Жил был на свете бомж Валера...

Жил был на свете бомж Валера,
Совсем бездомный человек.
Имел частенько свой ночлег
На старой лавочке у сквера.

Тот сквер у Церкви находился,
Куда Валера приходил.
Стеснялся, в храм не заходил.
Встав у калиточки, молился.

О нем шептались прихожане,
Мол, православный это бомж,
И на других он не похож,
Живёт не только подаяньем.

Зря, не слоняется без дела,
Не ждёт, когда кто что подаст.
Давно заметили – рукаст,
Трудолюбив, мужик Валера!

И даже местный участковый
Его немного уважал.
Особо сильно не ругал,
Когда увидит с пол-литровой!


Валеру иногда просили
При храме малость подсобить.
Умел подправить, починить,
И все, на что имелись силы.

За это в трапезной давали
Пюре с сосиской и компот.
Любил Валера сей приход,
Его «своим» там называли!

Одна беда – увлекся водкой!
Почти-что каждый Божий день
Валерка с кепкой набекрень,
И неуверенной походкой.

Болтали ушлые старушки, -
«Совсем Валера бомж пропал,
Видали мы, как пьяный спал
В грязи. Валялся у пивнушки».

Совсем исчез и безвозвратно
Ушел, неведомо куда.
Как в воду канул без следа,
Да и не звал никто обратно.


Поговорили, и в отставку -
Пускай себе, Валера пьет.
Но слух пошел, что бомж живёт
У… Нинки, из церковной лавки!

Открылась в храме костомойня:
«Ну баба дура, ну дела!
Кого себе подобрала?!
Иль, мужиков нет, попристойней?

А может быть она влюбилась?!
Любовь то, как известно, зла,
С тоски, полюбишь и козла!
Нинуля впрямь перемолилась!»

Волной катились рассужденья…
Священник до поры молчал,
А проповедь свою сказал
Прощеным светлым Воскресеньем!

«Служил в Чечне сержант Валерий.
Полгода был его контракт,
Но роковым стал горный тракт,
Сержанта ранило в ущельи…


В Чечню поехал не случайно –
Хотел деньжат поднакопить.
Рос без отца. Мать стала пить,
Разменивая жизнь гуляньем.

Домой вернулся, подлечившись,
А дома нет. Был пропит дом.
Так вот Валерий стал бомжом,
К приходу нашему прибившись.

Хотел ЗДЕСЬ человек найти
Тех, кто родной, того, кто близкий,
А вы ему пюре с сосиской –
На вот, поешь, и отойди!

Раненье не прошло бесследно.
Чтоб заглушить немного боль,
Употреблять стал алкоголь,
Хотя и знал, что это вредно.

Ушел, от глаз людских скрываясь,
Напившись горького вина.
Тащил проклятый сатана,
Зеленым змием претворяясь…


А Нина к жизни возвратила!
Любовь не ищет своего.
Врачи сказали, что его
Во чреве опухоль сгубила.

Последней степени уже…
Живет на дорогих лекарствах,
И Нина делит все мытарства
Напополам в своей душе!

Все переносит та любовь,
Всего с надеждой ожидает,
И никого не осуждает,
А милосердствует любовь!

Не раздражается любовь,
Бесчинств людских она не знает,
Все абсолютно покрывает,
Совсем не мыслит зла любовь!

И не завидует любовь,
А долго, очень долго терпит!
Всему всегда смиренно верит,
Не превозносится любовь!»