пролив межде Мексикой и Канадой

Пролив между Мексикой и Канадой

P. S. Каждое наше действие в мире обязательно возвратится к нам.

                Законы для людей, по которым живёт Вселенная


____________ Не говорите о том, что у вас нет времени. Времени у вас ровно столько же, сколько его было у Микеланджело, Леонардо да Винчи, Томаса Джефферсона, Пастера, Хелен Келлер, Альберта Эйнштейна. Вы не можете убить время без вреда для вечности.

                Г. Джексон Броуди







Полезно и железо на морозе
(как розы в гроб), губами влипнув чтоб,
Узнать всю силу тверди…
Но не смерти!

Полезна и свинья в навозе
(когда это не я), губами говоря
Да грязь не береди'ть,
Не разносить по свету…

И не загадит малую планету!
Полезно всё, что делает сильнее.
А что труднее жизнь, так я умнее
Навряд ли стану (это ли не рана?)...

Мы вышли поздно, но приходим рано.
К истокам опоздав, я был всегда не прав,
Являясь до начала своего...
Имея всё, не знал я ничего,

Что надо знать!

Летать не удостоен,
Но ползать не моги, поскольку воин.





















А выбора просто нет.
Ты либо видишь свет,
Либо не хочешь видеть.

Я уже много лет,
Просто увидев свет,
Часто его не вижу.

Средь обещания бед.
И моего обнищания.
И ждущего всех погоста.

А выбора просто нет.
Ты либо видишь свет,
Либо не хочешь видеть.

Каплею камень точишь,
Взятой из речки Леты,
Если не хочешь света.































Когда сам не знаю ответа,
Это значит, не вижу света
Да во всей его полноте...
Но не в этом моя беда,

Что ответы совсем не те!

А что нет во мне простоты.
Недостаточно чистоты.
Но ответы всё же даю!
На прокрустовом этом ложе

Я любви своей говорю:

Дескать, будешь любить вот так.
И не будешь любить не так.
Но на деле любви я враг:
Никого не люблю никак!

Не умею ещё молчать.

Мне, родившись, дано кричать.
Не дано молчать, не влюбившись.









p. s. Сегодня победа осталась бы за противниками, если бы у них было кому победить.

                Гай Юлий Цезарь









___________________ предрожденственское

Сегодня, в дни поста, душа чиста.
И я не оскверню, лишь уроню
Её на землю, в грязь.
Потом подъемлю.

Я утверждаю связь мою с землёй,
Но ставшею иной:
Освобождаю
Я землю от греха!

Она тиха.
И не из грязи в князи, но по Бозе
Останется со мной.
Я сам иной,

Но лишь с землёю всей, а не один.
Она не госпожа, и я не господин,
Но словно плоть с душой.
Всё хорошо

И плохо всё!

От выдоха до вдоха,
С грехом и без греха душа тиха.






























А я бы полюбил! Но где мой пыл?
А я бы вновь пропал! Но кем я стал?
Никто я без любви.
А что с любовью?

Как море, что подходит к изголовью
И омывает моё тело кровью,
Чтоб стало оно вновь новорождённым.
Так понимаю я мою любовь!

Вновь стану исцелённым прокажённым,
Которому всё заново дано.
Как в старые меха вино,
Любовь всем обновляет потроха.

Но я бы полюбил!
Забыл, что я любил.
И вспомнил, что любил.
И вспомнил, как забыл.

И вспомнил, что любви я не исполнил.

Любовь как осознание потери
Мне драгоценней, нежели лобзание.
























Больше света, но меньше лета!
Это осень, где речка Лета
Стала чёрной - почти... Прости,
Что сбиваюсь я на банальность!

На величие и гениальность

Подтверждённые... Слишком сонный,
Коль во сне; наяву я вздорный!
Должен жить бы своим умишком,
Не ссылаясь на абсолют.

Больше света, но меньше лета!

Ведь за Летою не живут,
Но являются высшей мерой -
Не петлёй чужой в Англетере...
Я ж покуда ещё живой!

И рассчитываю на чудо.

А вокруг никаких расчётов.
Больше света, как мёда в соты.









p. s. Что же это? Душа, но душа непреклонная, благородная, высокая. Можно ли назвать ее иначе, как богом, нашедшим приют в теле человека? Такая душа может оказаться и у римского всадника, и у вольноотпущенника, и у раба.

                Луций Анней Сенека










А сердце-пешеход идёт по снегу,
По тоненькой пороше… Мысли строже,
Чем светлые следы.
Какие-то труды,

Что не предстали сердцу моему,
Ещё предстанут. Ведь суму с тюрьмой
Кто не возьмёт?
Оно идёт домой,

То сердце-пешеход, а дома нет.
Я сердцу моему даю совет
Всегда идти по снегу как по неге
И оставлять следы... Но не беды,

А неких светлых чувств,
Моих искусств!
Помимо тех телесных осязаний,
Которых ровно шесть…

Меня ж не перечесть
В пространствиях моих!
Вот на своих двоих
Ступает сердце... Словно человек

На век мой наступал

И оставлял
Лишь светлые следы, и никакой беды.
























Пролив между Мексикой и Канадой
Означал бы не только свободное судоходство,
Но и некое скотство,

Совершённое родом людей
Во имя своих идей.

Пролив между Мексикой и Канадой
Ещё означал бы мою браваду:
Дескать, могу изменять миры!

Не разделяя зла и добра,
Но просто во время игры.

Вот такое странное семя
Бросил рок в моря-океаны.
Чтоб в китах могли прорастать фонтаны

Ростом чуть выше среднего человека,
Как погост грядущего века.



















P. S. Когда уничтожена человечность, нет больше искусства. Соединять красивые слова - это не искусство.

Ойген Бертольд Фридрих Брехт
немецкий драматург, поэт, прозаик, театральный деятель, теоретик искусства, основатель театра «Берлинер ансамбль»







А почтение от прочтения
Отличается только знанием,
Что прочтённое есть почтённое.
Бытие мое несомненное

Отделилось от несравненного
Тем, что стал я себя читать.

А почтением от прочтения
Отличается только знать
Не по крови, а по любови.
Вот я мудро насуплю брови,

Стану грозен я как мороз!
Чтобы в роще сыскать берёз

И не тронуть седые ели.
Я найду среду на неделе
И беду разгляжу я в счастье...
Всё моё безразличие к власти

Вдруг смени'тся её величием!
Но смеюсь над таким обличьем.





















Хотели быть счастливыми.
Хотели быть красивыми.
Имея все права,
Что чья-то голова

Измыслила для вас.

Держали душу в теле.
Но жили еле-еле,
А счастия хотели,
Которое по праву.

Здесь понимай, по нраву, а вовсе не по Богу.

А я мою дорогу,
Что вовсе не для счастья,
Считаю моей плотью.
Считаю моей сутью.

Невысоко летаю над грешною землёй.

Но знаю, что со мной,
А так же с миром этим!
А так же с миром тем.
А вы свои хотения

Спешите продолжать всё более хотеть!

Не в силах обуздать,
Боитесь не успеть и к смерти опоздать.






















Не суди, и будешь судим
Сам собой! И найдёшь покой
Столь же редким, как снег зимой.
Мы объедки себя едим.

Я с собой примиряюсь едко.

Обещаю себе жару.
Но, как солнышко поутру,
Заглядевшись в чьё-то оконце,
Распалять себя соберется,

Я себя не совсем доем.

Я оставлю себя со всем,
Что и прежде было моим.
Не оставлю только надежды,
Что останусь я нелюдим.

Не суди, и будешь судим.

Ибо наш удел - это люди.
Среди них себя недоглядел.
























Научаюсь я не судить.
Научаюсь я не рядить.
Как из глины вновь вылепляюсь
И нисколько не получаюсь.

Словно светы по витражу
Прохожу я по миражу,
Проплываю я каждой Летой...
И от жажды я изнываю!

Только знаю, нельзя испить
И забвением искупить.
Научаюсь я не судить.
Научаюсь я не рядить.

К совершенному я добавлю
Пожелание умалишённое
Во вселенную вновь вселяться...
То-то ангелы веселятся!









p. s. Снести то на сердце, чего другой снести не мог, есть опыт твёрдой души, но учинить то добро, чего другой учинить не мог, есть похвальное дело.

Александр Васильевич Суворов
1 граф (1789), затем князь (1799)
русский полководец, основоположник отечественной военной теории, национальный герой России; Генералиссимус (1799), генерал-фельдмаршал Священной Римской империи, великий маршал войск пьемонтских, кавалер всех российских орденов своего времени, вручавшихся мужчинам, а также семи иностранных













Что теряюсь при свете дня (это явно не про меня).
Что в ночи как тень собираюсь.
Что вольготно везде скитаюсь (это явно не про меня) -
Где-то даже не благородно!

Но зато почти что свободно (это явно не про меня).

Не настолько сам по себе,
Чтоб не быть никакой борьбе
Между светом или же тенью -
Меж сумой моей и тюрьмой!

Но спасаюсь моей же ленью (это явно не поклонение).

Я дождусь прихода домой.
Я там в зеркале отражусь.
Без оттенков зла и добра
Опираюсь словно о стенку.

Очень лично определяюсь,
Но в судьбе я не затеряюсь.


















P. S. ______________ А ведь кто-то и не знает, что только французы считают, что победили нас в Крымской войне. Ни битые тогда и на море, и на суше турки, ни гордые бритты (которые ни единой цели в войне не достигли, то есть - как минимум - её не выиграли) так не думают... Вот и верь после этого, что Франция реально себя оценивает.
Эх, сидел бы я сейчас в кабачке на Монмартре со своим заочным другом Франсуа Вийоном, пили бы мы молодое бургундское и говорили бы о вечном... А так я знаю, что какой-то артиллерист с той войны пишет лучше меня!

