Б11. Феликс Гойхман. Замечания члена жюри

Б11. Феликс Гойхман. Замечания члена жюри

Эксперт оценивал анонимные произведения.

******
1. Рекомендованные администрацией конкурса критерии оценки, мне отнюдь не близки. В Лонге нет стопроцентно дилетантских произведений. У всех, без исключения, авторов, даже у самых, с моей точки зрения, слабых я обнаружил серьёзное отношение к поэзии и творчеству, поэтом самая низкая оценка, выставленная мной - 3 балла. То же касается и высшей оценки. Она не означает, что это -"выдающееся произведение, гордость Стихиры, и автор – живой классик". Она означает, что стихотворение такое, каким, по моему мнению, должно быть стихотворение, не больше и не меньше
2. Мне очень не нравится, когда оценивают поэзию на манер школьных сочинений. Именно это обстоятельство и заставило меня потратить некоторое добавочное время на обоснования. К тому же, сеять разумное, доброе, вечное можно по-разному.
3. Имен авторов Лонга не подсмотрел, поскольку во след забытому нынче писателю Виталию Бианки, уверен, любую живность можно узнать по когтям.

1. Николай Четверг

Когда кругом ворюги и жульё

Когда кругом ворюги и жульё
не сохранишь сокровище своё,
как ни старайся: огненная грива
издалека царапает глаза,
фигура и лицо срывают тормоза
и сносят крышу даже у счастливых
в законном браке или просто так…
А случаем обласканный дурак
от счастья глух и слеп, и знать не хочет -
не навсегда подарки крымской ночи.

Опять найдется слабое звено
в цепочке страстных клятв и обещаний,
разбавленных массандровским вином
до лёгкости прощений и прощаний.

И всё, что потеряешь вместе с ней,
издалека - бессмысленно и странно.
...пожизненный маяк унылых дней
в кромешности людского океана.

3.5 Дидактическое, строгое стихотворение, в духе Новеллы Матвеевой, но без ее иронии и блеска.
Глупцы, пускаясь в авантюру,
С одной лишь низостью в душе,
Себе приписывают сдуру
Всю авантюрность... Бомарше!

Естественно, у бомаршистов
Ум изощрен, размах неистов:
Сейчас дракона обкрадут!
Змею вкруг пальца обведут!

Но... Жертвы их корысти страстной,
Как поглядишь со стороны,
То беззащитны, то больны,
То простодушны и несчастны,

Так верят в добрую судьбу!
Столь кротко носят на горбу
Груз незаслуженных мучений,
Что Бомарше (Добряк и гений!)
Перевернулся бы в гробу.

Дал полностью текст, поскольку рука не поднялась выдёргивать цитаты. Из Когда кругом... цитаты просятся быть выдернутыми сами.
.
...как ни старайся: огненная грива
издалека царапает глаза,
фигура и лицо срывают тормоза
и сносят крышу даже у счастливых
в законном браке или просто так…

Чья огненная грива царапает глаза, и почему именно царапает? Почему фигура и лицо срывают тормоза, чьи это тормоза и речь ли о лице с  поцарапанными глазами или о каком-то другом лице? Загадка. И почему фигура и лицо срывают крышу. Признаюсь, то, что современные стихотворцы, за здорово живешь, суют в стихи всякий лексический мусор, плавающий на радиоволнах, пугает, хоть я и не ворюга и не жульё. Хотелось бы добавить, что данная филиппика выполнена в стиле жестокого романса, чем дальше, тем определеннее, что не меняет высказанных суждений, но делает заявку поэта экзотичней: филиппика-романс. Остаётся добавить одно: сherchez la femme.

2. Новикова Таня

Синдром Золушки-А

Она не умела, не могла, не желала ничего другого, кроме
превращения себя в страдальческое всепоглощающее чувство.
Франсес В. Гийе (Дневник Адель Гюго)

Здесь тот же день сурка в который раз.
Сюжет не нов, "печалька" повсеместно.
И мачехой осенняя хандра
в душе уставшей разверзает бездну.
И ты теряешь, Золушка-Адель,—
себя, рассудок, туфельку, приличья.
Закончен бал и несколько недель
молчит прекрасный принц в застывшей личке.
Не чувствуешь, что всё ещё жива,
до капельки последней в нём растаяв.
Бегут потоком грустные слова.
Стучат по сердцу полчища трамваев.
Вещает Google: “времени-мешок —
горох от чечевицы не отобран.
Смиренно жди — всё будет хорошо!
Воздастся всем обиженным и добрым.”
Но ты пакуешь гордость в чемодан.
И зреет мысль настойчиво и глухо —
за ним в огонь и через океан
просить любви, как юности старуха...
...В стране поехавших, хрустальных крыш
всем Золушкам так радостно и просто.
Спустись на землю и вернись в Париж
там ждут отец, и мачеха, и сёстры.

3.5 Полагаю, подросток от взрослого человека прежде всего отличается порывистостью движений, то же и в поэзии. Начинающий стихотворец, а поэтический возраст индивидуума может очень сильно отличаться от его календарного возраста, порой напоминает слона в посудной лавке. Так взрослый человек не может не знать, что мачеха, какой бы злыдней она ни была, бездну разверзнуть в душе, какой бы уставшей та ни была, не может. Нет, я не хочу сказать, что один человек не способен довести до ручки другого человека - может, и сравнительно легко. Я пытаюсь сказать, что прежде всего такого рода деградация зависит от пострадавшего, его темперамента и особенности психики. И потом, видите, какие слова я использую, пытаясь быть ироничным: довести до ручки, деградация, можно найти и другие термины, более поэтичные. Зачем же табуретки ломать? Но начинающий поэт, в поисках большей выразительности, не ищет легких путей для читателя: бездна и никаких гвоздей! Скажу больше. Помните Чеховское ружьё? С неофитами та же история, они не могут не выстрелить, не завернуть что-нибудь этакое, типа, стучат по сердцу полчища трамваев. Честное слово, мне трудновато представить, как по сердцу стучит один трамвай, а про полчища трамваев я и не говорю. Хотя, по сути, выражение "трамваи стучат" само по себе вызывает во мне приступ идиосинкразии. Несколько слов скажу о замысле. История Адели Гюго печальна и скучна, как, растянутая на долгие годы, история любого сумасшествия. Немного подогревает читательский интерес то, что речь о известной персоне, что история в центральной своей части напоминает романтические легенды в духе Кармен или Манон Леско, что Адель на манер Элоизы оставила литературный след, дневники. Впрочем, чего стоят те дневники, я не знаю. В финале снова возникают поехавшие крыши, само собой хрустальные. Помните про посудную лавку?

3. Марина Изергиль

Наскальная живопись

Олухи, миров своих насельники,
неслухи, любви своей кандальники,
так и будем до самозабвения
разговаривать рисунками наскальными.

- Этот бизон,
поражённый копьём,
нарисованный мной,
стоит поражённый
то ли чужой красотой,
то ли своей немотой,
как заворожённый
глядит то ли на смерть свою,
то ли на чужого тебя,
стоит и охрой горит как огнём.
Пусть это буду не я.

