Преодоление христианства гл. 1

Оглавление
Глава I. Знание.
1. Природа и личность.
2. Питание – «отправная точка» двуединства Добра и Зла.
3. Ориентация: различение, сравнение, представление, мнение.
Неограниченность истины и ограниченность знания как предварение представлений о Боге.
4. Наложение представлений. Сублимация и профанация как следствие наложение представлений.

Глава II. Жизнь и быт.
1. Цели и заботы. Понятие пользы. Выгода. Низшее мышление.
2. Любознательность. Первые шаги «личности».
3. Мораль. Правила, обычаи, заповеди. Среднее мышление.
4. Синтез низшего и среднего мышления – основа жизни организма человечества.
5. Высшее мышление. Личность человека и личность человечества.

Глава III.  Представление о Боге.
1. «Исторический» Бог.  «Боги»  низшего, среднего и высшего мышления.
2. Абсолютная Личность монотеизма. Перенесение свойств личности человека на личность Бога – «ахиллесова пята» религии.
3. Развитие понятий «святости» и «грешности»  на основе представлений о добре и зле. Необходимость и неизбежность появления «абсолютно доброй» и «абсолютно злой» личности.
4. Философская проблема несводимости Добра и Зла к абсолютной общности. Тупик «свято-грешного» дуализма  как результат перенесения свойств человеческой личности на личность Бога.
5. «Обеление» Бога.

Глава IV. Центральные положения и проблемы христианского учения.


1. Христианство как одно из наиболее развитых представлений о Боге.
Моралистическая направленность христианства. Проблема  «любви» в христианстве.
2. Неразвитость интуиционной части высшего мышления в христианстве. Понятие «отпадения от Бога».
3. Учение о «первородном грехе». Необходимость такого учения для христианской теологии. Противоречивость всеблагости и всемогущества Бога.
4. Кризис свободы в христианстве. Поощрение и наказание. Богобоязненность.
5. «Спасение души» как доведение до абсолюта идеи послушания. Облагораживание несвободы через «служение».

Глава V. Преодоление христианства.
1.Развитие кризиса христианства. Секуляризация церкви.
2.  Преодоление «богочеловечества» и «человекобожества».
3.  Преодоление несводимости Добра и Зла в абсолютной личности Бога.
4. Преодоление Абсолютной Личности.
5. «Аз – Есмь».

                Предисловие.
           Эта работа, уважаемый читатель, названа «преодоление христианства» не потому, что автор вознамерился ниспровергнуть христианство и выстроить на его месте очередную мирообъемлющую химеру – о, таких попыток было достаточное количество, чтобы увидеть их бесполезность! Учение христианства имеет под собой колоссальную философскую основу, выработанную в течение более чем двух тысяч лет; и «опрокинуть» или ниспровергнуть это учение весьма и весьма сложно. Сложно прежде всего потому, что быстрое развитие современных научных знаний и философское осмысление как такого развития, так и его значительного ускорения очевидным образом не соответствуют друг другу.
             Сложность другого плана состоит в том, что в нынешнем мире очень мало людей, свободно располагающих своим временем: «кто не работает, тот не ест». Между тем, философское размышление требует большого количества времени; а главное – его невозможно «ускорить».
             Поэтому-то тот разрыв между развитием науки и его философским осмыслением – разрыв, о котором я говорил выше, – пока только возрастает. Человек всё более «специализируется», становится всё более «частным», всё более «прикладным», – и всё менее гармонически развитым, как бы ни старались уверить в обратном средства массовой информации.
             Иными словами, «ниспровержение» христианства попросту непосильно для современного университетского философа, пусть и весьма образованного, но, увы, не имеющего мыслительной мощи великих учителей прошедших веков.
             О чём же тогда говорит автор этого опуса? Что это за «преодоление» гордо красуется на обложке?