                Niko Bizin








Неустроенность в мире души
И тревожное чувство! И спасёт ли искусство,
Предлагая свои миражи?

Я с бессмертием моим поспешил.
Я с посмертием моим насмешил.
Перейдя из столетия в столетие,

Из двадцатого в двадцать одно,
Перебрал я как будто вина!
Ибо даже вину проиграл,

Словно некую гамму.
Между тем это даже не драма,
А комедия вместе с трагедией.

Боги люты и радостны, да!
Человеки напрасны в усердии.
А итоги не гадостны и не прекрасны.

И всегда не в аду, а в предсердии.



















Моё же мнение обо мне
Бывает лишь тогда в цене,
Когда я о себе не мню,
Доподлинно себя ценю.

До каждой подлости своей
Дознаюсь, если я злодей.

До каждой гордости своей.
До каждой годности своей.
И там, насколько я возмог,
Узнает пыль моих дорог.

Всё остальное просто пыл,
Что я впустую проявил.

Но здесь себе я объявил,
Что над собою я лютую!
Порой ничтожен, это да.
Порою просто невозможен.

И все года неосторожен,
Но искренно всегда не мёртв.

До самых черт, до красоты
И тишины мне не дойти.
Но не настолько я в аду!
Хоть и в раю почти нисколько.

Но толику моей звезды
Оберегаю я с восторгом.























А всё-таки существую
Не только когда смакую
Различные свои мысли...
Словно безличные числа доступно перевираю.

Преступно в себе не знаю
Который уж год иль век
Плохой ли я человек...
Или попросту я глухой и глухотой играю,

Не слыша последней си.
Не слыша начальной до.
Не зная добра и зла.
Как будто душа наружу! Как будто прожектора

Осветят все закоулки.
Но кто и за что ответит,
Как на душе ни гадко...
Или когда мне гулко, не слышу я очень долго.

И я не исполнил долга.
Он всё ещё предстоит.
Священное и неземное
Пребудет всегда со мною, земной обретая вид.








P. S. Никто о себе не скажет: я злодей.

Григорий Назианин
архиепископ Константинопольский, христианский богослов, один из Отцов Церкви, входит в число Великих каппадокийцев, близкий друг и сподвижник Василия Великого













Следуя правилам Бытия,
Понимаю, что это я

Ограничен своей правдой.
Возвеличен своей правдой.

А солгу пусть даже врагу,
Окажусь я столь обезличен,

Что услады мои Бытием
Обернутся моим битьём.

Получаюсь я глух и нем
В запределье за Бытием.

А в пределах, сколь ни кричу,
Ничего я не получу, никаких-таких откровений.

Лишь любовь моя, вне сомнений,
Есть живая моя кровь.






























Следуя правилам забытья,
Забываю, что это я

Никогда собой не бываю!
Хоть бываю собой всегда.

Не умея душу забыть,
Мню себя, что собой не быть.

Что не смог бы в себя придти,
Из любого конца пути,

Из любого пути начала
Не сказавши: Мне мира мало.

Но воскреснув из забытья,
Не промолвлю: Так вот же я!

Забываю, что я не я,
Если время моё настало.






























Что может быть прекраснее любви?
Что может быть любви моей ужаснее?
Что может быть напраснее любви?
-  Ничто! - я отвечаю, ведь в крови

Нет ничего взамен моей любви.

Ветвится по системе кровяной.
Является земной и неземной
Единой осью, если мир вращается.
А если неподвижен и неслышен,

И в крохотное сердце помещается,

То явится исчислен, даже взвешен...
А я оказываюсь даже бешен
Раздвинув его малость! Что осталось
От мира моего? А ничего,

Что без любви. Единственна в крови.














p. s. Первый человек, о котором ты думаешь утром и последний человек, о котором ты думаешь ночью - это или причина твоего счастья или причина твоей боли.
                Эрих Мария Ремарк










__________________ мечтательно о сердце

В природе холода.
Природа навсегда.
Насколько переменчива погода,
Настолько неуступчива природа.

В природе моей холодно от рода
И независимо от потеплений века.
В моей природе замерзают реки,
И речь моя идёт не о годах…

А лишь о холодах!
О городах,
В которых отогреться ждали люди.
Но где же сердце, коего не будет

Нигде и никогда, где холода?
Ведь в нём тепло.
Ведь в нём везде светло.
Ведь в нём всегда мои добро и зло

Не борются, поскольку злобы нет.
В нём голодом не полнятся утробы.
Пока не знаю я, что и века - не гробы.
Что всё устроится, и будет дан ответ.

























_______________________ другая гамма

Никто не против, чтоб судить любовь.
Рядить любовь в одежды - да свои,
А не её! Везде моё жильё:
Меня облюбовали соловьи,

Чтоб чрез меня спевать.
Не жить и умирать,
А быть и поспевать всегда за до-ре-ми-
Фа-соль-ля-си... За да-ля-ми спроси,

Какая нота си есть завершение,
Какая есть начало продолжения.
Никто не против, чтоб судить любовь.
Рядить любовь в одежды - да, свои!

Никто не против, чтоб опередить,
Быть впе-ре-ди её... Не в глаз, а в бровь
Рядить любовь в одежды нелюбви,
Во всё своё!

Всё в мире - не моё.
Ничто я не имею изменить.
Ничто я не хочу опередить.
О если б так! Никто бы мне не враг.






















____ берешь драгоценный камень и отсекаешь от него всё личное

___________________почти Буонарроти

Снег драгоценно спал (от нег своих опал).
И я не знал, сегодня или завтра,
Устав от многих нег,
Не стану ли как снег?

Других не зная тайн, караты затаю,
Как низменность мою (лишь искренность оставив)?
И мой прославив труд, высоты снизойдут,
И бытие моё окажется в раю.

И станут мне бессмысленны шедроты,
Которых я от жизни долго ждал.
Ну а пока снег словно бы опал!
Ушёл в себя и даже не летал.

И никуда не шёл во имя долга.
Ничто не исполнял, а просто был.
И я оставил пыл (что не по росту).
И пыль дорог (которые к погосту)

Мой снег устал от нег и даль явил.






























Какая нежность,
Если неизбежность
Есть в имени любви, а не в крови.

Какая снежность,
Если вся безбрежность
Есть в имени зимы, в которой мы

Всего лишь на крыле, а не в тепле.
И в белой мгле - не на свету и святы.
И домом мне моя ума палата.

Какая нежность,
Если неизбежность
Одной лишь неизбежностью богата.

Средь многих пепелищ встаю с колен.
Я духом нищ.
Блажен мне этот тлен.



















P. S. Слова имеют свою собственную душу.

Ойген Бертольд Фридрих Брехт
немецкий драматург, поэт, прозаик, театральный деятель, теоретик искусства, основатель театра «Берлинер ансамбль»








Старость, она же страсть.
В страсти можно украсть.
В страсти можно убить.
В страсти нельзя жить

Жизнью живой, не мёртвой.

Я человек гордый.
Я человек - божик.
Весь я ушёл в бега
Четвёрок дубовых ножек,

Что у моих гробов, попутавших берега.

Старость, она же страсть.
К страсти всегда готов.
К старости не готов.
Мне не хватает слов, чтоб проявить власть.

Чтоб описать основания дальнейшего выживания

Жизни из мертвечены.
Нет никакой причины,
Чтобы и дальше быть, приумножать величины.
А не молчать свой рот мелкости человечьей.

И не кричать про вечность и человечий род.



















Быть в плоскости течения реки.
Потом летучей рыбой стать, чтоб возлетать.
Быть в плоскости касания руки.
И всё же о духовности мечтать.

Так я желаю жить, но не могу

Любить тебя на этом берегу
И разлюбить на том! Чтобы потом
Вернуться вновь к любви, но только всей.
Во всём необозримом окоёме

Я стал ничей, совсем ушёл из дома!

Как господин себе.
Совсем как блудный сын.
И что теперь любовью назову?
Но только не во сне, а наяву

Из плоскости вернувшийся в объём.

Ведь новый окоём опять не вся любовь.
И нет уж сил его покинуть вновь.






p. s. О Зевс! Зачем ты дал людям верные признаки отличить настоящее золото от поддельного, тогда как у человека нет на теле ни одной приметы, по которой можно было бы узнать мерзавца.

Эврипид
древнегреческий драматург, крупнейший представитель классической афинской трагедии; написал около 90 драм, из которых до нас дошло 17 трагедий и сатировская драма «Киклоп»













Я стал другой.
Я стал совсем нагой.

Я чую всё не кожей или рожей,
И не глазами, если их разую.

Но всем нутром, которое во мне
Продолжено костром вовне.

Ни сном ни духом слон в посудной лавке!
Моя душа сейчас в такой же давке,

Как и метро в час пик.
Весь мир - моё нутро.

Он даже на костяк с трудом одет!
А понимание, что давки нет

И нет посудной лавки, постепенно
Вселяется в меня моей вселенной.
































Вселяется в меня моей вселенной
Тот дух любви, парящий над геенной.

Как соловьи поёт со всех сторон
Что в преисподнюю я лишь влюблён,

Но не люблю её!
Здесь всё моё по крови.

Но я не вышел из моей любови,
Не полюбил превыше всей любви.

И вновь, и вновь слышны мне соловьи
Со всех сторон, чтобы вселить любовь.

Но всю я не способен поместить.
Я просто стал немыслимо подробен.

Как тельце кровяное, что в крови
Встречается с потоками любви.

И лишь само любовью не является,
Хоть именем её и называется.


























Небесная музы'ка, мной играя
Простую гамму в этом мире диком
От ноты ты до самой ноты я…
Мир как змея, вцепившийся в свой хвост!

Небесная музыка, мной играя
И выпрямляя в самый полный рост,
А не ступень  к ступени…
Мир как тень!