- Это сердце, пронзённое стрелой,
небрежным штрихом
нарисованное тобой,
имеет предсердия, клапаны,
желудочки и, главное, кровь,
и символизирует отнюдь не любовь,
а просто проткнутый орган тела,
из которого уходит жизнь,
про которое ты просил: "удержи!",
а я не сумела.

Так вслепую, вглухую друг другу рисуем мы
силуэты, едва проглядывающие из тьмы,
отставной козы барабанщики,
неслухи, олухи, рисовальщики.

6.5 Даже не знаю, что сказать. Сразу видно, что стихи эти написаны талантливым и весьма опытным стихотворцем. Его не назовёшь слоном в посудной лавке. Перед нами - мастер. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Олухи с пышной в звуковом убранстве свитой так и будут разговаривать до самозабвения наскальными рисунками. Великолепно, но глагол разговаривать не переходный и не требует дополнений, поэтому не важно,  посредством чего будут разговаривать олухи, главное, что до изнеможения. Дальше перед нами диалог, как мы понимаем из знаков синтаксического управления, между мужчиной и женщиной. Всего две реплики, но эти реплики вмещают историю жизни, похожей на любовь, но не историю любви похожей на жизнь, как это не странно.
В финале выясняется, что это - не собеседники, не только собеседники, но и рисовальщики. И все равно, меня не покидает чувство, что упоминание наскальных рисунков, в качестве коммуникативного средства, избыточно, разумеется, только в грамматическом смысле.

4. Светлана Тимашева

Замять

Не знать, не помнить, не желать,
в лесу страстей совою ухать.
Кольчуга неба тяжела,
а хлопья снега легче пуха.

Студёный норд лизнёт, как пёс,
в лицо и окунётся в замять,
а мне глядеть в неё до слёз,
до пелены перед глазами.

Узреть заснеженных ундин
и в пустоту нырнувших орков.
Сквозную дырочку в груди
зима затянет льдистой коркой.

И будет день брести, как вол,
отпугивая тьмы гаргулий,
и будет, словно в Рождество,
метель младенцем в яслях гулить.

4.5 Знакомое стихотворение,  читал когда-то. Не помню, что подумал или сказал в тот раз, но сейчас скажу, что текст хорошо оранжирован, в стихах работает звук. По-прежнему недоумеваю, о какой дырочке в груди говорит поэт. Перебираю знакомые по стихам дырочки. Их немного, я насчитал две: из Вознесенского, проколотые, как билеты, поэты с дырочкой в груди, и разумеется, из Юнны Мориц, её резиновый ёжик с дырочкой в правом боку. Любопытно, что даже у Вознесенского, старого строчкогона, в целом, понятно, что за дырочка имеется в виду. Увы, в рассматриваемом мной тексте с этим полный туман. Не могу сказать, что мне не хватает здесь присутствия ЛГ, поскольку он присутствует фрагментарно, сквозь замять можно разглядеть лицо и грудь. С другой стороны, все это может быть бутафорией, как и орки с ундинами. Во всяком случае, кажется, что орки нырнувшие в пустоту, нырнули именно в ту грудную дырочку. Лично мне, кроме контурности ЛГ, немного мешает непроявленность мысли, ради которой затеяна эта речь.

5. Валерия Салтанова

Ещё не творчество, не роды.
Молчит начальная глава.
Ещё пока отходят воды,
Выплёскиваются слова.

Идут за фразой фраза следом
Без напряженья и потуг.
Но замысел ещё неведом,
Но всё ещё невнятен звук.

Ещё не музыка, не скрипка,
Не камышинка, не тростник:
Как очертанье слова зыбко,
Как жар предчувствия велик!

Минуты вдохновений эти
Всем сердцем и душой глотай,
Пока потоку междометий
Сопротивляется гортань.

О, немота такого рода
Велеречива – и тиха,
Когда в тебе сама Природа
Вершит прелюдию стиха.

4 Автор этого стихотворения, похоже, сознательно идет на сравнение себя с Ахматовой. Безусловно, смелый ход.
Бывает так: какая-то истома;
В ушах не умолкает бой часов;
Вдали раскат стихающего грома.
Неузнанных и пленных голосов
Мне чудятся и жалобы и стоны,
Сужается какой-то тайный круг,
Но в этой бездне шепотов и звонов
Встает один, все победивший звук.
Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растет трава,
Как по земле идет с котомкой лихо...
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, -
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
 Но может быть, несознательно, спонтанно? В конце концов, все стихотворцы знают, что у любого стихотворения есть свой инкубационный период, или если перевести стрелки на деторождение, беременность. Мужчине, правда, такое в голову не придет, что у него, например, отошли воды. У мужчин - свои прибомбасы, но женщине сам бог велел. Странно, что Ахматова не пошла этим заманчивым путём.  Тут же можно было развернуть не образ, а целую образную систему: менструальный цикл, оплодотворение, резус конфликт, да мало ли что. Ладно, шутки в сторону. Не первый раз призываю пишущую братию: избегайте физиологизмов. Нет, сами по себе эти штуки не страшны, но при использовании их в стихах, следует быть крайне осмотрительным. Да, на фоне привычной поэтической ботвы, они бросаются в глаза, и главное, всякий поймет, и не только поймет, но проймется эмоционально, если не сочувствием, то омерзением, что, как известно, лучше, чем ничего. Проблема, что русская поэзия целомудренна, и я еще об этом скажу. Да, до сих пор на кону стоит призыв Некрасова к интеллигенции, сейте разумное, доброе, вечное. Интеллигенция, впрочем, уж выкинула данный призыв из головы, но поэты, такие чудаки, они до сих пор считают, что Некрасов не пошутил. Короче, Вы поняли. Если поэт хочет победить природу (языка) по-честному, то не станет пускать физиологическую пыль в глаза читателя. Есть шанс, что тот больше ничего не увидит.
Казалось бы, стоило поэту в первой строфе упомянуть роды, и сказать, что воды еще не отошли, как строй всего стихотворения изменился до неузнаваемости. Полюбуйтесь сами: слова выплескиваются, и  идут без напряженья и потуг, очертанье слова (плода) зыбко, и через сопротивляющуюся гортань идет поток междометий. И даже помпезный финал начинает выглядеть двусмысленно, а стало быть, почти неприлично:
Когда в тебе сама Природа
Вершит прелюдию стиха.
Но стихотворение написано умело. Автор уже усвоил, что должно в нем быть, и чего там быть не должно, и как это все организовать.

6. Елена Элентух

Крик

Я в расстройстве, а ты снова в синем
Не снимал дождевик, было сыро.
Близко-близко в оранжевом свете
Вились бабочек блудные дети.
Джаззз змеёй прошипела пластинка,
У неё поцарапана спинка.
Бей, иголка, по глянцевой ране!
Пусть болит и знобит за глазами,
Где рисуют на белых экранах
В плошках головы, как Лукас Кранах.
Амальгама чернеет краями,
Отражая мой флирт с головами.
Я касаюсь тяжелым затылком
Крыл хитиновых с нежным подкрылком
И стою на полях вне рисунка
За спиною кричащего Мунка.

