: «Зачем молчать?

Это ж здорово, похвально …
Гуюк-хан другим пример.
Рвётся явно, не нахально,
Как мой предок, например.

Что он хочет непременно
Сам Рязанью завладеть.
Перебив одновременно
Всех урусов. Обалдеть!!!

Где стоянка Гуюк-хана
В эту круговерть найдёшь?»
- «Разыщу! Мечта желанна
Увидать, кого не ждёшь».

- «От меня возьмёшь бумагу,
А на ней моя печать.
Это пропуск к Гуюк- хану,
Разговор быстрей начать» -

Бату-хан сел поудобней:
- «На словах всё передашь
И, как можно, поподробней,
Чтоб понял прожект весь наш.

Джихангир, мол, дал команду
Спешно двинуться вперёд
И найти  урусов банду,
Ту, что жить нам не даёт.

Путь в Рязань загородили,
Вот и нужно их убрать.
Сил не хватит? Страшно или …
Субэдей не даст соврать.
Субэдея - багатура
Вам не надо представлять.
И урус им не фигура,
Может и накостылять».

Субэдей достал коробку
И поставил сам печать.
Красной краской, не без толку,
А с намёком, помолчать.

Где-то заполночь у юрты
Шевеление. Вновь гонец.
На вопрос охраны: «Кто ты?»
Тот ответил: «Не беглец!

Субэдей мне нужен, срочно,
Мне сказали, что он здесь»
- «Раз сказали, значит точно» -
Стражник сам продрог здесь весь.

Бату-хан почти спросонья:
- «Чядь! Добавь-ка огонёк».
Пригляделся без злословья,
Перед ним был паренёк.

Весь в снегу чекмень суконный,
По бокам парчой обшит.
Черноглазый, возбуждённый:
- «Субэдей ваш фаворит?»

- «А для этого ты ночью
И пришёл, чтобы узнать?»
- «Что вы, что вы … я воочью
Должен всё ему сказать».

С под бараньего тулупа
Субэдей: «Кто спать не дал?
Гуюк-хан? Не дам уступа!
Сам затеял весь скандал».

- «Не казни! Привёз вам горе».
- «Говори!» - и Батый встал.
- «К Гуюк-хану ехал, вскоре
Их отряд меня догнал.
Во главе того отряда
Был ваш сын Урянх-Кадан.
Взял с собой и мне отрада,
Быть при деле, лестно нам.

Говорит, отец в разведку,
Мол, направил, разузнать.
Где урусы, на заметку
Взять, что сможешь там узнать.

И хоть вас пятьсот, сказал мне,
В сечу с ними не вступать.
Они не гостеприимны,
И проблем не создавать.

Снегопад начался сильный,
Заблудились мы вконец.
И причём такой обильный,
Занесёт всех и … конец …

Тут они нас и накрыли,
Скоротечным бой тот был.
Меня сразу оглушили.
Как потом? Совсем забыл.

А очухался, всё тихо …
- «О, Аллах! Остался жив!» -
Так подумал, всё безлико …
Стал искать страх отложив.

Весь отряд погиб на месте,
Сына я там не нашёл.
В плен попал с прислугой вместе,
Ваш Мусук, он рядом шёл».
            
И случилось, … а такого
Бату-хан не мог понять.
Видел Субэдей другого,
Не могли же поменять …

А у грозного батура,
Кто всю жизнь был всем гроза.
Субэдей – это фигура!
По щеке текла слеза.

Рать устроилась в засаде.
Снова, как и в прошлый раз,
Ждан с дружиной, как в блокаде,
Отступать никак сейчас.

Уходить в Рязань нет смысла,
От погони не уйдёшь.
Смерть над всеми, как нависла,
А силёнок, … где возьмёшь.

Князь объехал все порядки,
Ждан Кудряш с пехотой ждал.
Воевода: «Снова в прятки?»
- «Нет! Теперь он нас видал.

В этот раз начну я первый
И во фланг ударю им.
Гуюк-хан мальчишка нервный,
И путём идёт своим.

Только в лоб, я так считаю,
Будет он атаковать
Снег не даст развить, как стаю,
Легче будет мощь сковать.

Ратибор ударит слева,
Там его никто не ждёт.
У него по части гнева
Всё в порядке. Просто прёт.

Ты сиди здесь за холмами.
Как тумен мы расчленим,
Расправляйся, как с дровами,
И руби, и будь, храним.
Не хватает Коловрата,
Как бы он сейчас помог».
Князь вздохнул: «Видать расплата,
Что союз создать не смог».

Затем съездил к Ратибору
И ему всё разъяснил:
- «Не давать татарам фору,
Неожиданность даст сил.

Лес не даст им разгуляться,
Это надо всё учесть.
Пусть их больше, … не бояться!
Постоим за Русь! За честь!»

После этого вернулся
К своим конникам в лесок.
Через час лес как проснулся
От кхуг, кхуг, … Настал их срок.
       
Рать, как горная лавина,
Фланг весь смяла, просто вмиг.
И лесная луговина
Расцвела, урон велик.

Сотни даже не успели
Свои сабли в руки взять.
Дело сделали метели,
Кони не могли стоять.

Но росло сопротивление,
Князь начал людей терять.
Ратибора появление
Изменило всё опять.
Он, как зверь, был в самой гуще,
Тьма отрубленных голов.
Меч его, ему присуще,
Аж свистел, рубил без слов.

Всё ж добились что хотели,
Весь тумен был расчленён.
Кудряша все проглядели
И момент вознаграждён.

В сечу он вступил, как надо,
Где его никто не ждал.
Понеслись удары градом,
От секир шёл гром, как шквал.
               
Всё смешалось в общей массе
У татар был перевес,
Но рязанцы злость в запасе
Сохранили под конец.

Бились просто исступлённо,
Не мешала даже кровь.
И совсем не обречённо,
А с напором вновь и вновь.