Бегунья ослепительных колен,
Твои колени отражают свет.
Твои колени возвещают полдень -
Являются, и мира сразу нет.

А есть лишь свет от самой ноты до
До ноты я - сияясь
(небесная музы'ка, мной являясь)!
И разомкнуть кольцо небытия

Я собираюсь и не проиграюсь.

















P. S. Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха.

Анна Андреевна Ахматова
 в девичестве - Горенко, по первому мужу Горенко-Гумилёва, после развода взяла фамилию Ахматова, по второму мужу Ахматова-Шумейко, после развода Ахматова
русская поэтесса Серебряного века, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века; номинантка на Нобелевскую премию по литературе




И лишь само любовью не является,
А именем её лишь называется
То тельце кровяное, что в крови
Смешается с потоками любви.

И нет любви во мне!
Она вовне.

Я отделён, но я не отдалён
От тех времён, когда любовь была
Единым смыслом в каждом человеке,
Как камень во главу угла.

Прикрыты веки, чтоб не видеть свет,
И никакой любви во мраке нет.

Одних планет слепое прохождение
И атомов глухое раздражение
Из-за того, что незачем им быть
И составлять предметы в мире этом.

И я могу бессмысленно любить,
Являя беззаконную комету.























Я медленно прихожу
Не к своему миражу,
А к витражу небес!
Много попутал бес,

Чтобы я не пришёл.

Я медленно нахожу,
Что всё во мне хорошо!
И лишь тогда всё плохо,
Коли я как эпоха

Полон своим умишком.

Коль душа как одышка
От кумира к кумиру.
Мира во мне нет!
Лишь небесная лира,

Чтобы звучал свет как небесную соль.

Чтоб различать даль, чтоб отделять тень.
Чтобы хотеть возмочь ночь поменять на день.

























О любви.
Ни о чём, кроме как.
Добрый знак, если более не о чем.

О любви.
Даже будь я дурак.
Даже будь я чудовищным неучем,

Я всегда бы хотел о любви!
Ни о чём, кроме как о любви.
Добрый знак, если более не о чем.

Добрый знак, коль чудовищным неучем
Постигаю я всё восхищение
Перед чудом её посещения.

О любви.
Ни о чём, кроме как о любви.
Что лучом и сквозь свет, и сквозь мрак.

















p. s. Пушкин писал о Чацком: «Все, что говорит он очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале Московским Бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека - с первого взгляду знать, с кем имеешь дело...»












За всё хорошее
Против всего плохого.
Словно бы всё готово,
Чтобы всему быть.

Строже чтоб стало лучшее.
Проще чтоб стало худшее.
Я не могу забыть,
Что хорошо и плохо -

Это не вся эпоха.
Что топоры и плахи,
Или счастья рубахи -
Это не свет во мраке

Или пятна на солнце.
И не плата за души.
И ничто не берется
Попросту и отдельно на своём берегу.

Я человек дельный.

Просто готов верить.
Просто я должен делать то, что сейчас могу.




























Ничего ещё не решено.
Я вину превращаю в вино.
То есть лгу, что смогу
Я лукавого сделать слугой.

Даже если не я, то другой.

Ничего ещё не решено.
Соглашаться все больше смешно,
Если кто-то доподлинно врёт,
Что в миру всё решают живот

И та похоть, что ниже.

Я смеюсь и не слышу,
Что и вправду всё так!
Я себе обещаю награду
За терпение мои и смирение, за такой вот пустяк.

Но есть правда в моём самомнении.

Я не попусту свет, я могу осветить
То, что есть, чему быть и не быть.















P. S. В наше время слова стали на рынке одним из самых главных товаров, определяющих валовой национальный продукт. Именно деньги определяют, что будет сказано, кто это скажет и тип людей, которым это будет сказано. У богатых наций язык превратился в подобие губки, которая впитывает невероятные суммы.

                Иван Иллич, французский философ, изучающий роль языка в обществе









Хорошо, когда разрешил
Этот гордиев узел жил.
Если гордость свою как негодность
Сбросил с плеч и обрёл речь.

Я тебя не могу обречь
На смирение моё и служение,
И моё во мне положение
Обручённого только с речью.

Ты любовь моя, заключённая
В окружающую нелюбовь,
Обещающую только бездны…
Ибо речь моя бесполезна,

Чтоб меня без любви облечь
В окружающие успехи!
В устрашающие утехи.
Хорошо, когда разрешил

Этот гордиев узел жил.

Хорошо, когда хорошо!
Это, верно, звучит свежо.






















Достигнуты пределы бытия.
И за пределами душа моя
Останется без тела и без дела.
Она б меня с собой забрать хотела,

А я не смог!
Хотя мой вышел срок
Быть здесь.
Но срок не вышел весь.

Поскольку я не выучил урок,
Что срока мне никто не назначал!
Я сам определяю свой причал
И изливаю всю печаль мою

Водой морей, чтоб плыться кораблю!
Достигнуты пределы бытия
Одной моей негромкой оболочки.
Душа моя как будто бы без тела

Достойна сбыться.

Всё наново опять и снова всё спокойно
Готово воплотиться и влюбиться.


























Студёные примеры бытия.
Мы проживаем в разных ноосферах.
Душа моя покинула пределы
И космоса вдохнула, а не веры.

Как будто бы я распахнул окно...
И вот моё лицо обожжено!
Душа ж невозмутима.
Мир, что мимо,

И мир во мне, они теперь вдвойне.
Душа моя покинула пределы,
Оставив моё тело на войне!
А то, что у души своя война,

Прознаю я, ведь у всего цена.
И вот моё лицо обожжено
Пространством, что всегда обнажено.
А время лишь съедает моё тело

Студёным приложением бытия!

Немногое тепло оберегу
В любви моей на этом берегу.







p. s. В жизни дело идёт о жизни, а не о её каком-то результате.

 Иоганн Вольфганг фон Гёте

нем. Johann Wolfgang von Goethe немецкий поэт, государственный деятель, мыслитель, философ и естествоиспытатель












О солнечнопесочные часы!
Просыпали лучи, и хороша
Вдруг стала пустота на месте этих сфер,
Вполне досель небесных... Тех, что бездны

И срам, и канитель одушевляли.

О солнечнопесочные часы!
Другая сторона известной мне медали
Искусства человеческих химер,
Когда добро и зло равновелики.

О солнечнопесочные часы!

Отсчёт времён во внешнем мире диком,
Кипение племён, природа перемен
Ничто пред пустотою и тщетой.
О солнечнопесочные часы!

Просыпался мой век не золотой.

Но каждая песчинка словно сфера
Небесная, чиста как вера.


























Ты слушай тишину, идя ко дну.
Ты слушай тишину, идя со дна.
Но я не назову тебя волна
В том мире, где идёт моя война.

Я не глубок, но я веду войну.

А в мире нет войны и нет волны.
Никто в нём не волна, но колобок.
От бабушки ушёл, от дедушки ушёл,
Поскольку мы остаться не вольны

В том мире, где всё слишком хорошо

И уязвимо.
Я умчался мимо.
От бабушки ушёл, от дедушки ушёл.
С тобой расстался, как волна скитался.

Не оправдай меня, моя душа!

Своим бессмертием не оправдай.
И укажи моих скитаний край.


















P. S. Открываю глаза в реанимации:
-  Черт, говорю, - черт! Занесло же!
Голос слышу:
-  Черт здесь ни при чём.
-  Слава Богу, - отвечаю, - Слава Богу.

                Ольга Ильницкая










__________________ любовь к двум женщинам

Любить двух женщин - это ль не гордыня!
Стяжать вдвойне такое притязание,
Как понимание души любимой...
Но что любовь, когда как не лобзание

Своей одной души?

Свои в ней миражи.
Свои иудства.
Я не благородство
Пою любви,

А то, как я люблю!

Любовь не есть услада, но награда,
Которой я ничуть не заслужил!
Поскольку невозможно заслужить,
Что даром и ничуть не по плечу,

А по душе.

Любить двоих - вдвойне быть в мираже!
Пред глоткой ада будь настороже.



















У души нет тела, но есть дело.
Дело заболело, и я умер.

Дело здоровело, я воскрес.
Вот такой мой к жизни интерес.

Как бы я да не ополоумел,
Лишь бы не явился упырём.

Ведь живём - да глядь! Опять умрём.
Ведь умрём - да глядь! Опять воскреснем.

Мир мой не лишается основ.
Каждый миг не кажется небесней.

Но не выкинуть меня из слов.
У души нет тела, только песня.


































В который раз я подвожу итоги
И выясняю, что итогов нет.
В который раз я обивал пороги
Таких домов, где проживал мой свет.

Я был удал.
И тьмы я не видал.
Не попросту сумы или тюрьмы,
А полной тьмы.

В который раз я начинал рассказ,
Что я бы смог и почему не мог.
Что на дворе вдвойне кровавый век,
Но я вполне счастливый человек.

Но сколь вторичен я!
Душа моя,
Которая первична над геенной,
Мир сохранила и в моей вселенной.































Совсем немного бытия.
И не уверен, что здесь я
Средоточение всех проблем.

Совсем немного бытия.
И не уверен, что здесь я
Моих решений порождение.

Великие, должно, свершения
И малые реки течения
Есть суть одно, есть суть другое...

Всё третья суть! А я ничуть
Не понимаю, что я часть.
Но постигаю, что я честь.

Да и не надо понимать.
Мне надо честно принимать,
Что я умру, что я воскресну.

Что ничему во мне не тесно
И не просторно ничему.
Что всё как есть. Что быть всему.










p. s. А ты ни за что люби.

                Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы












Принимаю, что должен принять.
Отвергаю, что должен отвергнуть.
В остальном я свободен как тать,
Что не стал ничего воровать

И занялся полезным трудом!

Разве что не успел я ослепнуть,
Наблюдая красоты миров.
И ликуя, насколько я смел.
И какие доступны высоты.