4 Честное слово, стихотворение от первого пассажа, что ЛГ в расстройстве, до последнего, где вездесущий ЛГ оказывается "за спиною кричащего Мунка", мне активно не нравится. Но может, такова и была сверхзадача  автора, зацепить читателя за живое? Но, бог с ним, с этим нравится-не нравится! Эмоции к делу не подошьёшь. Попытаюсь отбросить эмоции, и посмотреть на текст, как на артефакт. Начнем с названия. Заглавие стихотворения, представляющее собой  прямое, однозначное действие, к кое-к-чему обязывает. Скажем, если заглавие Крик, то я ожидаю  услышать крик, что-нибудь типа "Я хочу быть с тобой!" Но нет, автор решил оттолкнуться от готового и растиражированного образа, созданного Эдвардом Мунком.  Что ж, существует и такая практика в современном искусстве. Кто не видел усатой Джоконды? Хочу напомнить, никаких эмоций и никакого осуждения. Есть и есть. А дальше идет парадокс. Вопрос: с чего начинается путёвая шутка или забористый прикол? С неожиданности. Достойная шутка тем смешнее, чем неожиданней, и тут несколько портит дело опробованность,  приёма, такого к примеру. Летели два напильника, один на крыльях, другой в Африку. Анекдот этот известен мне уже лет 50, поэтому первая строка стихотворения, "я в расстройстве, а ты снова в синем", меня даже не улыбнула. И тут обещанный парадокс. Дело в том, что традиционная рифмованная поэзия не опирается на момент неожиданности. Все её  приёмы известны и записаны в скрижалях: метафоры, сравнения, метонимии, литоты, инверсии и т.д. и т.п. Поэзия берёт оригинальностью и непосредственностью высказывания. Но тогда, если абсурдистский, гротескный приём перестаёт быть новым, поэту стоит подумать о непосредственности и оригинальности. И тогда уже не проходят парфюмерное "я в расстройстве", и "бабочек блудные дети" тоже не проходят, и пластинка, которая шипит змеей, и даже ЛГ, оказавшийся в тылу "у кричащего Мунка", хотя бы потому что существует тысячи Джоконд в стиле pop-art. Все это не смешно, не ново, не непосредственно и не органично. И кстати, на картине Мунка кричит не Мунк. При всем при том, я не могу не отметить фразу, которая тоже лишена смысла, но более чем сносна по устройству.
Я касаюсь тяжелым затылком
Крыл хитиновых с нежным подкрылком
За это, автору - пирожок.

7. Елена Ительсон

Будто летом понять мы сумели...

Молча слушали лето:
Журчанье лесов,
Муравейников шорохи,
Крики птенцов.

Будто летом понять мы сумели,
Как живут от недели к неделе
Люди, птицы, деревья и травы.

Как они научились молчать
И других молчаливо прощать,
Даже если другие не правы...

3 Если не ошибаюсь, перед нами сонет без головы, словно автор внезапно разочаровался в начальном катрене, рассердился и срубил его под корень. Что ж, хозяин - барин. Теперь остается вопрос, как понять и оценить стихотворение, в котором не хватает завязки. И еще одно соображение. Если первый катрен не дотягивал, мысли и чувства, выраженные в оставшейся части должны дорогого стоить. Что ж, посмотрим, посмотрим. Кстати, пара слов об органах чувств. Не знаю, пробовали ли безымянные герои стихотворения летние месяцы в утраченном катрене на вкус, или осязали их, или рассматривали... В уцелевшей части они будто ослепли и онемели. Похоже, они вообще потеряли нюх. Молча слушали лето:
Журчанье лесов,
Муравейников шорохи,
Крики птенцов.
Хорошо, они всё это слушали, теперь можно поговорить о том, что они поняли. Готов согласиться, если, кроме слуха, чувств больше не осталось, с пониманием тоже могут возникнуть проблемы. Короче, на слух эти гении поняли, как живут все, начиная с людей и кончая травой, осталось понять зачем они все живут. Но нет, оказывается все действующие лица приняли обет молчания и символ веры. Не знаю, что сказать, обрывок чего-то, а чего, я не знаю, и признаться, знать не хочу.

8. Жиль Де Брюн

Февральский этюд

Одев-обув разбуженных детей,
ведём их в мир забот из дома быта.
Где гололёд, и в небо не взлететь.
И почта голубиная закрыта.

И писем нет, и некого спросить,
куда наш снеговик ушёл без шапки.
Где вьюжит или снова моросит,
и воробьи взъерошены и жалки.

Где мглистый день меж завтра и вчера
мурлычет детям небыли и были.
Где ангелы простужены с утра,
но грелки на дежурстве позабыли.

И холоден в берёзах спящих сок,
и падают десантницы-снежинки
на теремок - не низок, не высок -
построенный здесь кем-то по ошибке.

3 Очень сумбурные стихи с неряшливой рифмовкой: шапки-жалки, снежинки-ошибки. О чем эти стихи? О зимней прогулке с детьми. Не знаю, что сейчас означает словосочетание дом быта. Лет сорок назад так назывался центр бытового обслуживания населения, в таком доме можно было постричься, поесть, пошить новые брюки. Из стихотворения вытекает, что сейчас к дому быта приписан детский интернат. Но может, я ошибаюсь. Дальше следует еще одна загадка. Детей ведут из дома быта в мир забот, о котором мы узнаём, что там гололед, не взлететь, и почта голубиная закрыта. Действительно, мир забот. Что сказать в заключении, при всей привычности образного ряда описания зимы, это стихотворение целиком малопонятно.

9. Александр Марочкин 2

Голубые глаза

Не касайся огня, чудак,
он сожжет тебя просто так,
как вязанку смолистых дров,
да и был таков.

Осторожней с водой, чудак,
будь ты самый лихой моряк,
полной грудью воды вдохнешь
и умрешь.

Не бросайся в любовь, чудак,
понимаю, что ты смельчак,
будешь смерти просить навзрыд,
но она не спешит.

В нашем мире, смешной чудак,
много сгинуло бедолаг
и не меньше от знойных дев,
чем в огне и воде.

Коль неймется тебе, чудак,
становись под пиратский флаг
и любовь, и огонь, и вода
не страшны тогда.

Будешь сыт, временами пьян,
золотишком набьешь карман,
и шеренги красивых шлюх,
пусть ты и лопоух,

будут виться вокруг тебя,
золотишко твое любя,
и уронят свою слезу,
коль на казнь повезут.

У довольной толпы зевак,
путь один, за вином в кабак.
Смаковать твой последний вдох
будут сто выпивох.

А тебе на весь мир плевать,
ветер будет тебя качать
и вороны сражаться за
голубые глаза.