Гуюк-хан, увидя силу,
Дух победный потерял.
Он тумен загнал в могилу,
А урус рубил, стоял …

Бату- хану доложили,
Гуюк-хан разбит, бежал.
Тумен головы сложили,
Ран никто не избежал.
Было утро. Солнце встало
И буран уже утих.
Бату-хана, как достало:
- «И чего добился? Псих!

На холмах не развернулся,
А хотел идти в Рязань.
Там бы кровью захлебнулся,
Заплатил бы князю дань.

Гуюк-хан бежал позорно,
Опозорил весь наш род.
В арьергард его, повторно
В бой пойдёт лишь через год.

А пока мы с Субэдеем
И возглавим весь поход.
Тех урусов, что имеем,
Мы добьём, другой подход.

В плен не брать, это понятно.
Мёртвый он не так строптив.
А Рязань брать надо внятно,
Там весь княжеский актив».
               
Вечер поздний. Солнце в небе
Освещало скорбный вид.
Тыщи трупов, только ветер,
Ещё волки, … всё смердит.

Ведь когда-то все ходили,
Был и дом у всех, … очаг.
А сейчас волков кормили,
Каждый стал теперь не враг.
Здесь же и вороньи стаи,
Галки чёрные, как смоль.
Вроде символами стали,
Мол, к Всевышнему изволь.

Шевелились и живые.
Волк рычал, но не хватал.
Кто поможет? Кто такие?
Каждый тихо умирал.

Шли, гуськом ища добычу,
На пути большой овраг.
Вдруг шарахнулись, навстречу
Всадник, видно не бедняг.

Весь в броне, причём блестящей,
С бармицей отличный шлем,
Конь монгольский настоящий
И второй, гнедой совсем

Услыхал, что стонут где-то,
Наклонился посмотреть …
- «Ратибор! Да ты ли это?!
Здесь собрался умереть?» -

Возглас был настолько звонкий,
Вороньё взлетело враз.
Соскочил с коня: «Подонки!
Как они тебя, … нет фраз».

Дал отпить воды из фляги.
Ратибор открыл глаза.
Полегчало вдруг от влаги.
Чай – настоянна лоза.

- «Кто ты?» - прошептал он тихо.
- «Княжич я, Ингвар зовут.
Мой отец сражался лихо
И погиб на поле тут.

Я из Киева стрелою
Мчусь сюда , но опоздал.
Ярослава весть со мною,
Коловрат меня послал».
- «Князь убит? А это точно?»
- «Я его похоронил.
Уходить отсюда срочно,
Здесь разъезд татар бродил».

Ратибор был очень слабый,
Много крови потерял,
Аж оставил след кровавый,
Когда упряжь примерял.

И Ингвар помог, конечно,
Всё, что мог, перевязал.
Относился не беспечно
И потом он доказал.

Меч подал, одел кольчугу,
Подсобил в седло залезть.
Делал всё не как услугу,
Как обязанность и честь.

Осторожно и с оглядкой,
Север стал ориентир,
От разъездов шли украдкой,
Словно беглый дезертир.

Через пару дней догнали
Небольшой, но всё ж обоз.
Мужики лошадок гнали
Низкорослых словно коз.

Короба берестяные
Взгромоздились на санях.
Бабы в них, с дитём иные,
Скарб разложен, как в сенях.

- «В стужу с малыми! Откуда?» -
Ингвар сразу же спросил.
- «Из Борисово! Оттуда!
Ждать Батыгу, нету сил.

Пронск разграбил он намедни.
А людей-то бить зачем?
Душегуб он, гад последний …
Лишь Рязань поможет всем».
И уже перед Рязанью
Ратибору он сказал:
- «Во Владимир я к признанью,
Что готов в Рязань, чтоб знал.

Как Великий князь решится,
Так и буду я у вас.
И пакет отдам, а биться
Будем вместе. В добрый час!»

Юрий встретил дружелюбно,
А когда прочёл пакет,
- «Молодец!» - сказал прилюдно
И взял под руку в ответ.

Им в светёлке стол накрыли,
Попросил не досаждать.
- «Пока грудки не остыли,
Ешь цыплят. Что выпить дать?

Есть мерло, мускат, фетяска …
Всё из Венгрии, вот так.
Их король прислал. Развязка
Вот, вот, вот … остался шаг.

Хан Джэбэ к Дунаю близко
Как в разведку подошёл.
Русь для Венгрии без риска
Лучше тех, кто просто шёл».

И Ингвар чуть растерялся,
Как-никак Великий князь.
С ним так запросто общался ….
Понял, что с пакетом связь.

Подкрепившись очень плотно,
Юрий начал: «Как отец?»
- «Нет его!» - вдруг неохотно
Ингвар выдавил: «Конец …

В Диком поле он остался,
Там его похоронил.
Представляю, как он дрался,
Двадцать нукеров убил.
Все вокруг его лежали,
С саблей каждый был в руках.
Даже кисти не разжали,
Вот такой внушал им страх».
               
Юрий подошёл к Божнице,
С полчаса стоял, молчал.
Жизнь промчалась вереницей,
Вспомнил дни, как он начал.

Осенив крестом трёкратно,
Молча снова сед за стол.
- «Не пойми меня превратно,
Твой рязанский стал престол» -

Произнёс через минуту
И добавил: «Это рок!
Будешь князь без атрибуту,
Подожди, … наступит срок».

Ингвар встал и поклонился.
- «Я готов в бой хоть сейчас!»
- «Не спеши! Ты в жизнь не влился,
И приход свой не утряс.

А теперь меня послушай
И внимательней, сынок.
Русь Святую нынче рушат,
Бату-хан не одинок.

Он, потомок Чингисхан,
Хочет мир поработить.
Русь ему заноза плана,
Мы его научим жить.
Взять Владимир, вот задача
Перед ним сейчас стоит.
Здесь любая неудача,
О провале говорит.