Но насколько мой краток удел!

Я не кроток, но я поседел
Незаметно.
Усилия тщетны,
Коли я восхититься не смог

Тем, что я не настолько глубок

И высок вот на столько!
Мне горько
И мне сладостно это моё:
Что моё - не моё ни на сколько!

Как от евина яблока долька.
























Моя слабость всё очевидней.
Моя храбрость всё безобидней.
Моя вечность всё быстротечней.
Переплывшему все моря,

Мне пора бросать якоря!
Но не примет меня земля.

И в любви моей меньше плоти.
Как вы, звёзды, со мной живёте?
Как указываете мне путь?
Если мне лишь души вдохнуть!

И не выдохнуть мне следы,
Что от счастья и до беды.

А потом от беды до счастья.
Моя плоть не примет участия
В устремлениях моей души.
Или это всё миражи?

И совсем я не развоплотился!
Мир в душе моей не раздвоился.
















P. S. Жил один старик, который часами неподвижно стоял в углу церкви.
Однажды священник спросил его, что же говорит ему Бог?
-  Бог ничего не говорит, Он только слушает. - ответил старик.
-  Хорошо, тогда о чем ты говоришь Ему?
-  Я тоже ничего не говорю. Я только Его слушаю.









А совесть так просто болела.
Что ж, это её дело.
А дело моё - как тело.
И тоже чтоб заболело,

Достаточно просто жить.

А совесть так просто болела.
Пусть совесть не есть дело.
Но совесть не есть новость,
Явившись задолго до

Всех смертей и рождений.

А так же являясь после.
Став тела и дела больше.
Ведь я, как письмо в конверте,
В тело лишь упакован.

Совесть - вот мой закон, отправленный адресату.

Я только письмо в конверте.
Я только ума палата,
Чтоб тело моё распечатать, чтоб дело моё извлечь.
И словно бы нет расплаты, так что гуляй смело!

А совесть так просто болела.




















Стакан без наполнения - истукан,
На острове забытый без воды
Иль водки, иль вина…
Где глубина?

На острове произрастут сады.
Полоска горизонта мне видна.
И мне ясна вина.
Где глубина?

Должно быть, лишь во мне, а не в воде
И не вине, и даже не на дне
Лужёной глотки! Не скатилась водка
Глотком шершавым…

Я не жду управы
На этот мир.
И он мне не кумир.
Но меру по душе я чувствую уже.































Возвращаются смыслы к словам.
Словно души к телам и делам.
Никогда не лапшою на уши,
Но всегда укреплявшие душу

Возвращаются смыслы к словам.

Я не струшу ли смысла?
Не нарушу ли чести?
Всё решится на месте,
То есть здесь и сейчас:

Не на мысль, не на глаз, но на дело.

Все желания и мысли
Не уходят на мыло.
Но, как сыр в мышеловке,
Выявляют сноровку забрать

Из желания смысл, а не мысль.

Возвращаются смыслы к словам,
А к делам благодать.










p. s. Да разве любовь имеет что-либо общее с умом!

Johann Wolfgang'von Goethe
немецкий поэт, государственный деятель, мыслитель, философ и естествоиспытатель














У подлости, чтоб было что предать,
Сначала появилась благодать.
А я, душа моя, не у руля!
Прилип ракушкою ко днищу корабля.

И лишь звезда мне подморгнёт кукушкою.

Но сколько жить, не буду я считать.
Ведь кораблю не по волнам летать.
А на моих плечах и на моих речах,
И на моих мечах, и на моих оралах.

И выясняется, что мира очень мало!

Для подлости, чтоб было что предать.
Для гордости, чтоб было чем гордиться.
Для истины, чтоб ею насладиться.
Доколе мне ракушкой находиться

На днище корабля, не нужно мне руля!

Не нужно роли мне, чтобы её играть
И проиграть её. Всё в мире не моё.
























Быть строже, нежели снег,
Намокший как кончики век.

А после совсем размякнуть,
Аки железный век.

Как строгое викторианство
Разменять постоянство на славное непотребство.

Помню моё детство как Небесное Царство.
Нет такого упорства, чтобы его терять.

Нет никакого средства, чтобы его вернуть.
Я и моё детство можем только всплакнуть.

Не совершать грешки.
И поиграть в снежки.
























P. S. Ни один человек не в состоянии сделать что-либо не свойственное тому, кто он есть.

                Ричард Дэвид Бах






Доволен я тем, что есть.
Доволен тем, чего нет.
Отвергнув погост и бред,
Которыми был болен.

Стал просто жить как-нибудь.

О если бы так, то пусть!
О том, что себе я враг
В любом своём перерождении,
Малом перетворении

Всего моего мироздания.

Мной владеют желания
Миром моим овладеть!
Больно на то смотреть,
Сколь я бываю болен.

Но стал бы я быть доволен, мир перестав жалеть?

Пред красотой бессилен, мне её позволять
Никак нельзя убивать… Коль лицезреть удостоен.






























Прости себя.
И не пусти себя
Туда, где невозможно всё простить.
Где бездны неподъёмного труда

На сотни лет окрест.
На сотни мест, времён или племён.
Не попусту нелеп, да вот те крест!
Да вот те два креста, поскольку я влюблён!

Поскольку я ослеп и вижу только небо.
Хоть прочее не есть пустая небыль,
Но - несущественно...
Хотя и не естественно во мне.

Прости себя.
И не пусти вдвойне,
Потом - втройне, а после - бесконечно.
Влюблённость - не любовь, и потому беспечна!

И существует словно существо

Отдельное от мест, где естество
И вещество так подло торжествуют.

























В любви слова так важны.
В любви слова не нужны.
В крови кровяное тельце
В самом себе обопрётся

Телом о всю свою кровь.
Это и есть любовь.

О любви слова говорю.
Любовь свою сотворю
По образу и подобию
Не своего загробия,

Но всей моей крови здесь!
Купаюсь в любви весь.

А ежели нет любо'ви,
То нет и во мне кро'ви.
Пуст я аки сосуд,
Распахнутый лишь вовне…

Но даже в горшок ночной
Пусть будет свет дневной.










p. s. Хозяин ответил: «Какова была служба - такова будет и награда.» И дал он Гансу слиток золота, величиной с его голову.

                счастье Ганса














Мороз крещенский! А по сути женский.
Румянец  на полнёба, воспаление
Гортани моего воображения…
И иней на просторах лицезрения.

Я стал иной! И женщина со мной
Могла бы сотворить, что ей угодно.
Насколько я угоден красоте,
Настолько и желание благородно

Любить её.
Любить совсем не те
Земная обладания и услады.
Простое мироздание моё

Вдруг гроздью обернулось винограда…
И вот по ягоде его срывать!
И каждую я мог бы подавать
Да на своей ладони.

Не моей

Была та красота! Но вся тщета
За ней погони стала бы чиста.














P. S. Единственное, что разрушает мечты, это - компромисс.

                Richard David Bach
американский писатель, философ, публицист










Если предо мною бес,
Я теряю интерес.

К человеку, в коем бесы,
Никакого интереса.

Коль изгнать я не могу, я на этом берегу,
Он на том! А что потом?

Пойдём каждый в своё место!
Каждой ноте по насесту

И сестрицам по серьге.
И не мне сие решать.

Если предо мною бес, я могу лишь помешать
Поселиться и во мне! Я теряю интерес

К преисподней на земле.
Не без неба я сегодня.



























О космосе и хаосе зимы,
В которой мы есть космос или хаос.
Мороз космический (на гро'бы много роз)
И мой апокалиптический прогноз

Нисколь не злоязычен! Но лиричен,

Сокрален даже (скрыт от естества).
Но я не откажусь от вещества
Во имя духа… Вещего ищу
В метели даже, свищущей мне в ухо!

А что уж говорить о тишине

И хладе!
Но чего мне ради
Порядок наводить,
За всем следить

И в космосе, и в хаосе зимы?

Везде и так сияние и мрак.
А я Иван-дурак, в крещенскую купель!
А до неё мне космос иль метель,
Не всё ль равно?

Сияние суть одно.





















Немного от любви дошло от нас.
Какая-то минута или час.

Немного от людей дошло до нас.
Сердца, что из грудей, пустились в пляс.

Всё знание моё бессильно здесь.
И ни к чему приводит указание

На счастье или боль. А что любовь?
Она предполагает соучастие

Небесных сил в телесном пустоцвете.
И речь опять идёт о речке Лете.

О том, что здесь осталось, что ушло.
А не о том, что тёмно, что светло.

И вот совсем немного от любви.
И бездны разных плоти и крови.














p. s. Человек живёт настоящей жизнью, если счастлив чужим счастьем.

Johann Wolfgang von Goethe
немецкий поэт, государственный деятель, мыслитель, философ и естествоиспытатель

















Всё хорошо.
Как будто снег прошёл.
И много нег легло на бездны век.

Но я века свои приподниму,
Чтобы смотреть на время свысока.

Всё хорошо.
Суму или тюрьму
Да оправдает нежная зима.

Поскольку всё приходит к красоте,
Ничто здесь не достанется тщете.

Всё хорошо.
Вот так она солжёт.
Пусть даже будет всё наоборот.

Так и моё восторженное чувство
Всё покрывает! Словно бы не знает

О том, что бездны ада разевают
Свой тщетный рот на снег...
Сжирая только век.




















Как тепло проникает в тело,
Так и я могу за пределы
Заглянуть и в свою грудь…
Словно бы вернулся с мороза!

Словно сразу высохли слёзы
На щеках; а сердце в руках
Отогреть и вернуть обратно...
В планетарий, в грудную клеть!

Так в холодном земном шаре
Помещают земную ось.
Я не думал о Божьем даре.
Просто так оно повелось,

Что вращается мироздание!
Возвращается мирозрение.
Даже если не дважды умер,
А всего лишь ополоумел,

С половины сойдя ума,
Как с идущей весенней льдины!
Да на берег, потом в тепло.
Дабы тело моё ожило

И с душою стало едино.
