6 Не помню точно, первая или вторая, поскольку шел по списку в разных направлениях, главное, одна из двух стилизаций. По конфигурации и теме - моряцкая песня, по ритму напоминает Песню о друге Высоцкого. Помните? Если друг оказался вдруг. Как я писал в заметках по поводу Стиха про Мэри и ее таксу критерии оценки стилизации не могут быть такими же, как при оценке прямого лирического высказывания. Они другие, хотя бы потому, что при лирическом высказывании все стилистические тропы, вся образная система стихотворения, как бы растворяется, аккумулируется в личности ЛГ, в стилизации же, напротив, личность ЛГ растворяется, мимикрирует в тропах и образной системе. При таком раскладе оценкой определяется успешность, полнота этого растворения. Таким образом, оценивается успешность прохождения пройденного уже пути, и это сужает для меня диапазон возможных оценок. В качестве недостатка данного произведения, хочу и могу назвать лишь один пункт: формула обращения, чудак. Она не кажется мне органичной. Вспомню другую стилизацию, песню из к/ф Человек амфибия, эй, моряк, ты слишком долго плавал. Согласен, что композиция стихотворения не позволяет называть чудака моряком. Но у обращения чудак - слишком протяженные и запутанные корни, которые мешают пристальному взгляду.

10. Юрий Октябрёв

Невозвратно

Пока во сне не плещет море,
не слышен влажный шепот леса –
ты просыпаешься не споря
с необходимостью процесса
вставать, скрести станком щетину,
жевать на кухне бутерброды
и мнить себя безвестной псиной
непрезентабельной породы.

Но если сон на мягких лапах
полночным зверем подкрадется,
то ты шагнешь за ним на запах
цветов, увивших сруб колодца,
и, оробев до сладкой дрожи,
заглянешь внутрь, страшась и млея,
и ощущая всею кожей,
что ночь становится теплее,
что перебором тонких пальцев
тебя нащупывает тайна,
что колют крохотные жальца
мурашек вроде бы случайно.

И тут же слух уловит снизу
и шум листвы, и шелест пены,
как будто свежую репризу
давно забытой кантилены,
и ты потянешься навстречу,
не замечая стенок сруба,
и распрямятся снова плечи,
и разомкнутся снова губы,
и заскользит куда-то тело
по шелковистой глади спуска,
чем ниже – тем все ярче белой,
чем дальше – тем все меньше тусклой,
и закружатся в хороводе
вокруг мерцающие пятна…

Вот так, наверное, уходят –
во сне
с улыбкой
невозвратно.

7 Если разобраться, стихи о том, что чувствует человеческое Я в момент апноэ. Образ колодца пришел к нам из сказок, и он сродни образу туннеля, который вошел в поэзию из рассказов очевидцев об испытанной ими клинической смерти. Знающие люди при этом говорят, что видения эти - реакция мозга на кислородное голодание. Таким образом, колодец и туннель связывает остановка дыхания. Кроме этого - здесь важный концептуальный элемент, связь горизонтали с вертикалью. Колодец, впрочем, не столько вертикаль, сколько глубина, которую предполагает стереометрия. В этом смысле, картинка стихотворения - стереометрична, то есть не предполагает перемещения ни по горизонтали, ни по вертикали, другими словами, это - особого рода неподвижность, несмотря на то, что метаморфозы ЛГ сопровождаются глаголами шагнешь, потянешься, заскользишь, все они выражают не столько передвижение, сколько ощущение, поскольку точка невозврата не перейдена, обозначена только ее возможность.

11. Илина Гумер

Перила

Зажав холодные перила
до пальцев лунной белизны,
тебе я что-то говорила,
перемежая явь и сны.

Стоял, безмолвный и бескрылый...
Метался в небе бледный круг.
И вод лиловые чернила
глотали приглушённый звук

и мне как будто бы шептали:
«Спускайся! Ныне, присно, днесь…»
Лишь в обжигающем металле
присутствие живое здесь

своё в тот миг я ощущала…
Земли заваливалась ось.
И пухло скорпионье жало,
что в сердце намертво впилось.

4 Общеизвестно, что художники в своих академиях проходят курс анатомии человеческого тела. Вот, бы и поэтам проходить подобный курс. Ведь объяснить поэту, что во фразе
Зажав холодные перила
до пальцев лунной белизны
нет информации, чем именно, какой частью тела или приспособлением зажала ЛГ холодные перила.
Как объяснить поэту, что фраза
Стоял, безмолвный и бескрылый... сомнительна при том, что слово бескрылый можно, при желании, воспринять, как метафору?
Или фраза, что чернила глотали приглушенный звук. Слово глотали предполагает вполне определенное мышечное движение определенных же мышц.
Или такая фраза, Земли заваливалась ось. Недавно пересматривал старый советский фильм "Дневной поезд". Там героиня, заглядывая в текст, перепечатываемой ее матерью, в целях подработки, книги, читает там: скрипела земная ось, и добавляет ехидно, это что-то фантастическое? Возвращаясь к тексту Перил, я тоже не прочь спросить: это что-то фантастическое?

12. Гера Шторм

Стужей выбелен воздух

Стужей выбелен воздух. Трещит сосняк.
Снежный хруст выдает лисицу –
мягкость лап не спасает. Он взял собак,
чтоб она не сумела скрыться,
как в день горя, когда он сестру и мать
за хвосты приподнял и вереск
стал под ними багровым, и только взмах
рук его заставлял поверить,
что они просто спят – убаюкал лес.
Зарычат! Приподнимут морды!
…Шла по следу, по запаху. Враг исчез
за рекой, след размыли воды.
А она всё ждала, каждый день к реке
прибегала тропой кровавой,
вспоминая, как мать и сестра в руке
задевают носами травы
и качаются… Ветер ерошит мех…

…Снова чувствует запах дыма
и безумного страха. Ну что ей смерть,
что борзыми за ней гонима…
Стужей выбелен воздух, река тверда.
Стынет кровь, сердце бьется птицей:
по утерянным можно бежать следам.
…Встреча близко теперь, лисица.

8 Весьма яркие и мастерски сделанные стихи. Автор умелой рукой ведет читателя по охотничей тропе. Картинка вбирает в себя  все телесные  чувства, зрение, слух, осязание, обоняние, не только охотника, но и преследуемого животного.
снова чувствует запах дыма
и безумного страха...
В качестве недостатка могу назвать не слишком аккуратную работу со звуком. Самый красноречивый пример: как в день горя, когда он сестру и мать...  И с лексикой не всегда всё ладно. Даже в приведенной цитате, эпитет безумного - мелодраматичен, и с эти ничего не поделаешь. Но если отвлечься от конкретных примеров, можно сказать, что текст - один из лучших в этом Лонге

13. Светлана Мель

Листок из альбома

«Листок из альбома» - названье коротенькой пьески,
Исполненной утром февральским на солнечной ноте.
Иные черты холодны и по-зимнему резки,
Но плавность и нежность они обретают в полёте.

Листок из альбома. Отрывок. Момент. Настроенье.
Рука горяча – оттого и штрихи торопливы.
Мгновенья портрет так же краток, как это мгновенье.
Помедлил, отвлёкся – угасли его переливы…

Листок из альбома художником был мне подарен
На счастье, на память – с изящным автографом, датой.
И я благодарна ему, да и он благодарен,
Что понял всё верно случайный его соглядатай…

Листок из альбома. У края надорвано небо.
За краем неровным осталось неважное нечто,
А может быть – самое важное. Вслушаться мне бы,
Но я, помотав головой, улыбаюсь беспечно…

7 Автор, как бы, нарочно использует книжную, несколько архаичную лексику, как бы нарочно впускает в текст тень Мандельштама, как бы не зная, что все это стало запретным местом общекультурного поля современной русской поэзии. Но четкий почерк и гармоничный строй данного текста заставляют меня об этом забыть.