Ярослав сейчас про это
Мне подробно написал.
Он в пути наверно где-то,
Михаилу Киев сдал.

За Окой ему не место,
Взять Владимир не дадим.
Новгородцы, если честно,
Будут все здесь, как один.

И Смоленск, как по тревоге,
Поднят весь, готовит рать.
Полоцк, им же по дороге,
Будет с ними, всё под стать.

И вот тут рязанцам нужно
Их нещадно измотать.
Муром с вами будет дружно,
В этом деле помогать.

Коловрат идёт с подмогой,
Он же воевода ваш.
Вот с такой задачей строгой
Ты готов начать, как страж?»

Пауза была недолгой:
«От судьбы не убежишь.
Роль Рязани будет долго
Для народа, как фетиш.

Как рязанец, я за это!
А, как князь, не отступлюсь.
Будет так красиво «спето»
И последствий не боюсь».

- «Гридей я с тобой отправлю
И указ они возьмут» -
Юрий встал: «Давай поздравлю!»
И обнял, как украдут.
    
И с попутчиками вместе
Ратибор пришёл в Рязань
Оклемался, стало легче,
Снял повязки, чья-то ткань.

Но Оковские ворота,
А в Рязани их аж шесть,
На замке и только квота
Позволяла зло пресечь.

У ворот стояла стража
При секирах, полны сил.
Настоящая, не лажа,
Ратоборцы, как один.

- «Кто такой? Идёшь откуда?»
- «В Диком поле ноне был».
- «Что там делал? Врёшь паскуда!»
- «Брагу пил, чуть не забыл …»

- «Отведи-ка к воеводе» -
Старший тут же приказал:
- «Не до шуток нынче вроде,
Этот скалится, шакал».

Лошадь тут же отобрали,
Но меч страже не отдал.
- «Жить останетесь едва ли,
Если сунетесь. Не ждал?» -

Ратибор сказал спокойно.
Жалко было мужиков.
И они, хоть недовольно,
Отпустили без оков.

Правда, отрока послали,
Чтоб дорогу показал.
Целый час его искали …
В Среднем он, кто-то сказал.
Раз всего-то был, давненько,
Город, в общем-то, забыл.
Он расстроился маленько
И известность вот добыл.

На стене был воевода,
Возле Одяных ворот.
Ратибор узнал: «Колода-а-а!!!»
Гаркнул так, свело живот.

Там стоял приятель давний
Воевода Ждан Кудряш.
А «колода» клич забавный,
Позывной и антураж.

Со стены, как ветром сдуло,
Ждан от радости сиял.
- «Ратиборчик! Как минуло?
Как в толпе той устоял?

Я же видел трупов горы,
И как меч твой всех разил.
Вдруг пропал, чуть не до ссоры,
Мол, спасать, … разгром грозил.

Князь погиб, был в самом гуще,
Бату-хана увидал
И к нему, ему присуще,
Сам хотел и … наповал.

Личных нукеров с полтыщи
Охраняли, … весь прикрыт.
Окружили, всё в пылище
Снежной ясно, князь был скрыт.

Навалял их там прилично,
Я уже потом узнал.
Хоть итог не видел лично,
Но картину понимал.

Мы с остатками дружины
Все в Рязань и отошли.
Против этой всей махины
Драться довод не нашли.
Ты-то как живой остался?»
Ратибор всё рассказал,
Как с Ингваром повстречался,
Как его он разыскал.

- «Так Ингвар сюда приедет?»
- «Во Владимире как раз,
Передаст пакет и съедет,
Привезёт с собой указ».

- «Это здорово! В Рязани
Скоро будет новый князь!»
- «Новый? А с чего бы ради?
Сын - отец, прямая связь».

От души Ждан рассмеялся:
- «Тебя видно не унять.
Чем бы ты сейчас занялся?»
- Город надо охранять!»

- «Что ж тогда берись за дело,
Бери башни на контроль.
Можешь брать любого смело,
Всех, кто годен в эту роль.

Всё, что надо для защиты …
Ну, не мне тебя учить.
Обойди их, часть зашиты,
Надо всё восстановить.

Три из них, что основные,
Над Окой горой стоят.
Там и стены, как литые,
Все из камня, … не горят.

Ну, так как?» - Ждан ухмыльнулся:
- «Убедил? Потянешь воз?»
- «Слушай, Ждан! Я, не проснулся?
Ущипни, … потрогай нос …

Можешь и не сомневаться
Батый дальше не пройдёт.
Время есть ещё собраться,
От расплаты не уйдёт.
Извини, сказал не сразу …
Коловрат в Рязань идёт.
Подойдёт, прижмём заразу.
Думаю, не подведёт».

- «Жизнь Евпатия знакома.
Он рязанец, чист во всём.
Помощь городу весома!» -
Ждан вздохнул и молвил: «Ждём!»

Город жил уже в осаде,
Пронск недавно разорён.
Люди, жившие в Посаде,
Разбежались кто на чём.

Расположенная близко
У Оки, где берег крут.
А зимой довольно склизко,
Только местные поймут.

Через метр рожон забитый
Из дубовых стояков.
Весь обрыв водой облитый,
Лёд сплошной и без сучков.

Невозможно так забраться,
Скалолазом надо быть.
И на стенах есть чем драться,
Есть чем волюшку добыть.

Средний город жил отдельно,
Вся Рязань для них Посад.
Там бояре, князь удельно
Жили в роскоши палат.

Там же Спасские ворота,
Но из города ведут.
И стена, своя работа,
Горожан там нет, не ждут.

Но людей сплотило горе.
Даже улицы теперь
Стали ратниками вскоре.
Он охотник, Батый зверь.
Не пустыми шли в отряды,
Каждый житель что-то нёс.
Луки, стрелы, как заряды,
Даже был обычный тёс.

Копья, пики, шестопёры
Только вышли в оборот,
Булаве, считай, дублёры.
Самострел любил народ

Меч – само собою дело!
Без меча бойцу никак.
Вот и шли на стены смело,
Усмирить цепных собак.