             Во-первых, это признание христианства необходимой и неизбежной ступенью религиозно-философского осмысления мира. Во-вторых, осмысление подходов и возможностей этого способа для отыскания основания следующей ступени. И, в-третьих, формирование отличительного принципа, – назовём его «личностно-онтологическим» – религиозно-философского познания на этой новой  ступени.
             Вот эта триединая задача и называется «преодоление христианства». Следуя диалектике развития познания, автор приходит к неизбежности построения такого его принципа, который включал бы в себя в качестве живых функционирующих органов как внеличностный онтологический принцип античности, так и личностный принцип христианства. Поисками такого принципа объясняется нынешняя кажущаяся остановка в развитии философии, что даёт основание считать период таких поисков переходным. Учитывая все упомянутые (и десятки других) особенности этого периода, следует заметить, что длительность его может оказаться неожиданно большой, поскольку многим нынефилософствующим предстоит преодолеть юношеское  легкомыслие богоотрицания, а затем уберечься от крайностей религиозного мировоззрения.
                Итак, в путь, уважаемый собеседник!
                Глава I. Знание.
                §1.Природа и личность.
                Давай же, уважаемый читатель, не будем начинать нашу книгу утомительным и отвлекающим внимание историческим экскурсом, коим обычно щеголяют философы средней руки. Надо полагать, что читатель несведущий вряд ли откроет эту книгу, увидев её скучное и не обещающее увлекательного чтения название, а, следовательно, перечисление исторических вех человеческого познания мира – зряшный труд. И наоборот: читатель сведущий просто пролистает эти страницы, содержание которых ему и без того известно, и перейдёт сразу к делу. По следствию этого размышления перейдём к делу и мы.
Союз «и», соединяющий в заголовке природу и личность, тем не менее, коварно ставит их  по разные стороны баррикад. Однако же, личность по самому факту своего происхождения есть явление, укоренённое в природе, а значит, логика языка, противопоставляя одно другому, сразу же пускает исследователя по дороге, уводящей от истины. «Язык мой – враг мой», – говорили древние держатели секретов; с полным основанием это же может сказать и мыслитель.
Поэтому и нам, читатель, придётся не всегда пользоваться удобством и благозвучием наивыразительнейшего  из языков, но иногда строить корявые и, на первый взгляд, малопонятные конструкции, – истины ради.
                Прежде всего следует дать определения предметам нашего исследования. Ибо слово «природа» сделалось с течением истории настолько огромным  и всеобъемлющим, что включает в себя и всю видимую в радиусе 15-20 миллиардов световых лет Вселенную; и законы существования и развития (древние сказали бы «становления») этой Вселенной; и даже, определённым образом, её целенаправленность. Поэтому краткость нужного нам определения ни в коей мере  не будет «сестрой таланта», вмещающей в себя истину, – она, по необходимости, избрана лишь из удобства в работе. Следовательно, данное определение будет, скорее, лишь символом или эмблемой этого целого в его становлении.
Определение: Природа есть внешнедоступное  умопостигаемое  идеально-физическое целое в его первообразном становлении.
                Расшифруем каждый из терминов этого определения.  «Внешнедоступное» в философской литературе обычно именовалось «чувственно-воспринимаемым»; но такое понимание слишком неточно: электрон или Сверхгалактика не воспринимаются нами чувственно ни в коей мере.  «Умопостигаемое» представлено здесь в его историческом значении. И, наконец, важнейшим элементом этого определения является «первообразность» в её чисто математическом значении, подразумевающая и обуславливающая наличие некоторой «производности» – фундамента, на котором  автором строится его понимание «живого».
                Вводя в умопостигаемость первообразность и производность,  мы уходим от извечного дуализма идеи и материи, столь долго бывшего препятствием на пути развития философской мысли и заставлявшего философов строить различные надуманные конструкции, диалектически объединяющие эти противоположности.
В данной работе я не буду  повторять основные идеи теории «живого», изложенные и обоснованные ранее в работах «Начала мышления организма» и «24 хождения в Привратный чертог Аллаха» (https://www.proza.ru/2016/02/08/1782   (https://www.proza.ru/2015/01/27/1654).