14. Елена Бланкет

Здесь небо роняет...

Здесь небо роняет насквозь промороженный свет,
здесь осень сквозь время сигналит чужими кострами,
что входы забиты, забыты, а выходов нет!
И мне остаётся в себя проходными дворами
бежать, оступаться, скользить от себя до себя
без правил, без права - по белому павшему свету.
Услышав, как где-то архангелы в небе трубят,
мятежную душу мою призывая к ответу,
упасть на колени и к Богу всем сердцем воззвать
и молча вдыхать эти колкие, белые искры...
А утром увидеть: порошей засыпан асфальт.
И выдохнуть свет отогретый, живительно чистый.

4 Казалось бы точная картинка, исполненная тоже в духе ничейной или  чужой, словно чужие костры, архаики, к тому же намекающая на момент духовного просветления. Мешают, разбросанные по тексту, неточности, не исключено, с возможностью незамысловатой редактуры. Все эти пассажы, типа осени сквозь время, забитыми (досками что ли?) входами, скольжением от себя до себя, павшим (убитым что ли?) снегом, и т.д. и т.п.. хотелось бы сказать напоследок, что с характеристикой собственно души нужно обращаться осторожнее. Например, эпитет мятежная, при всей его заезженности, возможен, но требует специального фундамента, а так, это - просто фигура речи.

15. Мурашко Андрей

Ты отдохни

С тобой пришли на взморье, пёс,
где много лет бродили,
ты узнаёшь вон тот утёс,
к которому мы плыли?

Я знаю – ты устал в пути,
сегодня зной скаженный,
ещё немного потерпи,
давай сниму ошейник.

Приляг и отдохни пока
в тени маслин на склоне,
ты слышишь – море грустно так
играет на тромбоне.

Наш старый друг, бродяга бриз,
тебя по холке треплет,
и чайки, облетая мыс,
несут печальный лепет.

Пока ты будешь спать, мой пёс,
я сяду здесь на камни
и буду, не стесняясь слёз,
листать воспоминанья.

Я буду ждать тебя все дни,
ошейник мять в ладонях.
Ты отдохни, ты отдохни
в тени маслин на склоне.

4 Вы будете смеяться, но жанр в котором написано стихотворение, я назвал бы "выхожу один я на дорогу", ведь налицо практически все элементы Лермонтовского шедевра, ну может быть, кроме гениального вступления. Различия незначительные, там на дорогу выходит один человек, тут человек сопровождает старую собаку, там сладкий голос пел о любви, тут море играет на трамбоне, там вечнозеленый темный дуб склонялся и шумел, тут - склоняются оливы, а шумит не дуб, но облетающие мыс чайки несут печальный лепет, там ЛГ от жизни ничего не ждал и прошлого ему не жаль ничуть, тут, не стесняясь слез, ЛГ собирается листать воспоминанья. И даже утес позаимствован  у Лермонтова, из другого стихотворения. Да, ЛГ МЮЛ переживает не только собственную экзистенциальную ничтожность, но и ничтожность своей судьбы. При этом он тщетно жаждет равновесия с миром. Наш же ЛГ прощается со своей собакой. Тоже момент, если брать человеческие масштабы, величественный, но подводит исполнение, рифмы скаженный-ошейник, склоне-тромбоне, мыс-бриз, причем неточность их полбеды. Хуже, что использованы они ради несколько надуманных параллелей, ведь привлекаются такие слова, как скаженный, тромбон и бродяга бриз. Вы скажете, что слово бродяга в рифмовке не участвует, но он неразрывно связан в устойчивом словосочетании и является всего лишь фигурой речи в псевдоромантическом духе.

16. Анна Хабибулина Луганск

Обездвижен. Оставлен на время в покое
неразумным желанием встать и уйти.
Ненавижу скрипучесть продавленных коек,
разноцветность таблеточного ассорти.
Нашпигован. Обколот. Соседом доволен.
Оптимизмом наполненный мой побратим
заблуждается как, говоря, что нас двое.
Персонал же лекарство приносит троим!
Разбитной санитар озадачил некстати:
«Ты, дружище, один в этой желтой палате».

5 Лично мне стихотворение напомнило команду "на первый-второй", когда из одного ряда требовалось сделать две шеренги. С таким же успехом можно было перестроиться и в три шеренги. Я к тому, что дальше по логике для одних следовали физические упражнения, а для других команда 'напраВО' и 'шагом МАРШ'. А в стихотворении дальше ничего не происходит. Автор предлагает нам удивиться, что один человек в одиночку сообразил на троих. Что тут скажешь? Забавно. При этом стихотворение написано по-русски, без дилетантского акцента, и это обнадеживает и радует.

17. Бразервилль

Лишнее

Как в пропасть, лишнее срывалось в чемодан.
Когда закрыл, оно ещё плясало
и лишний призрак мучился по залу,
ещё надеясь, что кому-нибудь продам.

За жизнь боролось из последних лишних сил,
отращивая крылья, когти, жабры.
Но было поздно. Номер сухо набран.
И вот я еду с чемоданом на такси.

Скрывать багаж с такой начинкой нелегко,
похоже, изнутри оно камлало.
Свернули у ближайшего канала.
Зашёл на мостик отбракованных замков.

Стою, весь нужный, завершённый экзерсис,
притихший чемодан уликой свесив.
Фонарный свет как тесто воду месит.
И ветер неожиданно увесист...
Уже сигналит в нетерпении таксист.

3.5 В этом стихотворении автор демонстрирует отнюдь не редкую смелость обращения со словами. Впрочем, смелость в любом промысле, это - полдела, а в стихах кроме смелости, стоит еще подумать о весе слов и ответственности за сказанное. Так здесь первые две строфы, кроме чувства недоумения, других чувств у меня не вызвали. Интрига началась в третьей строфе.
Скрывать багаж с такой начинкой нелегко,
похоже, изнутри оно камлало.
Первая строка этого двустишия напомнила мне о наркотрафике, вторая же снова поставила в тупик. Первый раз слышу, чтобы героин сам по себе камлал. Уколовшись им, точно, закамлаешь, но сам по себе? Знаю, в условиях конкурса не приветствуется ёрничание экспертов, но тут я не смог удержаться. Если же говорить серьезно, мне остаётся лишь повториться. Автору решительно все равно, камлало из чемодана или мяукало, лишь бы рифмовалось с 'канала'. Автору все равно, как набран номер, сухо или мокро, лишь бы уложиться в ритм. Автору все равно, что ветер не может быть увесистым, по определению, опять все приносится в жертву концевой рифме, которая снова не потрясает. Все так, но за смелость автору от меня еще полбалла.

18. Ольга Бесснежная

Февральские окна

Оставив бесконечные дела,
Простуду, что порядком извела,
И полосу сплошного неуспеха,
В багажник вещи наспех покидать,
Остервенело в пол вдавить педаль
И в южном направлении уехать.