Как-то днём перед вратами,
Что Межградскими зовут,
Прямо с пристани и сами
Поднялись пять гридей. Ждут.

Стража вышла: «Что вам надо?»
Первый гридь: «Ты что, опух?
Даже солнце и то радо,
Что явились. Вот лопух!»

Стражник даже растерялся:
- «Кто лопух? Ты что сказа-а-ал …
Ты откуда шустрый взялся?
Вон отсель!» - и показал.

Рядом на Подольской башне
Находился Ратибор.
- «Смерды так кричат на пашне» -
Крикнув вниз: «Там что за спор?»

Стражник снизу: «Басурмане!
Хоть одет, как па парад,
На десяток палок тянет,
Лопухом назвал, вот гад».

- «Я спущусь, попридержите» -
Ратибор спустился вниз:
- «Воевода я, скажите
Обоснован чем каприз?»
- «Наш хозяин на причале,
Вот он вам и объяснит.
Посмотрели бы вначале,
Может это вразумит» -

Гридь сказал и отвернулся,
Озадачив этим всех.
Ратибор к Оке вернулся …
Замер, вызвав стражи смех.               

На причале без охраны,
Гридей нет. … Какой кошмар!
Все молчат, не только храмы …
Просто так гулял Ингвар.

- «Быстро всем на колокольню!» -
Закричал: «Звонить! Звонить! …
Прибыл князь и хлебом-солью
Встретить! Так и объявить!!!».

Сам же «кубарем» спустился
Словно не был в шрамах весь.
Как на храм, перекрестился
И обнял. Благая весть.

Через час Рязань гудела,
Народ просто ликовал.
- «С нами князь!» - молва летела,
Город вдруг сплочённей стал.

Здесь у Спасского собора
Вече тут же собралось.
- «Слава князю! Он опора!» -
Из толпы порой неслось.

Всё боярство было здесь же.
Разве можно пропустить?
Обстановка ни как прежде,
Князь, как символ должен быть.

Ратибор был всех счастливей,
Ингвар сам не отходил.
- «Чтоб Рязани быть рабыней?
Никогда!» - как отрубил.
               
Эта ночь была тревожной,
Ратибор глаз не сомкнул.
Остановка стала сложной.
Батый видно круг замкнул.

Обошёл посты, дозоры,
С каждым счёл поговорить.
Повторял: «На запад взоры
Ждать оттуда и следить.

Солнце стало подниматься,
Словно всплыло из равнин.
День погожий нарождаться
Начал, словно властелин.

Глядя вдаль, увидел точки,
Много, … словно муравьи.
И росли, без заморочки …
Это были не свои.

Тут же объявил тревогу.
Ухнул взрывом Благовест.
И все церкви, только к Богу,
Вознесли со звоном Крест.

Люди выскочили сразу,
Каждый знал куда бежать.
И Ингвар, как по указу,
Начал долг свой исполнять.

Орда мчалась, как лавина.
Впереди был Бату-хан.
Сокращала всё равнина,
Чётко виден басурман.
               
Надвигались очень быстро
И уже у самых стен
С диким гиканьем и свистом
Появился их тумен.

Разом как-то замолчали,
Стали пристально смотреть,
Чем рязанцы их встречали,
Что должны преодолеть.

Отделилась где-то сотня,
Впереди какой-то хан,
Но не Батый, хоть и сходна
И одежда, и тюрбан.

Словно с золота кольчуга,
Серебром сверкает шлем.
Перья белые – заслуга.
На штыре, чтоб видно всем.

Обошли Рязань по кругу,
Осмотрели всё, что есть.
Стены, башни, рвов услугу
Прокатиться, лёд весь здесь.

Сотня двигалась цепочкой,
Каждый в панцирь был одет.
И копьё у всех с заточкой,
Луков, стрел пока что нет.

Все другие наблюдали
За Окой, так всё видать.
Как начать, ещё не знали,
Но не мыслили, чтоб ждать.
И рязанцы наблюдали,
Любопытство не унять.
Монгол сроду не видали,
Разглядеть, чтобы понять.

В долгополых шубах были,
Доходившие до пят.
Бляхи медные носили,
Но не все на первый взгляд.

У седла, как часть, саадаки,
То чехол для лука, стрел.
Лица цвета железяки,
Как кора, где ствол истлел.

И вообще-то бабьи лица,
Ничего-то не растёт.
Бородёнка – небылица,
На Руси они не счёт.

Вдруг один из этой сотни
Всем по-русски закричал:
- «Не купцы мы и не сводни.
С миром мы! Хан с вас начал.

Принимайте хлебом-солью,
Бату-хан простит вас всех.
Покоритесь и с любовью …
Любить ближнего не грех».

- «Долго ждать ему придётся …» -
Смех прервал их диалог:
- «И тебе батог найдётся
Лизоблюд, говна кусок».

На стене брань подхватили:
- «Сколько гривен получил?
Поди, шубой оплатили,
Тварь, вот я б тебе всучил!

Забирай назад Батыгу!
Нужен, как козлу гармонь.
Уходите, … вот вам фигу.
Развели здесь смрад да вонь».
               
Первый штурм был неудачный.
Сотня бравых смельчаков,
В районе башни Ряжней
В тыл зашли в обход постов.

Через вал полезли тихо,
Но и там не спал отряд.
Залп из луков, сотня лихо
Покатилась все подряд.

Трое стали первой жертвой,
Так Рязань дала ответ.
Этой «шалостью» бессмертной,
Город крепость стал в момент.

Бату-хан довольно срочно
В свой шатёр всех пригласил.
Гуюк-хана крыл заочно,
Что со штурмом не спросил.

Так что Знатное семейство
Снова вместе собрались.
Чингисхановское действо
Жило, внуки раз взялись.