                Перейдём ко второму термину нашего заголовка – «личности». В отличие от понятия «природа», данного нам непосредственно-чувственным образом, понятие «личности» явилось результатом двух видов развития: материально-исторического и религиозно-философского.  Постепенно сближаясь, эти два вида совпали в точке, известной под названием «христианство». Оговорюсь, что эта точка отнюдь не является идеально-истинным моментом развития понятия (т.е. заключающим в себе полную, абсолютно постижимую истину), но лишь единственно возможным следствием конвергирующих векторов развития. На такое следствие указывал великий русский философ А.Ф.Лосев в своём капитальном труде «История античной эстетики».
                Прежде всего, следует сказать, что понятие личности развивалось атрибутивно, т.е. человек не сразу осознал, что его телесные и умственно-душевные  свойства принадлежат двум разным сущностям, нераздельно слитым в одну. Когда же такое осознание таки произошло, исследование этой новой, более высокого уровня, сущности продолжилось тем же, что и ранее, единственно доступным человеку методом проб и ошибок. Результатом применения этого метода явилось огромное, можно даже сказать необозримое, количество теорий, гипотез, «ортодоксальных» и «еретических» утверждений, – всех этих продуктов человеческого мышления, которые можно найти в любой области знания.
                Как видно из сказанного, автору вряд ли удастся дать оригинальное определение личности, заключающие в себе больше истины, нежели все предыдущие. Но перед нами и не стоит такой задачи: нас интересует опять же общепонятный символ, удобный для работы с ним и приемлемый для читателей. Поэтому я предложил бы следующее определение:
                Определение: Ограниченная идеально-физическая сущность, осознающая себя и действующая исходя из собственных представлений, называется личностью.
                В этом определении мы учитываем, во-первых, природное – чем является «ограниченная идеально-физическая сущность»; во-вторых, переход от природного к личностному, выраженный через «осознавание себя»; и, в-третьих, само личностное как «действующее исходя из собственных представлений».
Ценность этого определения автор видит в преодолении дуализма а) свободы и необходимости и б) жёсткой предопределённости и вариативности (или поливариантности) развития, определяемого понятием «выбор». Здесь же коренится и целая система связанных с «выбором» понятий – таких как «польза», «выгода», «справедливость», «мораль» и их более частных разделений.
                Дуализм свободы и необходимости есть следствие дуализма самого первого, природно-личностного, выраженного на более высоком уровне, – то есть это дуализм производный, не свойственный ни природе, ни личности как таковой. Природа есть только необходимость, выраженная линейной функцией «если…, то…». Личность в абсолютном значении не является функцией вообще; она – аргумент «я – есмь» этой зависимой величины и поэтому абсолютно свободна. Природно-личностная сущность, коей является человек, есть симбиоз свободной переменной и её функционального значения. Этот симбиотический момент выражается некоторой направленностью, на основе которой возникает и развивается явление «сульбы».
Античность, абсолютизируя «чувственно-материальный космос» (А.Ф.Лосев), логически неизбежно приходит к мифу, предельно выражающему именно природную, идеально-физическую, субстанциальность. Личность же остаётся в античности в зачаточном состоянии.
                В отличие от онтологического принципа Единого в античности, в иудействе развивался принцип личностно-исторический, принцип единого внеприродного внекосмического Бога, абсолютно свободного в своём волеизъявлении. Логика такого принципа с необходимостью приводила к творению мира Богом «из ничего», понятию чуда как атрибута божественной деятельности и, соответственно, обесценивала идеально-физическую сторону, оставляя её без внимания. Христианство, вызревшее в недрах иудаизма, интуитивно почувствовало ущербность, односторонность такой позиции. Именно идеей воскресения не только души, но и тела, христианство впервые уравновесило личностное и идеально-физическое, т.е. материальное, признав за материей право на положительную, самостоятельную ценность.