Согреться. Опереться о тепло.
Настолько, чтоб ни тяжело, ни зло.
И холоду становится светло
За просто так! Ведь я Иван-дурак.

Я верю в моё чудо на печи.

И другу, и врагу не калачи
И не баранки гну, но метрику пространств!
И Курскую дугу из окаянств
И прочей мне враждебной диалектики.

Всё будет просто так, ведь я Иван-дурак.

Не зло или добро, а просто чтоб светло
И чисто, и лучисто, и тепло
Не только сердцу было, но и взору.
Чтоб холод рассыпал свои узоры.

Живой чтоб жизнью жил, а не мертвил.

Чтоб не хватало времени и сил,
Но всё сбывалось сразу или скоро.


















P. S. Сознание того, что чудесное было рядом с нами, приходит слишком поздно.

Александр Александрович Блок
русский поэт, писатель, публицист, драматург, переводчик, литературный критик; классик русской литературы XX столетия, один из крупнейших представителей русского символизма










Сделать мне предложение,
Выслушать возражение
Могло бы моё мироздание!
Есть у меня желания...

Сколь же они банальны.

Жизнь я прожил буквально,
Складывая по слогам правила проживания.
Приобретая знания в искренних огорчениях.
Находясь в заключении кроткого одиночества.

Это не злоключения!

Сделать мне предложение могло бы моё отечество,
Если б его я ждал.
Если бы не отдал
Душу мою России

Просто задолго до - это не обсуждается.

Сделать мне одолжение - никого не касается.
Нет у меня чужого, нет у меня своего.





p. s. Человеческая совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказываться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлагающегося, - в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего новую жизнь.

Александр Александрович Блок












Всё тяжелей земной полёт любви!
Свобода, что со мной, но не в крови
И в сердце, или даже в голове.
Свободе быть везде, сама моя природа

Меняется, не изменяя свода
Законов и небес, и нор подземных.
Лишь ветер во взъерошенной траве
Идёт поверх всего не своего,

Всё делая своим. Я нелюдим?
Я стал среди людей, оставшись быть ничей!
Я не храним? Остался не храним,
Отбросив палачей! Не зная ничего,

Но зная всё, настолько некасаем
И в пропасти бросаем.
Я прогорел, побыв неугасаем.
И вновь пока горю, доколь люблю.
































Хроническое слово время.
Больная боль. В роду есть племя.
Во рту есть зубы. В небе нёбо.
А в хлебе хлеб. Его руками

И звуками, и облаками.

И я листаю хроники падения
И взлёта моего воображения.
А ходики идут и там, и тут!
И в нет есть да! И горе не беда.

Ничто не навсегда, всегда есть всё.

Но есть усталость собственная плоти,
Как от вращения в водовороте.
А что любовь?
Она всегда не вновь.

Но повторение каждого полёта всё выше и всё ниже, чем я есть!

Что я есть часть,
Но я ещё и честь.



























Понимание приходит потом,
Когда поздно всему мирозданию
Измениться, стать зоной комфорта!
В мироздании множество черт.

Я на листике выписал чёрта.

Русский чёрт! Он такой же, как я.
Он и лучше меня, он и хуже.
Он и грешен, и свят. Он умней во сто крат.
Ну а я в мироздании простужен!

Я чихаю и кашляю здесь.

Что избыточный вес невесом,
Что ублюдочный пресс так бессилен,
Понимание приходит потом!
Когда я обернулся обилен

Катастрофами и воскресением.

Отношение ко мне мироздания
Не имеет значения при моём с ним свидании.
















P. S. Искусство, и ничего кроме искусства, искусство нам дано, чтобы не умереть от истины.

                Фридрих Ницше










Та верность, которую просто блюсти,
Вполне меня может спасти
Для верности той, что сложна.
Душа, что порой солжена

И понята мной, как угодно,
Сравнится с душой благородной
И самой простой в простоте.
Что я захлебнулся в тщете,

Так это же чистая ложь!
В душе ты тщеты не найдёшь.
Высот из моей нищеты
Не счесть, коль трудна моя честь.

Поскольку нужна не тогда,
Когда всем понятна беда,
А в мелочи, что повседневна,
Как ждущая всюду геенна.





























В разные времена разные семена
Одинаково прорастают.
Разные имена разные племена
Одинаково почитают.

И всё это как-то так!

И весь этот знак небес как умелый разрез
На пластах окоёма! Я ухожу из дома,
Чтобы без дома жить.
Чтоб лишь себя винить,

Что я бездомен стал.

Как без до'мен металл,
Так и во мне душа
Тоже без дома станет, ежели в теле стынет.
Кто о таком помянет, сразу же с глаз вон!

Такой наяву сон более чем реален.

Более чем банален. Космосом я дышу,
Но люблю синеву.


























Оставшись один, никому
Не верь. И себе самому
Не верь. Ты не дверь.

Оставшись один, никому
Не ври. И себе самому
Не ври. Ты внутри.

Но так же снаружи, где стужа
Такая же, как и внутри.
Казалось бы, дверь отвори,

А там снегири и сугробы!
Не гро'бы, но солнце и губы.
И руки, и реки, и зимы.

Коль выйдешь из двери, не мимо
Проходишь себя самого.
Коль внутрь устремишься всего,

Что ты из себя представляешь,
Свой лоб разобьёшь о свой лоб!
Не там дверь в любовь, сам узнаешь.














p. s. Китайский император Цяньлун казнил поэтов за исполнение грустных стихов.











____________________________ М. Н.

Погибшие за слово о любви.
Погибшие за помысел о Слове.
Не пращуры твои или мои,
Но я и ты, лежащие в основе

Любого мироздания сегодня.

Воскресшие за слово о любви.
Воскресшие за помысел о Слове.
Не проливавшие своей крови,
Но столько раз погибшие в любови,

Из-за любви терявшие любовь.

Любовь не эта и любовь не та.
Любовь - тщета и суета людей.
Из собственных грудей идём навстречу
Сердцами, а за нами пустота

Сбывалась! Что в груди осталось,

Ни я, ни ты не можем это знать!
Погибшие опять - опять воскреснут,
Пусть даже солнце навсегда погаснет.
Но полностью любови не бывать,

Пока не воплотится в моём слове.






















Постоянно оправдывать человека
В том, что внешне вполне калека
Или внутренне он урод,
В конце-концов достаёт...

Хоть и сам я вдвойне урод!

Постоянно любимую возвышать,
Даже если её благодать
Сдувается словно проколотый шар…
Да сквозь перец помолотый,

Что прямо в мои очи!

Все мои многоточия после каждого утверждения,
Добавления к вещи вещего для невидимого продолжения,
Ежели соответствия не встречают,
Означают только одно:

Жизнь живая обречена и сменяется жизнью мёртвой!

Даже ежели прочее скажется словом нет или да,
Как бессмысленно пролитая живая вода.




























_______________ немногое о тонком мире

Как капель не сорвётся с петель,
Так и дверь не взорвётся, а едва распахнётся.
Голова моя знает слова,
Что едва поддаются.

И люблю я, сперва
Не домыслив, сколь я непригляден.
Полагая наивно, что гроздь виноградин
До скелеточка веточки той

Не иссякнет всей нашей тщетой,
Сколь бы мы не срывали.
Раздавлю я (едва ли) железной пятой
Моё зрение солнечных пятен

И прославлю зрачок мой как сияющий диск!
А вина (не скрижали) под пятою до брызг.
Но нисколь я любить не умею.
И насколь я любови сажуся на шею,

Полагая, что вывезет днесь.

Жил не весь и не весь полюбил,
И остался какой-то невесть.













P. S. Страх не научит детей отличать добро от зла; кто боится боли, тот всегда поддастся злу.
                Феликс Дзержинский






____________________________ первый и последний

А жизнь не мой вокзал (пусть как-то и сказал).
А музыка в зале (хотя мы, не слыша, её осязали
Как суть бытия) указала однажды,
Что ты не есть я, а моё утоление жажды!

Но тоже (оно, утоление) смогло возразить,
Что я не есть ты - это просто пора уяснить!
Какой пустоты мне достичь, что её не смогу наполнять?
Не знаю и знать не хочу.

И что одиночество мне по плечу
(моё иногда), но беседы вот эти
С музы'кой и жаждой - за них я в ответе,
Чтоб их продолжать.

Могу я два слова связать.
Могу я полслова сказать.
А нотами до или си или альфой с омегой,
Не важно, доколь не развалится жизни телега.































Душа пуста, когда она чиста.
Когда я вижу новые места,
Меня да не коснётся сладострастие,
Моё желание к перемене мест…

Не поменять насест, но любование.

И соучастие моё в одной любви,
Потом в другой любовью не зови.
А вот отсутствие её в моей крови
Протянется как вольтова дуга…

Не делая меня её слугой.

Есть мир другой, в котором меня нет.
Такая пустота зовётся свет
(всё то, что не берётся, но даётся).
А если он любовью назовётся…

Тогда и я люблю! Я полное ничто.

































Придёт на память непоправимое.
Желание будет неисполнимое,

Что моё сердце да не осудит!
А мой рассудок о всём забудет.

Но время суток сейчас зима.
Сама природа сошла с ума

И стала космос здесь, на земле.
Как тонок волос, на коем меч

Не мысли с плеч! Но пробьёт мне темя.
Чтоб стали мысли как в серебре.

Чтоб беспощадное моё время
Приподняло меня на крыле.

Чтоб я взглянул слегка свысока
На недоступные мне века.










p. s. Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе как живой организм.

                Александр Александрович Блок










А что брат-украинец соберётся предать,
Так иного чего мы могли от него ожидать?
Он считает, что коли мы есть, его попросту нет.
Вот такой всем известный секрет:

Предают, если души не вровень.