Безмерно удивиться февралю,
Среди ветров безжалостных и вьюг
Раскрывшему задраенные окна:
Теплу весны, проснувшейся не в срок,
И разговорам взбалмошных сорок,
Успевших под капелями промокнуть.

За пару дней привыкнуть, что нагрет
Нежнейший крымский ультрафиолет
На донышке оранжевого блюдца;
Соскучиться по снегу и Москве,
Где на окошке пёстрый бересклет...
Перетерпеть и больше не вернуться.

4 Второй раз в этом лонге,  в титрах появляется февраль и опять пятистопный ямб.
Одев-обув разбуженных детей,
ведём их в мир забот из дома быта.
Не знаю, случайное ли это совпадение или симптом, но это обстоятельство для критика не самое лучшее предзнаменование. Что ж, прочитав стихотворение, я понял, что с тем же успехом стихотворение могло быть названо Поездка на юг. Полагаю, что это было бы лучшим решением, поскольку о том, что описан Крым, мы узнаём очень не сразу. Да, о том, что речь шла о движении в южном направлении, сказано в самом начале стихотворения, но следом идет такой пассаж
Безмерно удивиться февралю,
Среди ветров безжалостных и вьюг
Раскрывшему задраенные окна:
Теплу весны, проснувшейся не в срок,
И разговорам взбалмошных сорок,
Успевших под капелями промокнуть.
И встает вопрос, о каком именно феврале идет речь, о Московском, откуда тогда там 'взбаломошные' сороки. Если же о Ялтинском, откуда задраенные окна?
Уверен с этим надо что-то делать. Еще в тексте речь идёт о вечной диллеме путешественника: вернуться или остаться. Сама по себе диллема  эта интересна для художественного воплощения. Этому, к примеру посвящен полнометражный фильм Бернардо Бертолуччи, Расколотое небо. Автор нашего опуса рассказал об этом между прочим, как о чем-то несущественном. Между тем стихотворение написано, как я это называю, чисто, без акцента. Особенно мне понравились задраенные окна, без шуток.

19. Светлана Разумова 2

Живая

Глубину не мерит и ждёт недолго.
Он в себе уверен - рыбарь от Бога.
Зазывает взглядом - плыви ко мне - вот
и приманка рядом, и прочный невод.

Ты идёшь на голос, в исток течений,
Где мечты осколок горит свеченьем.
Всё случится быстро. Смелей, не бойся -
Точно в сердце выстрел - не больно вовсе.

В небе тучи жадно сглотнули звёзды.
Полоснул по жабрам холодный воздух.
Только будет нынче рыбалка грустной:
Вопреки привычке, в другое русло

Повернутся воды. Какая жалость!
От сетей к свободе - смогла, сбежала -
По дорожке зыбкой к своим желаньям
Золотая рыбка плывёт. Живая...

4 Оптимистичное стихотворение о рыбалке, где автор в обход закона  о естественном отборе,  берет сторону золотой рыбки, хотя речь идёт не о промышленном, грозящем экосистеме, лове и не о браконьерах. Два слова о предшественниках, это люди в высшем смысле именитые, Г.Мелвил и Э.Хэмингуэй. Но шутки в сторону, в финале возникают какие-то сети, которые лично я склонен принять за фигуру речи. Это - нехороший знак, ибо пустотелые фигуры речи - нежеланные гости в стихах. Если взглянуть в целом, произведение это являет единоборство не только своим сюжетообразующим элементом, но и в техническом смысле, не только человек - рыба, но и стихотворец - слово. И там и тут еще неизвестно, чья возьмёт. Так непонятно, почему рыбарь от бога не должен не мерять глубину, каким образом он гипнотизирует рыбку, взглядом или голосом? Понять можно и так и этак. Честно, мне вообще трудновато представить, как происходит подобный гипноз.
Точно в сердце выстрел - не больно вовсе.
В небе тучи жадно сглотнули звёзды.
А в этих смежных строчках видна еще парочка проблем. Первая строка излишне драматична при всей её фигуральности, ведь в рыбку никто не стрелял, вторая же строка являет распространенную игру винительного падежа, когда непонятно, кто кого сглотнул (слово неудачное, сглотнуть можно то, что уже наполовину в горле) звёзды тучи или тучи звёзды.
При том, вырванное из текста, двустишье
Ты идёшь на голос, в исток течений,
Где мечты осколок горит свеченьем.
говорит мне, что порох в пороховницах у автора еще есть, другими словами, надеюсь, он еще себя покажет, хотя гореть свеченьем невозможно. От меня - аванс.

20. Михаил Белоногов

Свиристели

А на Урале снегопады и метели,
а на прилавках мандарины и хурма…
Тебе уютно и тепло в своей постели,
хотя на сердце и на улице – зима.

А в райских кущах листья с яблонь облетели –
не кушать грешникам ворованных плодов,
не отмечать тайком восьмые дни недели,
под сенью яблони, до первых холодов.

Над сонным садом зимней ночью тихо-тихо,
а в чистом поле за позёмкой бродит лихо -
всё ищет-свищет у отступников приют.

Но лишь утихнут снегопады и метели,
в наш сад из рощи прилетают свиристели
и подмороженные яблоки клюют.

3 На этот раз перед нами сонет полный, не усеченный, но тоже завязка крайне загадочна. В постели уютно и тепло, а в душе - зима. Как я понимаю, речь не о времени года, речь о том, что в душе не тепло и неуютно, и это мне трудно представить. Возможно, автору нужно было либо заменить зиму в душе на что-то другое,  либо объясниться поподробнее. Тем не менее, задав эту задачку читателю, он переключается на другое. А дальше опять идут загадки. Например, такая. Каким образом грешники попадают в райские кущи, и какая связь между облетанием яблонь и отсутствием плодоношения. И опять вопросы без ответов. Дальше, соблазнительная, с точки зрения автора, рифма лихо-тихо заставило его предположить, что лихо бродит в поле, и этого я представить себе не могу. Кстати, в этих своих записках, я вспоминал уже стихотворение Ахматовой,
...Встает один, все победивший звук.
Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растет трава,
Как по земле идет с котомкой лихо...
Видите разницу? Ахматова, с помощью этих образов выражает степень тишины, а у автора Свиристелей образ лиха дан непосредственно, как факт, и это - перебор.

 Дальше возникают какие-то отступники, и в морозном воздухе начинает пахнуть инквизицией или джихадом. Но стоит метелям угомониться, и в райский сад прилетают свиристели, и яблоки вопреки прогнозам, оказываются тут как тут. Не люблю загадки в стихах, особенно загадки, происходящие от неумения высказать мысль по-другому.

21. Ольга Хворост

Стих про Мэри и её таксу

Долговязая Мэри в резиновых ботах
не любила часами сидеть у окна,
а напротив, любила в любую погоду
из Вест-Энда в Гайд Парк совершать променад.

С ней гуляла собака по имени Лакки,
длиннотелая, словно Вестминстерский мост;
там где зубы, там морда была у собаки,
а с другой стороны, соответственно, хвост.

Морда шла за хозяйкой дорогой знакомой
мимо пабов, кофеен и ярких витрин,
в это время и хвост выдвигался из дома,
чтобы тоже развеять прогулкою сплин.