Сам Бату, Орду, Хулгэна,
Гуюк-хан, хоть злой, пришёл.
Мунке, Бури и Хадэна …
Все семь принцев, кто дошёл.

Бату-хан начал со злобой:
- «Что? Попробовали взять?
Всё! Закончим этой пробой!
Я теперь начну решать.
Для начала предлагаю
Сжечь все сёла их окрест.
Для острастки полагаю,
Не спасёт и ихний Крест.

Кто в рабочем состоянии,
Брать в плен и попридержать.
Всех других и при желании,
Как сорняк, уничтожать.

Стенобойная машина,
Что с Китая мы везём.
Где она? Она ж вершина
Всех таранных средств причём.

Субэдей! В твоём тумене
Были те, кто отвечал.
Где она? Мне о замене
И не мыслить!» - хан кричал.

- «Все они в лесу застряли …»
- «С валунами где обоз?»
- «Там же. С просекой замялись,
Очень густо лес зарос».

- «Субэдей! Хоть  ты и знатный,
Мыслишь, как вон Гуюк-хан.
Значит так! Вопрос понятный …
Три дня!!! Здесь чтоб был таран.
               
Ты отныне будешь главный,
Всё, что есть, взять на контроль.
Управлять – со мною равный.
Рушить стены, вот их роль.
Тенсионы, торсионы …
Всё поставить на учёт.
И расставить в районы,
Где тумен мой штурм начнёт.

Агрегат китайский ставьте
На холме, горой зовут.
По Оке вверх и добавьте
Пару брикель, пусть везут.

Мы с горы той, Соколиной
В щепки город разнесём.
Не шутить и с дисциплиной,
Не играть прошу с огнём».

Субэдей и не смутился,
Услыхав подобный тон.
Хану низко поклонился …
- «Хорошо!» - и … вышел вон.

Весь тумен поднял мгновенно.
Хан не шутит – понимал.
Сотникам одновременно
Всем хребты переломал.

Через три дня зверь-машину
Взгромоздили на бугор.
Камни рядом. Всю махину
Стало видно не в упор.

- «Нам без лестниц невозможно
Будет ров преодолеть» -
Субэдей вдруг осторожно
Хану: «Надо бы иметь …»

- «Ставь урусов! В чём же дело?
Забирай всех у других.
Топоры им выдай смело
И охрану из своих».

И уже колонны пленных,
В основном с окрестных сёл,
При побоях откровенных,
Сами шли, кто это счёл.
Кто особо упирался,
Били так, чтоб «отошёл».
Так в снегу и оставался
До весны, как снег сошёл.

Вдоль стены пороки встали
Это вроде как таран.
Принцы даже ждать устали,
Не устал лишь Бату-хан.

Так объехав вкруг всю стену,
Близко к ней не подъезжал.
Ров мешал и вал на смену,
Лёд взобраться возражал.

Лично сам расставил точки
Кто откуда штурм начнёт.
- «Калка!» - думал:  «Всё цветочки!
Здесь вся Руст к ногам падёт»

Штурмовать не торопился.
Знал – победа не уйдёт.
Ни с кем больше не делился,
Сам тумены поведёт.

Всё, объехав, хан собрался
Отоспаться, отдохнуть.
Личный нукер постарался,
Предложил в Посад свернуть.

У Оки, купцы здесь жили
Их дома не жгли, стоят.
Только это заслужили,
Сокрушили всё подряд.

Субэдей догнал с охраной.
- «Хан! Советника привёз.
Русский князь! С манерой странной.
Сам расскажет что за пёс».

- «Русский князь?» - хан удивился:
- «Как зовут? Откуда здесь?
И зачем ко мне явился?
Это всё кому-то месть?
Дом ищу я отоспаться
Вот найду, поговорим.
Помоги мне разобраться,
Там спокойно посидим».

- «Вот дом местного шамана» -
Нукер крикнул: «Поп зовут».
- «Мне и в юрту истукана?» -
Бату-хан аж плюнул вдруг.

Субэдей в их спор вмещался,
Показав добротный дом.
С острой крышей, Не сломался
Крест из золота притом.

- «Это дом урусов Бога,
Хан достоин с ними жить.
Жизнь Богов их не убога» -
Словно знал что предложить.

Дед явился из сторожки,
Церковь вроде охранял.
Ключ держал в своей ладошке,
Чтоб отдать, никто не взял.

Церковь сам открыл спокойно,
Батый первым и зашёл.
Он в алтарь прошёл достойно
И престол вкруг обошёл.
      
Вид икон, иконостаса
Бату- хана поразил
Он в течение получаса
Молча, глаз не отводил.
Осмотрел, забыв про злобу,
Пять просвирок увидал.
- «Хлеб?» - и дал слуге на пробу.
Нукер еле разжевал

Дед, который был с ключами,
Чай поставить предложил.
И не просто, а с блинами
Из гречихи, он здесь жил.

В алтаре было уютней
И они ушли в алтарь.
И теплее, и приютней …
Стол готовили, как встарь.

Русский князь всё это время
Ничего не говорил.
Гладя бороду и темя,
Весь в молитву уходил.

Ведь алтарь Святое место,
Находиться тяжкий грех.
А обедать, если честно,
Даже мыслей нет у всех.

После выпитого чая,
Наконец Батый спросил:
- «Субэдей! Твой князь скучая,
Лишь бормочет. Поразил!»

- «Хан! Для них же грех великий
В Храме Бога есть и пить.
Православный он, не дикий
И не стоит хоронить».

Батый повернулся к князю,
Молвил: «Можешь мне сказать;
Имя, дом, хотя бы фразу …
Род свой, надо полагать».

- «Глеб Владимирович имя,
Я в Рязани князем был.
Много лет прошло, но бремя,
Как веригу не забыл.
Я считаю, что не нужно
Вам подробно это знать.
Молодыми жили дружно,
Позже стало исчезать.