                Идея богочеловечества Иисуса Христа появилась в христианстве не на пустом месте. Культивировавшаяся в течение многих столетий идея пришествия Спасителя, Мессии, наконец, дозрела до воплощения в конкретной человеческой личности, обладавшей незаурядными личностными качествами, значительно превосходившими обычные для того исторического периода. Казнь же Иисуса, явившаяся мучительно-непонятным, неожиданным событием для первохристиан, дала могучий толчок христианским мыслителям к философскому обоснованию возможности и необходимости такого события. И результатом этого осмысления явилась идея жертвенного искупления через смерть и воскресение Богочеловека.
О постановке и решении христианством проблемы дуализма Добра и Зла мы будем говорить в следующих главах.
                §2. Питание – «отправная точка» двуединства Добра и Зла.
     Философская добросовестность исследователя проблемы Добра и Зла,  желающего продраться  сквозь дебри человеческих представлений, неизбежно приведёт его к точке начального произрастания этой проблемы. Как бы, с разными целями, ни изощрялись мыслители многих поколений человечества, корень её познания можно назвать одним словом:  питание. Именно законы существования идеально-физических  сущностей требуют энергетического обмена с окружающим миром, в наиболее яркой форме выраженного питанием организмов.
                Через питание действует механизм повышения уровня энергии в сторону усложнения материальных структур  – противоположный энтропии процесс мирового развития. Но усложнение материальных структур есть одновременно и усложнение структур идеальных, производных от материальных, – тех, что в других работах автор назвал «классификационными сущностями».
                Итак, питание есть переход менее организованной формы материи в более организованную? В общем случае такой переход действительно имеет место; но вот тут-то начинаются «частности», которые мы обычно называем вариантами.
Одно дело – питание автотрофных растений, и другое – питание хищных организмов. Это два крайних варианта, между которыми имеется множество промежуточных. Чем же различаются эти варианты, если отбросить всё несущественное? Ответ один: «расстоянием» между сложностью начальной и конечной точек процесса.
                В самом деле, между сложностью исходных материалов питания автотрофного растения (углекислый газ, вода, минеральные компоненты) и конечных продуктов в виде углеводов, жиров, белков, ДНК\РНК, расстояние куда больше, нежели между исходными материалами питания хищника и его конечными продуктами. Уровень сложности «пищи» в последнем случае не отличается от уровня сложности структур питающегося, а это даёт преимущество во времени усваивания её организмом питающегося, – а, значит, и в скорости получения необходимой энергии.
Мы видим, что возрастание энергетических потребностей организма ведёт к повышению требований к сложности структур потребляемой пищи – но не наоборот. Что это так, свидетельствует пример растений-гетеротрофов и, в особенности, так называемых «хищных» растений, для которых хищничество является лишь дополнительным способом питания, а главным остаётся всё же автотрофный.
                Рассмотренные закономерности подводят нас к некоторым предварительным выводам. Во-первых, способ питания организма определяется его энергетическими потребностями; во-вторых, способ питания организма обуславливается эффективностью и скоростью получения необходимой  энергии.
Здесь следует заметить, что хотя сложность  структур пищи и относится к категории качества, однако употребление оборота «качество пищи» уведёт нас в совершенно ненужную нам бытовую сторону, поэтому я буду избегать его употребления.
Развитие энергетических потребностей  живого, пройдя все стадии получения питания, неизбежно подводит его к последней: питанию жиаого живым. Именно такое питание имеет наименьшее расстояние между сложностью структур исходного материала и конечного продукта, а, значит, и наибольшую эффективность. И здесь-то появляется новая, ещё не виданная и не осознаваемая природой проблема – проблема двойственной оценки процесса питания. 
               В самом деле, хищник и жертва, неразрывно связанные этим общим для них процессом, тем не менее, не могут оценивать его одинаково. Более того, такие оценки будут абсолютно противоположными. И здесь мы сделаем главный вывод.
Вывод: Проблема философского дуализма возникает там и тогда, где и когда появляется возможность противоположных оценок одного и того же процесса.