Если морда по парку круги нарезала
и гоняла котов от угла до угла,
то, чем хвост занимался в районе вокзала,
даже Мэри представить себе не могла.

Погуляв, возвращалась домой вместе с мордой,
звонким лаем пугавшей окрестных собак,
и всегда им навстречу, любуясь природой,
чинно шествовал хвост, направлявшийся в парк.

Так, сквозь смог отмотав три английские мили
по брусчатке дорог и по мокрым кустам,
боты сняв наконец, Мэри морду кормила
и ждала возвращенья с прогулки хвоста.

Только хвост не давал ей забыться в релаксе -
в приключения попой влипал каждый раз...
так и жили хозяйка с породистой таксой,
что была самой длинной из лондонских такс.

6 Автор данной баллады поставил меня в тупик, на этот раз, не потому что он не способен справиться с материалом, напротив, с материалом, английскими шуточными балладами в русском варианте автор справляется великолепно. А в тупик я поставлен вопросом, который не могу себе не задать. Где заканчивается английская баллада и начинается автор. Аналогично, читая лирику, я тоже порой спрашиваю себя о возможности прообраза. На самом деле проблема сходная, ситуации различаются  знаком. Ведь если в не слишком умелом лирическом стихотворении не видно автора, это - как правило, плохо, но если в стилизации автор незаметен, это - отлично.

22. Михаил Эндин

Дело

Что ж, пора приниматься за дело
Александр Блок

Что ж, пора приниматься за дело,
потому что безделье задело
за живое. Полуденный зной
расплавляет и тело, и душу.
Обнимаю горячую сушу,
охлаждаюсь балтийской водой.

Затянуло меня, засосало,
потому и на роли вассала
так легко оставаться в плену
у залива, у сосен, у пляжа.
Пропадаю, но эта пропажа
незаметна уже никому.

В полусонном движеньи пространства
невозможно найти постоянства;
может, точка опоры — вовне?
Обижаться бессмысленно. Впору
пресловутую эту опору
не искать ни в какой стороне.

Замирает июльское лето —
перегрето, пропи;то, пропето.
Видно, Блок совершенно неправ —
кто, скажите, решительно, смело
в эту пору возьмётся за дело? —
только Лев Николаевич, граф.

Вот цена поэтичного слова —
от желания дела до снова
бесконечно текущего дня.
Солнце греет, волна наплывает,
словно новый мотив напевает
для меня, для меня, для меня...

8 Говорил уже про оптимистичные стихи, а эти, уж впрямь, оптимистичные, дальше некуда, без малейшей тени кавычек. Другое дело, что подобно человеку, вместе с кислородом вдыхающему сопутствующие вещества, настоящее стихотворение 'дышит' полной грудью и вбирает в себя многие вещи и идеи, кроме мантры все хорошо прекрасная маркиза. Данное стихотворение, как мне кажется посвящено возможности слияния с живой природой. ЛГ ощущает этот зов не сразу, сперва он ищет точку опоры, ассоциируемую им с постоянством, с делом, но не находя ее или, что вернее, осознавая всю ее соприродность с текучим состоянием, он останавливается на ключевом вопросе подлинного не философа, но поэта, вопросе о цене поэтического слова. И я благодарен автору этих строк, ведь я в нынешнем лонге уже пытался объяснить 'неофитам' на пальцах, что у слов есть вес, а у поэта ответственность за сказанное. И это - не та ответственность, что лежит на любом говорящем, это ответственность за малейшую фальшь, без конца просачивающуюся в живую речь. Хочу добавить пару слов о том, что сам автор не всегда держит эту планку. Так вернее было бы сказать поэтическое, а не поэтичное слово, ведь поэтичным может быть вид из окна, даже термин может быть поэтичным, как это ни странно, а слово нейтральное, пока не встанет в стих, и после этого оно станет поэтическим, а не поэтичным; так между ролью вассала и ролью пленного есть немаленькая разница, так вовне пространства нет ничего, включая и точки опоры, иначе откуда берется невесомость или аморфность, если говорить о веществе или человеческой психике. Вероятно, можно найти и другие недочеты, но мне недосуг.  Скажу только, что мельчайшая фальшь, присутствующая в стихотворении, не обесценивает высказанную мысль, но чуть-чуть  подрывает доверие к автору, а это обидно, ведь это хорошие, настоящие стихи.

23. Сергей Леонтьев

Чёрный квадрат

Тогда, невыспанною ночью
Тебя в душе моей селя,
Не чаял я реки молочной
И берегов из киселя.

Но, полыхнув, уже не гасло,
А, лишь безумия подлив,
В огонь свечи плеснула масла
Рука, скользнувшая под лиф...

Огонь звучал, как Аллилуйя,
Им было всё освящено!
И с каждым новым поцелуем
Я понимал: Оно, Оно!

И я шептал тебе на ушко,
Не уставая целовать,
Что эта тесная однушка
И эта тесная кровать

Есть Рай, и там, на небосводе
Молочный путь для нас един!
Хотя и он, как путь Господен,
Вовеки неисповедим...

И был огонь, и море света,
А вне, сквозь тощи балюстрад
Прохожий видел только это –
Окна чернеющий квадрат,

Тот, за которым был зачёркнут
Наш прежний неоцветший мир...
Теперь мы знаем, что за чёрным
Скрывал великий Казимир!

***
Нам всем дано испить когда-то
Огня из этой глубины!
Ведь мы, как стороны квадрата,
Перед любовию равны!
Дай, Бог, душе за тьмой полночной
Найти цветущие поля,
Чтоб всем хватило рек молочных
И берегов из киселя...