Но душа не есть гребень для вшей!
Никого не хочу я взашей.
Но единственно что от гнилых человеков
Мне потребно, так горы и реки -

Расстояния, чтоб разделять.

Оттого и случился сыр-бор.
Со времён Магеллана простор
Поиссяк, аки хлеб и вода,
Или недра земли - и у нас их хотят отобрать навсегда.

И от века украинец искренне ждёт:

Когда нас победят, ему что-то да перепадёт.
Это нужное дело (и многие ждали); так, за делом, и вечность пройдёт.






























То неприятное чувство, когда предстоит
Покинуть искусства и выйти в животную жизнь.
Как будто покинул болотную гать
И принялся в жизни своей пропадать.

Простой соловей, да увяз коготок!

Душе моей ведомы кодексы ложа прокрустова.
О том, если тела избыток, его отсекут.
О том, если дело успешно, его предадут.
И, только поняв свою малость,

К себе не испытывать жалость.

Но вытянуть душу и ножками выйти за гать.
Все истины здесь не о том, чтобы жить или же умирать.
А в том, что болото лишь видится мне.
А что соловьи там не водятся,

Так это и чистая правда, и чистая ложь.

И ты, соловей, своей грязи найдёшь,
Коль хочешь из грязи да в князи.
Нет с небом возвышенной связи,
Помимо мне выйти за гать

В святое болото! В котором не сметь пропадать.





















________________________________ Ж. Л.

Если бы двое жили на разных горных вершинах
И задыхались в долине, женщина и мужчина - как бы они сошлись?
Каждому жизнь в долине - попросту - невозможна.
А одиночество - ложно, это уж я знаю.

Воздухом им - высь.
Низость им - лишь бездушие.
Выше всех, в безвоздушии, словно звёзды они
Соединяют дни знанием друг о друге.

Дальше округи рая - вся моя хата с краю.
Дальше сарая ада - плоскость их горизонта.
Что каждому не отменяет да возжелать долин.
То есть уйти с вершин ради всего полёта.

Возможно ли её счастье без моего сопричастия?
Я не стою на месте и продолжаю взгляд
Женщины и мужчины: Пусть они воплотят -
Не поделив на доли гордую нашу глушь - единение душ.

































Верста дорожная, простая красота!
Уста твои вложу в мои уста
Не поцелуем, но…
Я говорю давно:

Не сам с усам, но ты! Уйдя от красоты,
Вернёшься к ней иным, в своём уродстве
Смирившись с красотой и благородством,
Которых нет во мне! Они вовне.

А сам я должен оказаться пуст.
А так же должен оказаться чист.
А сам я должен оказаться прост.
Чтоб не мешать ей быть меня окрест.

Моё желание к перемене мест,
Листания красот аки страниц
Уйдут сами собой.
А я с тобой

Останусь, красота.

Во мне твои уста.
Во мне душа твоя. Не будь всегда вовне.













P. S. Быть русским - значит не только говорить по-русски. Но значит - воспринимать Россию сердцем, видеть её драгоценную самобытность и неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный русским людям, и в тоже время - указание Божие, имеющее оградить Россию от посягательств других народов и требовать для этого дара - свободы и самостоятельности на земле. Быть русским - значит верить в Россию, так как верили в неё все русские великие люди, все её гении и строители.

                Государь император Николай Александрович.









Нельзя делать то, что нельзя.
Можно делать лишь то, что можно.
Это, в общем, понять не сложно.
Убивает лишь та стезя,

По которой уйдешь в бездушие.

Вот на что не положишь сил,
Чтоб не мёртвою жизнью жить,
Но продолжить свою - живую:
Ни иудова поцелуя,

Ни лукавства, ни самозванства

Не дождётесь, так жить нельзя!
Лишь иначе мне жить возможно.
Жизнь живая не осторожна,
Осторожна мёртвая жизнь.

Никаких мне иных отчизн.

Никаких выгребных ям.
Слаб и грешен, и всё же прям.





















Изучаю историю глупости.
Убеждаюсь не в собственной подлости
И не в крепости лба!
Только в том, что судьба
Благосклонна была к подлецу и тупице.

И дала поумнеть, и дала отличиться
Захотеть отойти от лица подлеца;
Правда, ближе к концу, чем началу.
Что скажу подлецу?
То, что он никуда не отплыл от причала!

Был как был, не смотря на растраченный пыл.
Ничего не добыл, озадаченный.
Лишь остался насквозь одураченный
Сам собой, как и встречный любой.
Потому не расстанусь с судьбой,

Ради-для изучения истории глупости.
Красота, что не ведает скупости,
Здесь настолько тонка и обильна!
И рука здесь настолько бессильно всесильна,
Что ничто не возьмёт на века.



























Нет здесь моей воли,
Кроме моей боли.

Кроме моей крови
Нет никакой любови, если не кровосмесить.

Кроме родного края нет никакого рая,
Чтобы в аду не быть.

Нет никакого погоста, чтобы на нём просто
Позабыть о живых.

Ежели мне одних мало вершин моих,
Я не взойду на них, я обращаюсь вспять.

Ведь до сих пор не возмог из моих злых дорог
Заповеди Господни искренне воплощать.

































Я принимаю, если понимаю.
И принимаю, что не понимаю.
И хата моя с краю, если что.

И не всегда мне на краю беда
Такая, что уйдя от сердцевины,
Я становлюсь весенней талой льдиной.

Но не всегда потоки сокрушают,
Коль я хочу за край и сразу в рай.
А просто тело постепенно тает.

И примет меня то, что принимает.
Не примет меня то, что не приемлет.
Но надо мною мир меня подъемлет.


















p. s. Отстаивайте свою ограниченность, и будьте уверены в том, что она при вас останется.
 Richard David Bach

американский писатель, философ, публицист













Ты будешь некасаем. Но в пропасти бросаем.
Ты будешь невредим. Зато всегда один,
Не дав на то согласия... Моё многоголосие -
Не в пропасть злой бросок!

Но тонкий голосок, чтоб от него зависеть
Быть мне или не быть, любить иль не любить.
Не вызывая зависть. Не потчуя корысть.
Не принимая лесть.

Земную жизнь пройдя, и я увижу лес,
Чьи кроны до небес. Но им владеет бес.
И нет мне одиночеств, как нет и злых пророчеств!
Пророчества добры к отечеству добра.

И мне уже пора спокойно и достойно
Принять, что жить так больно не потому, что вольно.
А потому что можно пройти свой путь не ложно.
Поняв, что всё - не сложно.




























Я много знаю сам. Мёд-пиво по усам
И горло к небесам (желудок к нёбу).
Чего не знаю я, так это не моё
Смирение со мной (как Волга за спиной):

Во исполнение долга долго жить
Иль кратко жить! Но не пройти украдкой
По Млечному пути ночным глазам
(что днём хотят желудок к небесам).

И потому я не хочу хотеть.
Я не хочу владеть, хочу быть в мире.
Я как Орфей, играющий на лире,
Привёл к себе заслушаться зверей.

И перестать играть я не могу.
Хоть другу иль врагу не нужен я.
Ведь музыка моя вне бытия.
Лишь души слышат лад, идут из забытья.























P. S. Тот, кто находится в заблуждении, заменяет пылкостью то, что недостаёт ему в силе и правде.

Johann Wolfgang von Goethe
немецкий поэт, государственный деятель, мыслитель, философ и естествоиспытатель










Так чего я хочу,
Чтоб не взял ничего
Из всего своего?
А хочу я всего.

Каждый знает, всего не достичь.
Каждый чает, что всё невозможно постичь.
Что же я получу, возжелав своё всё?
Ничего из того, что хочу.

Я приму нищету.
И пойму я тщету.
Только вера моя.
Только этот мой нрав.

Но, подумавши так, стал стократно неправ,
Даже их не имея всецело!
Ни до белой волны, чтоб по росту её.
Неподъёмной цены, чтоб за дело своё.

Никакой нет вины.
Никакой тишины.
Лишь погосты её, словно завязь весны.
Лишь просторы, где только лишь души слышны.

Только космос, где я как свободное тело.






















Так чем я оплачу
Свой неоплатный долг?
Какому палачу
Скажу итог всей жизни?

Конечно, не отчизне:
Она и не палач, хотя и не заплачет!
Не может быть иначе в краю, где души живы:
Лишь мёртвые спесивы.

Поскольку власть судить
Мне мёртвых не дана,
Живой души цена - чтоб мёртвых не будить.
Могу я погодить

И оставаться жить,
Доколе не увижу, сколь мы непобедимы!
Мой космос нелюдимый без топора и плахи становится теплей.
Светлей в бездонном мраке.

Белей в моей рубахе.
























И книг, что вновь уже не перечесть,
Теперь не счесть! И то вина из вин.
По глади белой мои буквы в ряд
Про красную вину теперь не повторят.

Не счесть, что не прочесть, нано'во не прожить.

И вновь не полюбить, как только перечту,
Высокую мечту, что кто-то описал.
Теперь ведь я узнал, что значат те слова!
Не столь уж не пуста пустая голова,

Чтоб я не мог в ней ме'ста для истин поискать.

Ничто, что благодать вне истин тех живёт.
Ведь кто-то да прожил ту книгу, что не врёт.
Не общие места я мог бы перечесть.
Не ту, где маета. А ту, что мне чета.

Когда же перечту? Когда-нибудь, Бог весть.






























И от трубы тепло! Добро и зло
Глядят, как из трубы уходит дым
В огромный космос… Стал бы я седым,
Когда б не каждый не задал вопрос,

Не каждый ждал ответ?
Не стал бы, верно! Нет,
Не стал бы! Свет бы не настал бы,
И ночь бы не пришла. Жарптицина пера

Никто б не стал делить на зло или добро!
А было б просто от трубы тепло.
В печи огонь, а вовсе не зола.
И волосы мои темны как мгла.

