Эксгумация по-шимковски. Часть 4

16 августа. День перемен

Без комментариев, только заголовки одного дня в хронологической последовательности:
10:06
Семья погибшего в ДТП в Балашихе ребенка отказалась от эксгумации тела (iz.ru)
11:00
Родители «пьяного» мальчика из Балашихи отказались от эксгумации (lenta.ru)
11:14
Семья погибшего при ДТП в Балашихе ребенка отказалась от эксгумации (rbc.ru)
14:07
Отец "пьяного мальчика" опроверг отказ от эксгумации (utro.ru)
14:40
«Пьяного мальчика» оставят в покое (gazeta.ru)
15:40
Отец погибшего в Балашихе ребенка опровергает отказ от эксгумации (vesti.ru)
17:33
Отец «пьяного мальчика» опроверг отказ от эксгумации (gazeta.ru)
21:18
Родители «пьяного мальчика» отказалась от эксгумации (altapress.ru)

Если суммировать тексты всех сообщений от 16 августа, последовательность событий видится примерно такой:

Адвокат Шимко по делу о ДТП Виктор Данильченко сообщил ТАСС, а Вероника Воронова, официальный представитель коллегии адвокатов Павла Астахова, сообщила РБК об отказе Шимко от эксгумации по ряду причин: сомнение в том, что она что-то даст, нежелание усугублять психологическую травму родителей, а также то, что результаты назначенной ранее комплексной экспертизы будут готовы в ближайшее время.

Но Роман Шимко опроверг отказ от эксгумации в самых решительных выражениях (https://utro.ru/news/2017/08/16/1336914.shtml):
«Вот новость про отказ от эксгумации — чушь вообще. Последнее время мы вообще ни с кем не говорили, тем более про эксгумацию. Такое ощущение, что меня готовятся к институту им. Сербского подвести. (…) Возможно, все идет к назначению моей психиатрической экспертизы», — сказал Шимко в интервью телеканалу «Звезда».

Он добавил, что БУДЕТ НАСТАИВАТЬ на проведении эксгумации, если суд проявит благосклонность к судебному медэксперту Михаилу Клейменову, который указал в заключении о смерти мальчика наличие в его крови 2,7 промилле алкоголя.

«Если мы и будем ее (эксгумацию) делать, то только для того, чтобы обнаружить переломы костей, алкоголь там уже не найти», — сказал Шимко.

Роман Шимко высказался и о своем адвокате Викторе Данильченко:
«С адвокатом Виктором Данильченко мы эту тему не обсуждали. Видимо, он проявил самостоятельность, вспомнил мои слова месячной давности».

А также заявил:
«Я думаю, что информация об отказе от эксгумации должна исходить только от меня».

А теперь — внимание! — вопрос: возможно ли такое, чтобы сразу два адвоката, оба не новички в своем деле, публично выступили с заявлением, которое противоречит воле их клиента?
Разумеется, нет. К тому же еще за полтора месяца до этого, а именно 3 июля, Шимко высказался о бессмысленности эксгумации для определения содержания алкоголя, потому что «вещества разложились». Адвокаты, пожалуй, даже оказали услугу Шимко, изложив его безграмотную речь в благородных формулировках: «сомнение...», «нежелание...», ссылки на почти готовую комплексную экспертизу, которая, к слову, была готова только два месяца спустя (16.10.2017).

ИМХО, где-то здесь надо искать причину того, что на идущем сейчас судебном процессе против Михаила Клейменова у Шимко нет адвокатов.


17 августа. Продолжение бурного дня

11:15
Отец "пьяного мальчика" пригрозил Интерполом виновным в гибели его сына (РЕН ТВ).

На следующий день здесь: Шимко заявил РЕН ТВ по телефону (разобрать удалось не все):
«...Мигом, мигом... Что он сказал, что я отказался от эксгумации. Мы это с ним не обсуждали. Никогда в течение последнего месяца у нас такого разговора не было. Понятия не имею, почему он так сказал. Либо желание светануться на камеру лишний раз. Не ожидал он, что будут камеры (?). Ну, во-первых, то, что он пришел (?). Либо... фиг его знает. По пьяни (?). Я не разговаривал с ним. После этого он мне как бы не особо интересен, что он без моего ведома такие вещи говорит. (Эти слова Шимко относятся, надо полагать, к его адвокату Виктору Данильченко – авт.).