Прародитель наш нам общий
Ярослав Великий князь.
Мудрым звали, друг всеобщий …
Не сложилась дальше связь.

Во Владимире князь Юрий
И его брат Ярослав,
Обвинили меня в дури,
Из Рязани вон послав.

К половцам пришлось податься,
Субэдей там и нашёл.
Я не мыслю поквитаться,
Не за этим к вам пришёл.

Хоть Рязань, как город крепкий,
Но Владимир не таков.
Веси их за норов цепкий,
Не боятся их «оков».

Ярослав и Юрий вместе
Сила, ум и это факт.
Не пугаю, хоть повесьте,
Не сравнить Рязань никак».

- «Что же вы не поделили?»
- «Рать иметь одну для всех …
У меня сомнения были,
Я сказал, что это блеф».

- «Изменилось твоё мнение?»
- «Трудно мне сейчас сказать».
- «Я ж представил на мгновение
Кем бы я сейчас мог стать?

Вот теперь я представляю
За Рязанью что нас ждёт.
Видеть вас я здесь желаю,
Поглядим, как всё пойдёт».
Ратибор всю ночь в тревоге,
Снова стену обошёл.
Башни были наготове,
У людей весь страх прошёл.
          
Тишина вокруг исчезла,
Всюду тысячи костров.
Спать попытка бесполезна,
Каждый житель был готов

Защищать и защищаться,
Откровенно ждать устал.
Или вновь с землёй смешаться,
Или всё ж Бату «достал».

В глубине видать пожары,
Там татарин сёла жёг.
- «Пронск горит!» и голос старый
Зарыдал, что не сберёг.

- «Глянь! Калиновка сгорела!» -
Крикнул ратник: «Там мой дом!
Отомщу!!! Пусть наша вера
Мне поможет только в том!»

Полыхнули с сеном скирды.
- «Идиоты! Сено жгут!»
Ростислав поправил: «Зря ты!
Это наши пасть им рвут.

Сено им важнее хлеба,
Конь без сена не живёт.
Жизнь у лошади свирепа,
День, другой и конь падёт».
Утром петухи пропели,
За Окой отозвались.
Им мирские канители
Ни к чему, хоть заорись.

Началось движение в стане,
Горожане напряглись.
Свита вся, что есть при хане,
Возле церкви собрались.

Ингвар тронул Ратибора
За рукав: «Какой момент!
Лишь бросок! И без разбора
Всех в расход! Не аргумент?»

Подошёл Кудряш с улыбкой:
- «Шагу  не дадут шагнуть.
Оборону делать гибкой,
И задача их стряхнуть.

Замышляют там чего-то.
Видишь, Батый всех собрал.
Штурм начать? Не видно, … то-то,
Наблюдать и ждать сигнал».

А хан Батый в это время
Всех собрал не просто так.
- «Всю Рязань, всё это племя
Мы тряхнём, пока без драк.

Испытаем наше чудо,
Что Китай нам подарил.
Субэдей! Готово «блюдо»?»
- «Разве я не убедил?»

- «Разойтись всем по туменам
И за нами наблюдать.
Князь со мной, следи по стенам,
Не начнут ли убегать.

Проведёшь переговоры,
Как закончится обстрел.
Может так сдадут? Раздоры
Нам помогут, как пробел».
А на горке Соколиной
Стенобой китайский ждал.
С образцовой дисциплиной
Вся обслуга – идеал.

Хан подъехал: «Начинайте!»
И работа началась.
Камень вставлен. «Получайте» -
Крикнул старший: «Удалась!!!»

И огромный каменюка
В сто пудов уже летит.
Вся Рязань такого трюка
Не ждала, чем он грозит.

Над стеной прошёл, как утка.
Не летел, а словно плыл.
Грохот страшный, … стало жутко,
Столб из пыли его скрыл.

Возле Спасского Собора
Колокольни больше нет.
Ингвар плакал от позора,
Благовест расколот – бред.

Только отошли от шока,
А оттуда новый залп.
И валун, как сын порока,
С той же силой в храм попал.
               
Загорелись перекрытия
От горевших там лампад.
Деревянного покрытия,
Как и не было, а смрад
Стал совсем невыносимый,
Чёрный дым слепил, душил.
Все тушить. Хоть и бомбимый,
Город мужество хранил.

Восемь раз летели камни,
Эти монстры до двух тонн.
Разлетались двери, ставни,
Стены, … всё вплоть до икон

В башни так и не попали,
Смогли стены уцелеть.
То ли думать время дали,
То ль Господь отвёт ту плеть.

Хан вернулся в стан довольный,
С ним был Глеб, он всё видал.
- «А сейчас, князь, ты как вольный,
Обрисуй своим финал» -

Нарочито, очень громко
Выдал Глебу, как приказ.
И добавил резко, ёмко:
- «В плен не брать! Таков наказ».

Времени прошло немного,
Как вдруг к Окским воротам,
К валу с трапом, нет другого,
Глеб подъехал, лично сам.

- «Зря затеяли такое!» -
Крикнул он: «Не устоять!!!
Не оставят вас с покое,
Как не можете понять.

Рязань Бытыю не надо,
Он Владимир хочет взять.
Вы помеха, просто стадо …
Ярослав всё ж там, опять.

Не сдадите город сами,
Он тогда его сожжёт.
Всё порушит и слезами
Откупиться не пройдёт.
Он уже отдал команду,
Пленных в городе не брать.
Чем в осаде жрать баланду,
Лучше всё самим отдать».

- «Что растявкался, иуда!?» -
Со стены ему в ответ.
- «Князь-предатель, ты откуда?
Терпит нечисть белый свет.

Ты же брата Изяслава,
Словно тать, взял и убил».
А другой: «И Ярослава
Метил. … Сдачу получил»

Со стены неслись проклятья:
- «Убирайся Каин прочь!
И двоюродные братья
На тебе, им не помочь».