В ней звёзды словно бы к огню мошка'!
Но вот моя нелепая рука
Ерошит мглу, чтоб звёзды поутру
Сливались с Богом, ибо света много.

















p. s. Трусость никогда не может быть моральной.

                Mohandas Karamchand «Mahatma» Gandhi















У смысла нет слов, есть мелодии.
В какой-то своей непогодии
(во времени либо природе)
Я тоже звучу аки соты,

В которых нет мёда полей.

Лишь ветер и пух тополей
В дуду воскового сосуда!
Но следом за песней моей
Во мне запевает Иуда...

Но я его горло не в петлю!

У песни ведь тоже нет слов,
А только пропетие смысла.
Иуда ведь тоже готов
Сказать, что несёт коромысло

Каких-то проклятых пустот.

Мелодиям ясных высот
Не надо, чтоб кто-то висел
Как символ бессилия духа
Пред плотью из воска и воздуха.

И только слезам моим сухо.




















У розы есть шипы, а у людей
Любовь, что вырастает из грудей.

И как она беспомощно уколет
Друг друга до какой-то детской боли.

Я всё-таки умею так по детски
Усаживаться злой любви на шею.

Я верю, что не светски повезёт
И вывезет, а не наоборот.

Не с ног на голову всю суету вселенной,
Но сбережёт над самою геенной.

У розы есть шипы, а у меня
Уверенность судьбы! Обманчиво маня.























P. S. Что такое бог? - Всё, что видишь, и всё, чего не видишь.

Lucius Annaeus S;n;ca minor;
римский философ-стоик, поэт и государственный деятель, воспитатель Нерона и один из крупнейших представителей стоицизма









Всяк смотрит на себя! А только отошёл,
Забыл себя! И это хорошо.
Ведь в зеркале лишь внешность бытия.
А суть его есть ты, и суть его есть я -

Которые исполнили себя.

И так мы выглядим сейчас! А как будет потом,
Возможно разглядеть с большим трудом!
Что зеркало покажет без труда,
На то и проливается вода -

Живые или мёртвые года.

Сначала исцеляются тела.
А после воплощаются дела.
И с ними возвращается душа.
Но это происходит не спеша

И не зеркально, ибо вертикально.

Ведь зеркало как некий перекрёсток
На плоскости земли! На ней душа-подросток,
Что смотрит только вверх, где воздух бытия.
Что плоскость? Смех и грех, душа моя.



















Но ум не остаётся без плода!
Хотя бы прописались там стада
И твердь бы объедали подчистую.
Но ум не остаётся без труда!

Нисколь бы я телодвижения всуе
В забегах тараканьих совершал.
Но ум не остаётся без стыда!
Нисколь бы кто из смерти воскрешал

Не столь преображённого меня.
Очиститься подобно прокажённому
И прорасти совсем в другую высь -
Так ум не остаётся без плода!

Конечно, где-то существует мысль.
Что я в моих низинах прорасту
В версту дорожную, простую красоту...
Которая даётся только днесь!

А так же в вечности, где я с тобою весь.




























О предметах, достойных души,
О вещах, кои вещими станут,
Не придумай себе миражи!
И они никогда не обманут.

Как бы я не гордился собой,
Как бы я не забился в себе…
Не как сердце, но словно прибой,
Бесконечности моря губя!

Не в предметах, достойных души,
Не в вещах, кои вещими станут,
А в готовых ответах на всё!
Но ведь даже они не обманут.

Просто полностью слышать ответ,
А не частью, которая счастье,
Или частью, которая горе!
Бесконечности моря - над плоскостью,

И меня в этой плоскости нет.










p. s. Все заботятся не о том, правильно ли живут, а о том, долго ли проживут; между тем жить правильно - это всем доступно, жить долго - никому.

Lucius Annaeus S;n;ca minor;
римский философ-стоик, поэт и государственный деятель, воспитатель Нерона и один из крупнейших представителей стоицизма













Быть зеркалом и отражения ждать -
Единственная, в общем, благодать,
Оказанная солнцем по утру!
Когда вот-вот появится в оконце,

И всё во тьме да осветится вспять.

Пока я малой смертью не умру,
Уснув для отражения неземного,
Я не смогу понять весь смысл служения!
Произнесения простого слова,

Что после сна наступит пробуждение.

Но это всё в глобальном мирозрении!
А что моё отдельное лобзание
Глазами, что не столь уж неохватно:
Реальность, не протёртая слезами,

На солнце существующие пятна?

Ведь столько вызывали отвращения!
Пора бы попросить у всех прощения.



























________________________ а что не так

А это всё не так!
А что не так? Да всё!
Я сам себе не враг, я сам себе не друг.
Не вещь я сам в себе. И на губе,

Как родинкой - сама с собой в борьбе,

Я родиной своей не говорю!
Не порождаю ей землетрясение.
А что слова приносят мне спасение -
Как парус или руль у корабля,

Не значит, что силён я у руля!

А что не так? Да всё и ничего.
Приняв рождение сердца своего,
Ещё не значит, что родился сам.
Ведь мир словно мёд-пиво по усам,

Поскольку в рот никак не попадёт.

Пусть небо упадёт на твой живот,
Любимая моя; не станет слово хлебом.
А что потом вина - так то всего цена!
И счастье в том, что жизнь не столь одна,

Как ныне ты и я, душа моя.



















Утешайте друг друга словами,
Но себе ничего не прощайте.

А когда упадут холода,
Я узнаю про труд и про пламя,

Что мой труд поглотит навсегда.
Но словами скажу, что лишь труп

Обречён на безделье, ведь зелья
Оживления нет! Но есть свет

Возвращения души и прощения
Не себя самого, но - всего,

Что во мне и вовне... Но - не мной.
Лишь красою весны неземной.
























P. S. Так что нужно сказать-то? Вот что. Мы - на войне, которую против нас ведут уже 20 лет. Пришло время пробудиться и мобилизоваться. Не мы начали эту войну. Но нам придётся её закончить так, как наш народ обычно заканчивает войны, - во вражеской столице. Осталось только с вражеской столицей не промахнуться. Не в сирийской она пустыне. Да и не в пустыне вовсе. Хотя пустыня ей не помешала бы.

                Денис Тукмаков









Человек не умеет мыслить.
Человек не умеет знать.
Оттого и не знать я, плебей.
Я как птичья звенящая рать

На весеннем просторе полей!

Никакого аристократизма.
Никаких служений отчизне.
Просто много летучих жизней -
Их не можно в кулак собрать!

Как песок просыплются вверх.

Возлетят как вульгарный смех.
А на встречу им Божий смех -
Никаких обещаний карать!
Но и этого, как ни смотреть,

Человек не умеет знать.

Есть во мне мои размышления.
Есть, надеюсь, во мне горение
И к отчизне, и к естеству.
Я могу припасть к Рождеству.

Но служу я лишь Воскресению.

















_______________________________ Ж. Л.

Невозможно ни вместе, ни порознь.
Ни как поросль на грядке, ни как книга на полке.
Но ищу я слияния душ.
Вот и взялся за гуж, хоть не дюж.

И восторга уж нет, как от горок,
Когда вверх! Когда вниз! Ну держись!
Всё пытаюсь любовью назвать
То, что я не умею предать.

То есть долг. То есть долгую жизнь.
И не выйдет! И даже попыток никто не увидит.
Но зато хорошо вижу сам,
Как уходит любовь к небесам,

А меня оставляет земле.
Я стою на незримом крыле.
А земля из-под ног убежит
По-над бездной глубокой волны!

Лишь любовь здесь живёт без вины.

























___________________________ Ж. Л.

Не будем спать. Разбудим сон во сне.
Лишь сутью я в тебе, а ты во мне.
И не словесно или же телесно,
Ни даже, как ни горько нам, небесно.

А только лишь космически отвесно.

Но и не в райские сады.
Не в пропасть со звезды.
И не на глобус в белых облаках.
Мы будем сущей правдою в веках,

Как нечто больше правды, то есть быль.

Вокруг лежит космическая пыль.
И я, как шарик крови, побегу.
Как тельце кровяное, не солгу.
И обернусь я пылью, то есть былью

Вокруг себя, потом вокруг тебя.

Лишь так любить приходит наша плоть.
Сначала мрак, потом мы будем жить.








p. s. О, сколь жалок старик, если он за всю свою столь долгую жизнь не понял, что смерть надо презирать!

Marcus Tullius Cicer;
древнеримский политический деятель, оратор и философ











Тихо жить.
Своё дело делать.
И не ждать воздаяния телу.

Я б хотел так, но тело живое
Обратилось ко мне с мольбою:

-  Если духа не угашаешь,
Но меня ты не утешаешь,
Я, дружок, перестану жить.

Это всё пустые места.
Суета о том говорить.

Привлекая любовь пространства,
Озирая все окаянства,
Невозможно вовсе не быть.

Быть живым - дело только личное,
Мервечине любой отличное.






























________________________ казалось бы; ан нет!

Гребёнка золотая - в косы эти.
Жемчужина святая - в слёзы эти.
Но всё это игра и мишура,
Романтика пилы и топора,

Чтоб дом построить, жизни обустроить
Не токмо там - вверху и на слуху,
Но и внизу - в долине.
Я один на льдине.

Несёт меня вода сквозь ледоход,
Где льдины сокрушаются! Мешают
Пройти другим телам по их делам.
Казалось бы - до южных до широт

Судьбой меня несёт: Там просто я растаю.
Мне незачем до времени на слом -
Казалось бы; ан нет! До срока вижу свет.
А если не увижу, так заставят,

Совсем нагим оставив на свету!
Гребёнка золотая, карп в пруду,
Жемчужина в слезах - спокойствие и страх
Всё это потерять! Коли не смог принять.