А уж о том, что для оценивания требуется мышление, не стоит и говорить, поскольку утверждение настолько же банально, насколько и верно.
Вот мы, читатель, и подошли к моменту, когда возникшее на наших глазах новое «качество» должно быть осмыслено в его отличительных признаках и соответственным образом поименовано. А это значит, что мы пришли на то самое место, где почва наших философских представлений произрастила, наконец, во всей её дуалистической красоте проблему Добра и Зла. И наша задача – показать не только диалектическое единство этих оценочных противоположностей (что ничуть не углубило бы понимания проблемы), но и исследовать процесс их «срастания» в единое целое, не являющееся уже ни Добром, ни Злом.
               Для этого нам следует определить  границы сферы оценочности, то есть, по существу, понять, является ли проблема Добра и Зла частной, производной одного-двух уровней субстанциальности, – или же это проблема первообразная, присущая субстанциальности вообще. Именно этот вопрос до сих пор не ставился ни одной философской системой, поскольку все они исходят из антропоцентричности мира. Он не ставился ещё и потому, что никто и никогда не рассматривал цели и задачи всех организмов  мира в равноправном и неразрывном единстве с человеческими. Слишком близким в представлении существующей философии кажется расстояние от человека до Бога;  слишком соблазнительной является возможность «определить» Бога в человеческих координатах!..
                Поэтому-то, дорогой читатель, мы с Вами должны «искать наш потерянный рубль» не там, где светло, а там, где потеряли, – на границе знания и незнания; в пугающем и привлекающем многообразии мира, занятого своими собственными делами и размышляющего о проблемах, о которых мы не имеем никакого представления.
                §3. Ориентация: различение, сравнение, представление, мнение. Неограниченность истины и ограниченность знания как предварение представления о Боге.
                Что же представляет собой наш способ познания мира; какие инструменты мы должны иметь и применять для этой цели?
Для экономии места и большей точности заменим слова «способ познания мира» одним термином – «ориентация». Ибо способ этот единственный и всеобъемлющий; по существу, это та самая «жизнь ума» неоплатоников; его «становление» в более ранних школах – или, к примеру, «экзистенция» Мартина Хайдеггера.
                Нет смысла перечислять категории логики – главного инструмента дискурсивного мышления и его спекулятивных построений. Даже религия с крайностями мистики, отказывающейся от всякой дискурсии и вручающей бразды правления познанием  экстатическому сверхумственному озарению; даже агностицизм, утверждающий принципиальную абсолютную непознаваемость мира, но почему-то допускающий познаваемость ограниченную, – все они, так или иначе, являются методами ориентации организма в окружающем мире. Я намеренно не употребил в предыдущем предложении слово «человека», так как ориентация есть краеугольный камень, наиглавнейшее свойство, да чего там – само условие существования всякой идеально-физической сущности, и уж тем более сущности классификационной!
                В этой работе я не буду подробно рассматривать явление ориентации, а интересующегося читателя отошлю к уже  упоминавшейся мной работе «Начала мышления организма». Здесь же лишь кратко перечислю то, что составляет содержание этого понятия – то, чем мы будем пользоваться в нашем изложении.
1. Различение – термин, восходящий к древнему учению об инаковости. Смысл различения в общем случае  сводится к определению  границ любой сущности – материальной, идеальной или производных от обеих названных классификационных сущностей. Различение неизбежно подталкивает ум к
2. Сравнению сущностей по каким-либо параметрам либо же категориальным свойствам. Вся эта деятельность на уровне рефлексирования имеет своим конечным продуктом
3. Представление – своеобразный мысленный аналог исследуемого объекта. Перевод же чувственно-рассудочной, «картинной» модели в модель коммуникативную,  служащую для передачи другим мыслящим субъектам требует создания
4. Языка с его системой именований, понятий и прочего. Такая словесная чувственно-рассудочная модель называется
5. Мнением. Степень обоснованности мнения подтверждающими фактами выражается понятиями, начиная от «теории» и кончая «чушью собачьей».