- «Ты от церкви отлучённый
И анафеме предан» -
Голос громкий, возмущённый:
- «Будь ты проклят, басурман!»

Полетели в князя стрелы,
Просто чудом увильнул.
- «Лучники видать, не зрелы» -
Хан подумал и ругнул.

Субэдей же рядом тоже
Бегство князя увидал.
Ухмыльнулся: «А, похоже,
Сам так встретить повод дал»,

Обернулся к Джихангиру:
- «Ослепительный приказ!
Как стрела летит не к миру,
Так и твой не на показ.

Прикажи готовить мясо,
Завтра празднуем успех!
Прикажи отбой! Всё ясно …
Войдём в город без помех».
               
Утром первые отряды
Резво бросились на штурм.
Бить урусов без пощады,
А не просто наобум.

Наспех сбитые лесины
С палкой узкой поперёк,
Стали в массе центр лавины,
Что пошла сперва на лёд.

Пленных русских подгоняя,
Те шли первыми на смерть,
Подходили к стенам, зная,
Что их ждёт вверху не жердь.

Русских первыми на стену
Заставляли лезть опять.
Пикой в спину, но на сцену
На стене смогли влиять.

На их крик: «Не убивайте!
С вами вместе будем бить!»
Со стены им: «Там и дайте
Им по-русски! Не скулить!»

И те падали на копья,
На татар, таща всё вниз.
Гибли все, летели хлопья
От одежды, тел, … как приз.

Больше русских вверх не брали,
Стали тут же убивать.
Наши этим доказали –
С Русью так не совладать.
Но татары шли упорно,
Батый с ними не на «ты».
Кто со стен ушёл позорно,
Приказал ломать хребты.

Ратибор стоял с секирой,
С ним дружина в один ряд.
Хоть не слыл в кругу задирой,
Встречу ждал словно обряд.

И вот влез на стену первый,
Молодой, совсем пацан.
Полетел вниз, способ верный
Дочитать в пути Коран.

Вместе с лестницей второго
Просто взял, перевернул.
Два десятка, пусть немного,
К прародителям вернул.

Рядом их лупили тоже.
Воевода Ждан Кудряш
Был с татарами построже,
Так рубил – зашёл аж в раж.

Тут и лучники при деле,
Меч у ратников сверкал.
Князь Ингвар в тени доселе,
Бил вошедших наповал.

Женщины без передышки
Заливали кипятком.
Визг стоял ещё до вышки,
Вниз летели кувырком.

День кончался без успеха.
Бату-хан был зол на всех.
- «Это штурм? Это потеха!!!
Кто сказал, что без помех?

Субэдей! Готовить мясо?
Будем праздновать «успех»?
Значит так! Тараны! Ясно!
Только он одна из вех.
А теперь построй тумены,
Буду с ними говорить.
Всех построить, кто брал стены,
Должен «поблагодарить».

Кто участвовал в атаке?»
- «Хадан, Мунке, Бури-хан.
Мой тумен был на подхвате» -
Субэдей понял – капкан.

Вскоре словно на параде,
Все тумены, как на смотр.
Мысль у всех: «С чего бы ради
Хан задумал сей досмотр».

Все посотенно стояли.
Хан на чёрном жеребце,
Восемь нукеров чуть сзади,
И их лошади в трусце.

Вот подъехал к первой сотне,
Поредевшей, видно так.
- «Сотник ты?» - мигнул, как сводне.
Тот кивнул и сделал шаг.

Громко нукерам: «Кончайте!»
Те беднягу на живот
И затылок к пяткам. «Знайте!» -
Хан тумену: «Эшафот!!!

Он к другой, а там потери
Ещё больше. «Сотник жив?» -
Крикнул. Вывели, как звери,
Здесь свои же, был ретив.

Вскоре тоже извивался
С переломанным хребтом.
Как и первый не прощался,
А страдал один молчком.

И вот так пройдя тумены,
Сорок сотников казнил.
- «Не прощу!» - сказал: «Измены!
Но к героям буду мил!»

               
На другой день с новой силой
Батый снова начал штурм.
Многим кончился могилой,
На войне всего лишь тур.

Заработали тараны,
Монстр китайский вновь ожил.
На стене открылись раны,
Камень службу сослужил.

И в разрыв, как по команде,
Из татар сплошной поток.
Драка тет-а-тет в таланте,
Русский тут всегда знаток.

Скоро весь разлом закрылся
Сотней бывших, но татар.
Ратибор вовсю трудился,
Весь в крови, как янычар.

Вдруг собор Борисоглебский
Вспыхнул, жители тушить.
И не дали, довод веский,
Храмы не давать душить.

Но пожары нарастали,
Стрелы стали поджигать.
С паклей, варом запускали,
Сложно стало отражать.

Всё же в город не пустили,
Отстояли и опять.
И татары отступили,
Их потерь и не замять.
Только штурм их прекратился,
Князь Ингвар пошёл искать
Воеводу, с кем делился
Всем, что мыслил рассказать.

Он нашёл его в межградье.
Средний город весь горел.
Терема бояр, … отрадье …
Ощущался беспредел.

Ждан Кудряш не удивился:
- «Что, князь? Город отстоим?»
- «Я за этим и явился,
Чтоб узнать, что будет с ним.

Сил, как видишь, маловато,
Чтоб порыв их измотать.
Наше дело – это свято!
Помощь надо вызывать».

- «Князь! Имеешь предложение?»
- «А зачем тогда пришёл?
Наше с вами положение
Крах во многом превзошёл.

Предлагаю этой ночью
Сделать вылазку в их стан.
Нас не ждут, а это точно,
Им устроим балаган.

В тот же час одновременно
Во Владимир мчит гонец.
Убеждаюсь непременно
И всей акции конец.

Через Ряжские ворота
Надо будет выходить.
Там дежурит их пехота,
Найдём способ усмирить».

