Воспоминания о давнем Томске

Пора студенчества всходила.
Я, словно после небытья,
впивал с неистовою силой
громады всякого новья.
 
В мир спорта, как дитя, влюблённый,
бродил без спутников, один,
я – неотёсанный, зелёный,
как свежевыломанный дрын.
 
Восторг в глазах у неофита!
Да и сумей быть не таков,
когда «колы» вбивает лихо
в площадку Толя Плешаков!
 
Взлетал над сеткою – по пояс.
Почти без приседа прыжки.
Удар – как выстрел от ковбоя –
с непредсказуемой руки!..
 
…Футбол наш томский – хоть не экстра,
но для глубинки был матёр.
Звалась команда «Сибэлектро…
(не враз и вымолвишь!) …мотор».
 
Гнобил защиту поминутно
наш образцовый левый край,
неуловим, как шарик ртутный,
кумир трибун, Ченцов Толяй.
 
А справа, у другого фланга
плёл кружева Володька-брат…
Приличная была команда,
был игроков достойный ряд.
 
Всех вижу я одномоментно
(а цокот бутс, как стук подков) –
и правый хавбек Топчиенко,
и страшный левый бек Цветков.
 
Пусть чьи-то имена забылись –
есть маячки людской судьбы:
под кличкой «Нос» по всей Сибири
Ращупкин, бек, известен был.
 
Азарт и смелость так несли их,
когда их в Кубок вывел Бог –
смели с пути «Динамо» (Киев),
и Лобановский не помог.
 
А следом – москвичи, «Торпедо».
С трудом, до «не могу» устав,
насилу вытащил победу
их звёздный в будущем состав.
 
И ведь красавцы были снова,
вели «один – ноль» сгоряча.
Но… после плюхи от Ченцова –
от Метревели два мяча…
 
…Футбольной сборной кадров – где нам!
Не мы ударный батальон.
Но – баскетбол… Был юный демон!
Белов Серёга звался он.
 
Как нож горячий, шёл сквозь масло,
на дриблинге – фиг с два поймать!
Одно возможно было счастье –
хвощину юную сломать!
 
И томичи, конечно,  горды
ласкать воспоминаний сонм,
поскольку он, опора сборной,
к высотам славы был взнесён.
 
Вот так! Нам было чем гордиться и
чем любоваться. Всё о-кей!
Хоть был в отставшей диспозиции
(канадским звался он) хоккей.
 
Политехнических талантов
трепал, как в аэротрубе
(студентов, препов, аспирантов),
профмир хоккея класса «Б»…
 
…Любую дорогую мелочь
с собой по жизни в путь берём.
Ведь Боже ж мой, святое дело –
былое поминать добром.