              Предел, к которому стремится познание, носит название «истины». Каковы же свойства этого самого предела, если таковые имеют место быть вообще?
Прежде всего, следует отбросить сомнения в наличии этих самых свойств, поскольку предел не рассматривается  нами как предел «сам по себе», – он обязательно есть предел чего-либо, будь то граница идеально-физической сущности или же «граница» функций этой сущности.  Ни то, ни другое нельзя представить как не имеющее свойств, – следовательно, мы можем рассуждать о свойствах истины со спокойной душой.
              И самое первое, самое поразительное свойство истины – это то, что она и бесконечна и ограниченна одновременно. Ограничена она, во-первых, собственным наличием, исключающим отсутствие; а во-вторых, величиной или значением предела, в котором происходит её развитие.
Бесконечен же – внутри предела – процесс познания, поскольку он является, собственно говоря, графиком функции, бесконечно приближающейся к асимптоте своего предела.
              Но есть и второе свойство, столь же прочно связанное с развитием познания и придающее ему черты именно человеческого, а не какого-либо другого, познания – направленность. Двигаясь по оси абсцисс(время) вправо, мы наивно полагали, что такое движение полностью определяет наше познание, придавая ему характер постоянного накопления знаний. Но ни мы, ни наши предшественники не обращали внимания на то, что движение по этой оси правомерно в обе стороны – и вправо, и влево. А эта правомерность говорит о том, что мы должны столь же тщательно исследовать процесс движения не только в прямом, но и в обратном направлении.
              Что же мы увидим, двигаясь в этом направлении, кроме снижения истинности наших знаний?
Нас ожидает, на определённом этапе, сначала выравнивание личностного и родового начал в самом человеке, а затем резкое снижение личностного и превалирование родового. При дальнейшем движении влево наступает черёд разрушения единства свободы и необходимости, когда личностное, олицетворяющее свободу, исчезает, и остаётся лишь родовое, сиречь природное, выражающее только необходимость.
Этот момент чрезвычайно важен для теории познания, поскольку он является отправной точкой познания «надстроечного», осознаваемого или, как мы говорим, «разумного», базисным для которого служит познание бессознательное, «инстинктивное», основанное на явлении ориентационных доминант («Начала мышления организма»).
               Но самое важное в этом нашем исследовании регресса человеческого познания то, что этот регресс диалектически неразрывно связан с прогрессом. И поскольку время не имеет обратного направления (векторы частных времён структурных единиц материи коллинеарны и сонаправлены), то человек (в данном конкретном случае) должен не только приобретать, но одновременно и терять какие-то знания; а, следовательно, наш график зависимости истинности  знания от времени развития организма, который мы рисовали выше, имеет куда более сложный вид, нежели предполагаемый  нами вначале. Вряд ли он непрерывен и вряд ли имеет привычный нам характер плоскостной зависимости – скорее, это график объёмно-направленный или как-то ещё… Я не рискую углубляться в эти совершенно не представляемые мной дебри; кроме того, задача нашего исследования другая, и забывать об этом мы не имеем права.
                Вывод из сказанного будет таким: человеческое познание – феномен, обусловленный двумя одновременными, противоположно направленными процессами прогресса и регресса, определяющими его состояние в каждый временной момент.
Последним штрихом к этому выводу будет то, что обе направленности выражены процессами запоминания и забывания,  лежащими в основе работы познавательных аппаратов организма.
                Теперь перейдём ко второй части этого параграфа – возникновению и развитию представления о Боге. Я не буду излагать или комментировать здесь содержание немыслимого количества научных и философских (не говоря уже о богословских) опусов, написанных на эту тему; нам важно установить парадигму такого развития.