4 Скажу сразу, не люблю я сексуальных исповедей, точнее, когда в мужской компании начинается трёп о победах на этом фронте. Рикошетом моя нелюбовь настигает и соответствующие произведения вербального творчества. Я, разумеется, не против забавного Баркова или неизвестного автора срамного Евгения Онегина, того, что можно назвать мальчишеством, шалостью, но в лирике с этим у меня проблемы. Пока максимум против чего не бунтует мой вкус, это скрещенье ног у Пастернака, но может быть, только потому, что рядом у него стоит судьбы скрещенье. Или у О.Чухонцева в сравнительно раннем есть такой пассаж:
Да ладно, сочтемся со всеми.
Скорей же! - я сам без ума.
Скорей! - и колени в колени,
и сердце у горла, и тьма.
Но дальше у него "в соснах стоит Орион".
Это - максимум. Об алтарных вратах Тарковского я и не говорю. Сам же я на подобные шалости тоже не решался. Вот - мой личный предел.
Свет наполняется счастьем моим,
силой моей слова наполняются.
В этом пространстве тесно двоим.
Жизнь продлевается.
Или так,
Я над тобой натянут, как струна
над белым грифом,
долгим, как дорога,
над гулкой бездной, что озарена
улыбкой непорочности и бога...
Всё это я пишу не в качестве примера, мол, так надо. Просто показываю свою 'вилку' предпочтений. В общем же, хочу сказать, что, по моим наблюдениям, русская поэзия весьма целомудренная. Теперь можно поговорить и о самом стихотворении. Оно, как это не странно, принадлежит к обоим традициям, высокой и низкой. О преломлении высокой традиции в Черном квадрате мы еще поговорим, а низкая традиция представлена такой, к примеру подробностью.
В огонь свечи плеснула масла
Рука, скользнувшая под лиф...
Неспроста говорят, конечно, имея в виду нечто другое, что дьявол корениться в деталях. А еще этот ритм, основанный на четырехстопном ямбе, позволивший переделать Онегина в непотребство. С этим ритмом в наше время дело иметь опасно, шаг влево, шаг  вправо, и ты - пошляк. Я не хочу сказать, что автор Черного квадрата - пошляк, хочу лишь заметит, что  четырехстопный ямб в данном конкретном случае  работает против него. Тут важно еще подчеркнуть, что свой Орион в соснах у нашего автора тоже имеется.
Есть Рай, и там, на небосводе
Молочный путь для нас един!
Хотя и он, как путь Господен,
Вовеки неисповедим...
Конечно, строфа написана не слишком определенно. Кого автор имеет в виду, говоря для нас, себя и свою партнёршу или все человечество, непонятно. И с молочным (млечным) путем тоже не особенно хорошо получилось. Ведь пути Господни, это - иносказание, символ, а млечный путь, это - астрономический факт. Если же взять астрологию, то практически все ее предсказания базируются на определенности и неизменности млечного пути. Вы будете смеяться, но поэт, написавший Черный квадрат напоминает мне барона Мюнхгаузена, вытаскивающего из трясины себя и свою лошадь за собственные волосы. Так поэт пытается отойти от частушки, прикладывает немалые усилия, но тщетно. Слишком цепкая это субстанция, четырехстопный ямб. Полагаю, именно это обстоятельство приводит ко многим неточностям в тексте. Так невыспанной ночи не бывает. Я вообще не знаю, кто может быть невыспанным. Другое дело с бессонной ночью. Звучащего, как Аллилуйя, огня тоже не бывает. В печи он гудит, но про печь речи, вроде, не было. Может, имеется в виду огонь в крови? Так у Пушкина: в крови горит огонь желанья. Почему не сделать еще один шаг, чтобы огонь не только горел, но и звучал? Но из текста и этого не вытекает. Еще одно совсем ничтожное замечание, опечатка, сквозь толщи балюстрад. Но вот более существенное наблюдение. Уверен, все слышали фразу, что женщины любят ушами. Тысячи раз проверял, так и есть, но я впервые слышу, что партнершу можно завести жалобами на тесноту жилплощади. И, между прочим, напомню собственный пример тридцатипятилетней давности, в этом пространстве тесно двоим, и речь тут не о жилплощади или кровати. Речь о том, что жизнь продлевается, в том числе зарождается новая жизнь.
Чем же мне закончить эту заметку? Похвалой. Масштабный замысел, выявленный в концовке. Одно мешает. Бытует мнение, что Черный квадрат Малевича, это вагина, её частный случай, так же как квадрат - частный случай ромба.

24. Фидель Сагитов

Джамиля

Полшестого. Светает. Конец февраля.
Торопясь, на работу спешит Джамиля,
Под одеждой кульмэк, что надет для тепла,
А в руках, не по росту, большая метла.

Здесь полгода зима, город взят ею в плен,
Этот город чужой, этот город бетен*,
А она вспоминает цветы миндаля
И зелёные степи, луга и поля.

Там, в далёком краю есть другая земля,
Где лет тридцать назад родилась Джамиля,
Край заоблачных гор и бескрайних пустынь,
Там, где неба бездонного яркая синь.

Её взгляд устремляется в дальнюю даль,
В её чёрных глазах и тоска, и печаль,
Она словно бы видит родной городок,
Где смешались полуденный Юг и Восток.

…Ну, а здесь её быт-обиход небогат,
Съёмный угол и жизнь средь скребков и лопат,
И мечта, что когда-то вернётся она
В земли вечной весны, в край, где вечно весна.

* бетен (казах.) – чужой

6 И снова февраль и мечта о весне. На этот раз не Крым, куда можно десантироваться, не весна, как гелиоцентрическая неизбежность, отложенная на потом, но как земля обетованная, родина, откуда девушка уехала, скорее всего,  на заработки. Идея немудрёная, судьбы гастербайтеров однотипны, но исполнена мастерски, без сентиментальных пережимов, без красноречивых намеков на уродства геополитики, без какой-либо даже завалящей морали. Стиль, в котором написан стих, я бы назвал восточным орнаментализмом, где все горы заоблачные, а все степи бескрайние. Этого было бы мало, если бы речь шла об обычной лирике, но в стихе о беженке-азиатке и ее ностальгии всё путём. Что касается технической стороны дела, тут есть сыроватые места. Например такое.
В её чёрных глазах и тоска, и печаль,
Она словно бы видит родной городок,
Тоска и печаль неразличимы на вид. Во второй строке длинная цепочка слабых безударных слогов, первое сильное место под ударением на слове видит, а перед ним безударная каша. Все её и ею - безударные, а ведь эти местоимения относятся к центральной фигуре стихотворения. В данном случае, это - знак, что перед нами не столько живой человек, сколько элемент арабески по имени Джамиля. Возможно, стоит что-нибудь с этим сделать? Для начала разобраться с ударениями, чтобы они падали туда, куда надо.

25. Евгений Овсянников

санитар

Ариадна тает, речи теряя нить:
«Абонент недоступен. Пытался перезвонить».
Колет кубик – по протоколу,
а он
скользит по глиссаде в кому,
туда, где вязкая глубина.
- «Ариадна..!»

Он не знает, при чём здесь минос, при чём здесь крит.
Знает я – но я с двоими не говорит.
Я сливается с ним, остаётся она одна –
Ариадна.

Ариадна мерцает - дорожка света и щель в стене,
Пациент – реконструктор, сломавший своё пенсне.
Белизна больничная взгляды пьёт до глазного дна,
«...адна…»

Раньше были луанда, герат, мосул.
Я пытался бодриться. На этих двоих – уснул.
И за сон на посту мне назначен чужой рубеж
И бомбить за него воронеж и марракеш.

9 В данном лонге уже было стихотворение о раздвоении личности.  И в том тексте нам преподносилось само явление, как самодостаточный эстетический объект. Здесь же все по-другому, найден крайне удачный концептуальный  ключ ситуации: Ариадна - медицинская сестра и шире жизнь, Минос - смерть, Минотавр, его лабиринт - реанимация, и Тесей в качестве безнадежного больного, и вдобавок, он - ЛГ. Если бы я вознамерился создать художественную парадигму текста, где ЛГ входит в кому или в состояние кататонического ступора, лучше бы не придумал. Для сравнения приведу пример другого стихотворения из Лонга: "Невозвратно". Там - колодец, как возможность смерти, а тут миф об Ариадне, там - объёмная статика, тут динамизм в диалектическом понимании. Первый признак, что образ найден удачно - лаконизм высказывания. И даже формалистический, по сути, приём нарушения синтаксического управления не выглядит нарочитым.