P. S. То, что я назову легким, ты - наперекор мне - назовёшь мучительным. Я знаю таких, которые смеются под бичами, и таких, которые стонут от оплеухи.

                Луций Анней Сенека






Другие испытали поругание.
Нагие представали на заклание.
А были ли тверды, не суть мне важно.
Не все готовы гибнуть столь отважно.

Мне важен результат: Они могли.

Я кланяюсь по пояс! До земли!
И даже далее земли, до преисподней!
И далее ещё! Словно могу сегодня
Поджечь все небеса и ад залить водой.

Так мыслил бы, скорей, глупец младой.

Коль в преисподней для людей мучения,
В небесных же чертогах наслаждения,
Да сгинет мишура! Глупцом доволен враг.
Поскольку в этом мире всё не так.

Всё в мире - здесь, и более - сейчас.

Чтобы принять всю правду без прикрас,
Глупец мой отрицает кнут и приник,
Решая, что решать всё будет сам!
Ни мёда и ни желчи по усам.

Но я лишь я.

У бытия на грани
Я беспощадно верен чудесам.




















Я клею обои. Чего-то мы стоим,
Мы стали как стены: Мои перемены
Лопатками к Волге родимого дома!
Вовне повернув глубину окоёма.

Я клею обои. И млеет от счастья
Какое-то счастье. Какое-то горе
Рыдает от горя. За стенами море
Различных миров и различных даров,

Различных потерь. Я совсем не готов
Поверхностью мира считать мою плоскость:
Обои не стены! И сразу отыщется дверь.
А вот открывать её - вовсе не новость

И даже не хитрость, но глупость одна.
Я знаю, что есть у всего глубина.
Но даже в европы окно прорубать
Не надобно вовсе. Достаточно мне обладать

Спокойною верой и видением вглубь.
Я клею обои и я на усилия скуп,
Поскольку не суетен! Ибо не всё - суета.
Достоинство - всё. Есть у мира такая черта.




























Имеет полное право.
Имеет полое лево.
Имеет полное прямо.

Если б не столь упряма,
Я бы с ней согласился.

Мысль надо мной реет.
Смыслы не подменяет.
Словно звезда сияет.

Я бы в неё не влюбился,
Будь даже и богиня.

Мир меняется ныне:
Наши простые жизни -
Словно бы плоть пустая!

Здесь уже не влюбиться.
Далее что настанет, навсегда обновится.













p. s. Запомни две короткие фразы, которые помогут тебе открыть любые двери в этой жизни: «На себя» и «От себя».













В ночи мерцающий огонь.
В ночи звучащая гармонь.
Гармонии одни в моей вселенной.
И лишь любовь склонилась над геенной.

Вот так смотрю я на огонь печи.

А в ней тела дерев.
А с ними боль и гнев.
Ведь только кажется, что от печи тепло.
Но там сгорают и добро, и зло.

Вся печь полна даров, и воспылает речь.

Мне кажется, я жизнью говорю.
Но, может быть, я попросту горю.
Словами истончаются тела.
И в пепел превращаются дела.

Немногие на путь мой обращаются,

Но и не все горят! Тому я только рад.
Ведь от печи тепло, а в ней добро и зло.



























Свободы нет в любви - как в жилах крови нет.
Один лишь свет на месте той крови.
И нет в ней тьмы. Зови иль не зови
На сердце тьму, суму или тюрьму,

Не будет в ней сумы или тюрьмы.

Свободы нет в любви. Свобода - это мы.
Не я и порознь ты, но попросту всегда
И всюду вместе в счастье запредельном.
Но всё же восхитительно отдельно.

Свободы нет в любви. Любовь всегда одна.

И только лишь  взаимности видна.
Бывают времена, бывают нравы.
В безбрежном одиночестве любви
Один лишь свет на месте той крови.

Почти не виден мне. Совсем не ищет славы.































Ни высота, ни глубина,
Ни власть какая
Без рая тишины мне не нужны -
Чтоб только лишь любовию слышны! Никак иначе.

Ведь высота и глубина немного значат.
Ведь власть любая над бессилием плачет
Над собственным своим,
Коль тишиною зрим.

В меня упёрлись очи тишины!
Опёрлись о меня как о ступени.
Ещё немного, и взойду прозрением.
И жизнь, и смерть продолжу многоочием -

Как многоточием! То есть намного дальше.
Или намного дольше.
Но на доли
Я яблока познания не делю.

Делили до меня!
А я не трачу сил.
Здесь сила - та же ложь, и с нею свет не мил.
И ложью ничего здесь не возьмёшь.














P. S. Мы, едва явившись на свет, уже оказываемся в хаосе ложных мнений и чуть ли не с молоком кормилицы, можно сказать, впиваем заблуждения.

Marcus Tullius Cicer;
древнеримский политический деятель, оратор и философ









Мужья, любите своих жён.
А тот, кто будет поражён
Чужой женой, а не своей,
Тот сразу станет прокажён...

Я прокажённый соловей!

Чем я прекраснее пою,
Страшней теряю плоть мою.
Оставив неприглядный вид,
Казалось, дух мой воспарит...

Ан нет! Влачи, мой прах, себя.

Мужья, любите своих жён.
Но тот, кто любит, не любя,
Живую плоть свою погубит!
Лишь потому, что жить рождён,

Он будет лживое терять.

А сможет ли своё признать
Иль не узнать? Его беда!
Помимо моего труда
Я всё теряю навсегда.

Лишь суть потери обретаю.


















Я так бы хотел влюбиться
Просто, без рассуждений.
Но не смог заблудиться
Просто, без наваждений.

В каждом любовь по росту
Самой простой души.
То есть больше погоста.
То есть равна глуши, где проходило детство.

Где на ходу оглядело юного чудака
И одарило мудростью, за которой века!
Но не состарив жиром.
И любить не заставив райских садов лиру.

Нет никакого средства, чтобы родить любовь,
Выносить чтобы в муках.
А потом акушером
Просто поднять на руки и предъявить миру.
































Когда б я время повернул назад,
Совсем как взгляд, потом вернув обратно.
Чтоб осознать: Насколько мне отрадна
Сама возможность обращаться вспять!

Когда б я время повернул вперёд,
Как тяжкий небосвод, потом обратно.
Чтоб осознать: Насколько мне отрадно
Себя на ровном месте оставлять!

Где горизонта нет и нет предела.
Где дело можно только предвкушать,
Осознавать последствия задела.
А между тем совсем немного тела

Присутствует во мне сейчас и здесь!
А весь я в прошлом или же грядущем.
Я там не добываю хлеб насущный,
Но исправлять я тщусь свои вчера

И завтра во плоти - безумная игра!
И ничего меня не защитит
От этих вероятностей смертельных.
Вот разве что душа от них отдельна.








p. s. Мир на краю, и нет большего зла сейчас, чем полузнание: по себе знаю и по так называемому добру (что по всему глобусу убивает) знаю.

                Maxim Kantor












Гора, известно, родила
Такую мышь, что та смогла
Защекотать бы и слона!
Извечна мира глубина.

Но так беспечна скорбь людская.

Во мне идёт моя волна.
Твоя идёт ко мне навстречу.
Когда столкнутся, станут речью
И потекут, не зная края

Сначала! После обретут.

Гора, известно, родила
Любую мелочь из причуд.
И ничего, что станет горним.
Почти что ничего! Лишь горло

Моё здесь обернётся эхом.

Но от успеха тяжкий труд
Перестаёт быть иллюзорным.

















P. S. - Непредсказуемость - мой хорек.
- Вы хотели сказать - конек?
- Нет.
- Вот потому мы вас и цедим, дорогой Игорь.
- Вы хотели сказать - ценим?
- Нет.

                Igor Skif


___________________ моя безымянность

И пойду по Руси не просить.
Не давать или брать, но терять.
Постепенно в себе узнавая,
Что ничуть не достоин я рая.

Ведь теряю я ту лишь дорогу,
Что надёжно уводит от Бога.
А коль вовсе лишаюсь дорог
И совсем избавляюсь от гнуси,

То останется только лишь Бог!
Кто от века такого не судит?
Как такого зовут на Руси?
А кому хорошо там, спроси

Сам себя! Я ж отвечу, что мне.
Я в полуденном таю огне
И в снегах проплываю метели.
Моя истина как в колыбели.






























Не вещи ливнем хлынули к тебе,
Но вещее сдавалось без борьбы!
Так думал я и шёл за те края,
Где пребывала ты, душа моя.

Известно, вещи здесь,а вещее вот здесь.
Извечно, что и я с тобой не весь.
Что здесь и там скитаюсь по местам
Той части бытия, где я не я!

Где я в ловушках собственного я.
Но тело моё вовсе не игрушка
И тоже тщится вещим володеть.
Душа моя, не можешь ты сгореть!

Без вещего остаться, без вещей
И тел небесных.
Между нами ясно
Сияло солнце. Было всё напрасно.

Прекрасно было.
Был я частью тел
И частью дел.
Не знал, что это счастье.


























Что не ты корень держишь, а корень тебя,
Постигается и не любя.
Что любовь меня держит, а я без любви
Словно голое тельце в крови

Кровяное! Меня облепила любовь.

Как со мною моя не-любовь проживает?
Даже горя не знает! Одна пустота впереди.
И одна пустота позади. И внутри.
Ты, любовью живущий, свои веки протри

От крови облепившей, твой взор стерегущей,

Чтоб к себе приковать! Прометеем назвать!
Мою печень клевать, чтобы сущим потом прирастала.
Заполняла мою пустоту
Умножением пространств за версту.

Умножением времён за года и эпохи.

Я не буду гадать.
Мне достаточно знать, без любви будет плохо.










p. s. Создание или Создатель - вот чем отличаются одни мужчины от других.

                Оноре де Бальзак