                Как мы только что выяснили, количество истины в нашем представлении о мире определяется значением функции истинности на графике познания. Разница же между значением асимптоты предела истинности и реальным значением этой функции называется незнанием. Но можем ли мы сказать, что незнание отрицает всякое представление о нём? Если бы дело обстояло так, то область незнания высилась бы непреодолимой стеной на пути всякой науки и всякой философии. Тем не менее, история показывает, что стена эта преодолима при определённой затрате энергии – как физической, так и производной от неё информационной. Важнейшим условием такой преодолимости является горизонтальное и вертикальное взаимовлияние классификационных сущностей (см. «24 Хождения …»).
Логика предлагает нам набор инструментов для создания представления о незнаемом. Это и экстраполяция, и дедукция-индукция, и другие – вплоть до мысленных продуктов взаимовлияния уже имеющихся представлений плюс малозаметное, но отнюдь не позволяющее себя игнорировать, влияние ориентационных доминант бессознательного.
                И вот из всех этих слагаемых рождается Нечто, называемое в разные исторические периоды разными терминами – от «гипотезы» до «фантастики». Все эти умозрительные продукты объединены общим свойством – недоказанностью вплоть до недоказуемости вообще. И Нечто это носит название «веры».
Итак, читатель, вот мы и пришли к заявленному в заголовке параграфа «предварению». Именно на основе веры развивается у человека (и, возможно, человечества) представление о незнаемом, в абсолюте становящееся представлением о Боге. Но именно с представления о Боге начинается развитие личности самого человека.
                §4. Наложение представлений. Сублимация и профанация как следствие наложение представлений.
      Последний параграф этой главы мы посвятим феномену, значение которого для нашего исследования настолько велико, что я решил отвести ему отдельное место в книге.
      В конце предыдущего параграфа мы отметили характерное свойство представления о незнании – его недоказанность. Как ни странно, но для «пользования» представлением недоказанность не только не является препятствием, но , наоборот, открывает определённое окно возможностей.
      В бессознательном познании мира реакция организма на любое внешнее явление представляет собой вектор суммы взаимовлияний непосредственной реакции и множества ориентационных доминант организма. Нечто похожее мы наблюдаем и в познании разумном, осознаваемом. Только здесь в качестве ориентационных доминант выступают установившиеся представления организма – независимо от их истинности. Тем не менее, влияние доказанных представлений на общий результат является подавляющим, лежащим в основе представлений, например, научных.
     Другое дело – незнаемое. В представлениях о нём не найти ни одной доказательной версии, которая послужила бы точкой опоры. И это неудивительно: если законы взаимодействия идеально-физических сущностей нам в какой-то мере известны, то о законах взаимодействия сущностей классификационных и связывающей их информационной энергии мы можем только догадываться.
     Поэтому среди представлений о незнаемом нет ничего похожего на определяющую ориентационную доминанту познания бессознательного, и результат складывается из взаимовлияния равнозначных факторов.
     Но абсолютная, объективная равнозначность факторов ещё не означает равнозначности относительной, субъективной. Здесь вступает в дело, становясь определяющим, индивидуальный оценочный фактор. Будучи столь же необоснованным, как и другие факторы, он зависит исключительно от внутреннего состояния субъекта, от нацеленности его внешних устремлений.
     Мы назовём процесс результирования представлений о незнании наложением представлений, а результат влияния на это наложение оценочного фактора либо «сублимацией» («восхождением»),  либо «профанацией» («упрощением»), – в зависимости от направленности внешних устремлений субъекта.
     В проблеме веры сублимация и профанация играют огромную роль. Если до этого момента Добро и Зло были лишь иллюстрацией отношения субъекта к какому-либо явлению, то с появлением указанных факторов они приобретают характер абсолютизации результата наложения представлений, – иными словами, характер действующих сил. А поскольку действующие силы для неразвитого сознания есть указание на живое, то неизбежным следствием такого указания становится олицетворение абсолютизированного представления.
     Вот мы и подошли к моменту зарождения религии; и здесь важно отметить, что развитие представлений о Добре и Зле прошло значительный путь до этого момента – а значит, «изобретение» Бога и Дьявола было подготовлено всем ходом развития сознательного мышления. Неудивительно, что эти два персонажа получились такими похожими на нас самих!