- «Очень даже остроумно …» -
Ждан аж цокнул языком.
- «Кто возглавит? Сам разумно?» -
Воевода был «жуком».
Ближе к полночи открыли
Ряжский тыльный створ ворот.
И пятьсот в ночь, как уплыли
Не домой, … наоборот.

Они к стану, … там их ждали,
Даже Бату-хан не спал.
Тайной стало, как узнали,
Вся затея был провал.

Весь отряд взят в окружение.
- «Сдаться всем!» - предложил хан.
У Ингвара раздражение:
- «Никогда!!! Ничтожный хам!».

Сеча стала беспримерной.
И в стократный перевес
Бились с жёсткостью примерной,
Словно в них вселился бес.

Шли в контактный бой суровый,
Чтобы лук не применять.
Батый видел способ новый,
В этом русских не унять.

У татар росли потери
Просто сущий листопад.
Латы русских всё терпели,
Если падал, не назад.

И тогда часть гридей князя,
Вкруг Ингвара окружив,
Вдруг в прорыв, всем всё расквася,
Только славу заслужив.

Князь стрелой летел и гриди
Защищали, кто как мог.
И ушли, в достойном виде,
Им Владимир был итог.

Остальной отряд теряя
Самых лучших мужиков,
Возвращался, доверяя
Князю всё. Исход таков.
               
Третий день был самый острый.
Батый бросил всех, кто был.
И состав был самый пёстрый,
Даже те, кто дом забыл.

После вылазки Ингвара,
Город был весь окружён.
Солнце скрылось от пожара,
Дымом весь обзор снесён.

Стенобойные машины
И у всех ворот таран.
Сотрясали словно джины,
И таран был не баран.

Наконечники с железа
У тарана словно клык.
Грыз ворота без надреза,
Бил бревном, как рогом бык.

И вот Южные ворота,
Не смогли сдержать удар.
И татарская пехота
Вновь увидела кошмар.

Все ворота горожане
Заложили камнем встык.
На раствор, не на обмане …
Далеко был слышен рык.

Стенобойные махины
Стали главный инструмент.
И летели исполины
Далеко не как презент.
И теперь татары лезли
Не с Оки – со всех сторон
Часы отдыха исчезли,
День и ночь крик, ругань, стон.

У татар росли потери,
Выдыхалась и Рязань.
Но пока закрыты двери!
Превратив тумены в рвань.

Ратибор ворчал на Ждана:
- «Зря угробили отряд,
Разозлили только хана.
Помощь? А вот это вряд.

Получилось некрасиво,
Князь, похоже, бросил нас.
Люди, хоть и молчаливо,
Осуждают в этом вас»

А Кудряш махал секирой,
Оправдаться нету сил.
Лез татарин, был пронырой,
Лез бездумно и бесил.

А княгиня Агриппина
Собрала боярских жён.
Умереть, одна причина,
В храме, шаг был освящён

Выбран был Собор Успенский,
Он пока что уцелел.
И поступок этот женский
Пастырь хулить не посмел.

Вскоре к ним примкнули вдовы,
Кто на стену лезть не мог.
Даже дети, … всё готовы
Здесь остаться, где есть Бог.

Пели длинные молитвы
Грех простить, который есть.
Раз не выиграли битвы,
Значит это Божья весть.
               
И Исадские ворота
Не сдержали шквал атак.
И такого оборота
Избежать было никак.

Дикий вой раздался тут же,
Толпа бросилась в проём.
Не придумать было хуже,
Вся защита пала в нём.

Через час уже весь город
Их ордой заполонён.
Режут всех, кто стар, кто молод.
Не щадят, кто не силён.

Подожгли и Храм Успенья
Все, кто был внутри, сгорел
Город жгли без сожаленья.
Бату-хан так повелел.

Ратибор хоть отбивался,
Начал с гриди отходить.
Этот выход оставался,
Здесь татар не победить.

И Водонные ворота
Дали выход на простор.
Перебив ещё кого-то,
Жизнь продолжил Ратибор.

Штурм закончен. Через сутки
И пожар везде погас.
Выпал снег. Пейзаж был жуткий.
Саван смерть прикрыл от глаз.
Бату-хан решил сам лично
Этот город посмотреть.
Потерял он здесь прилично,
Были кто «просел» на треть.
               
Вот уже тумены  хана
Вдоль Оки во фронт стоят.
Бреши в сотнях словно рана,
Но бодры, на первый взгляд.

И теперь над каждой сотней
Полновластный хан джагун.
Строй заметно стал добротней,
Да и Батый не болтун.

Вдоль реки валялись трупы,
Горы их все нагишом.
Снята обувь, бронь, тулупы …
Хан в смятении небольшом.

Тем не менее, публично
Торжество он продолжал.
Субэдей подъёхал лично,
За уздцы коня держал.

- «Белый конь для Джихангира!» -
Объявил: «Бату велик!
Вот он знак владыки мира!»
Нукер сбоку вдруг возник.

Он держал копьё, а сверху
Голова, был это Ждан.
- «Ты разбил! Прими, как веху,
Воевода это, хан».
               
Бату-хан распорядился:
- «Всех своих погибших сжечь.
Дух к Аллаху, чтоб явился,
Плоть нельзя всю уберечь».

И уже сложили брёвна,
Между ними тыщи тел.
Ситуация виновна,
Что костёр удел их дел.

Были слышны даже стоны,
Начал тут же торопить.
- «На войне свои законы» -
Молвил тихо: «Слёз не лить».

Загремели барабаны.
Запел жалобно рожок.
И завыли вдруг шаманы,
Самый старый всё зажёг.

От кострища неземного
Загорелась вновь Рязань.
От пожарища такого
Меркло всё и даже брань.

Три дня войско отдыхало,
Били скот с окрестных сёл.
Пламя просто полыхало
Над костром, где был котёл.

На Рязань хан оглянулся.
- «Сколько их оставил тут?» -
Вдруг подумал и ругнулся:
- «В этом весь мой ратный труд».