Ну вообще по поводу эксгумации следующее: мы не будем делать эксгумацию для определения алкоголя в крови, потому что его там уже много — там, пять промилле, семь, девять. Я это уже говорил.

Наши судмедэксперты говорят: вы не беспокойтесь, при помощи газовой хроматографии мы определим, был ли этот алкоголь приобретен при жизни или в процессе гниения. Но немцы так слушают, говорят: у нас же оборудование-то не хуже, пусть они нас научат делать, мы не умеем так делать, определять.

Поэтому по поводу алкоголя мы эксгумацию делать не будем. ВОЗМОЖНО, будем, но только для того, чтобы определить характер повреждения у ребенка, полученные по ДТП, с тем, что описал Клейменов. Он там не описал ни одного сломанного ребра, то есть экспертизу делал под несчастный случай. Если (Следственный) Комитет не придет к заключению, то, что его надо закрывать в тюрьму, то будем искать еще один состав преступления вот по нестыковкам травм, полученных в реальности, с тем, что он описал. Тогда все возможно.

Понимаете, немцы уже все доказали. Мы им отправили волосы, волосы, которые вот срезали. Бабушка срезала волосы просто за несколько часов до похорон, в процессе вот похорон. Они уехали в Германию. Все, эта экспертиза уже готова. Ноль алкоголя, ноль ацетальдегида, там ничего нет. Но просто немцы держат ее, ждут, что скажет Следственный Комитет по своей экспертизе, которую они делают. Если это не совпадет, как они говорят: «Ну, мы идем в Федеральную прокуратуру, и преступление раскрыто на территории Германии. Этими людьми занимается уже Интерпол».

Последняя фраза материала (слова, не вошедшие в приведенный фрагмент разговора): «Мужчина также опроверг отказ семьи от эксгумации ребенка. По его словам, он НЕ ДАВАЛ СВОЕГО ОТКАЗА НА ПРОЦЕДУРУ». Занятно, особенно если учесть слова Шимко двухмесячной давности (в интервью КП 15.06.2017, что он НЕ ДАВАЛ СОГЛАСИЯ на эксгумацию). Потерпевший рулит! Интересно, а что следователь делает в этом деле?

Второй вопрос — каким словам Шимко можно верить: приведенным сайтом utro.ru 16.08.2017: «Если мы и будем ее (эксгумацию) делать, то только для того, чтобы обнаружить переломы костей, АЛКОГОЛЬ ТАМ УЖЕ НЕ НАЙТИ» или сказанным по телефону РЕН ТВ 17.08.2017: «Мы не будем делать эксгумацию для определения алкоголя в крови, потому что его там уже много — там, ПЯТЬ промилле, СЕМЬ, ДЕВЯТЬ». Но можно безусловно верить тому, что главное для Шимко — не допустить эксгумации, независимо от того, сколько в теле алкоголя: небывало много или нет совсем.

При этом Шимко СТАВИТ второе УСЛОВИЕ проведения эксгумации: «Если (Следственный) Комитет не придет к заключению, то, что его (Клейменова) надо закрывать в тюрьму». Это, вообще говоря, давление на следствие со стороны потерпевшего, это ультиматум Следственному Комитету, который ранее уже пошел у него на поводу, назначив комплексную экспертизу (длившуюся три месяца) вместо эксгумации, которая дала бы ответы на все вопросы гораздо скорее. А как еще разговаривать с теми, кто идет на поводу? Только на языке ультиматумов.

Надо заметить, что Михаил Клейменов оказался намного более «крепким орешком», чем Следственный Комитет: несмотря на беспрецедентную травлю в Интернете, свою «ошибку» он так и не признал.


Лирическое отступление

Тут вообще очень интересный момент. В комментариях по поводу Клейменова часто встречается такой мотив: слишком уверенно он держался, слишком был убежден в своей правоте. Та же по сути претензия предъявлялась и Ольге Алисовой: не хочет посыпать голову пеплом и валяться в ногах у родителей, прося прощения, а, признавая факт наезда, приведшего к гибели ребенка, утверждает, что она его не видела и именно поэтому не имела возможности остановиться. Многие на том основании, что Ольга не видела ребенка, обвиняли ее во всех грехах, и мало кому известен расчет независимого эксперта, что ребенок был в поле зрения Ольги всего 0,79 секунды. Она объективно не могла, не успела его увидеть.

Но уже сам факт, что человек отстаивает свою невиновность и свое мнение, вызывает лютую злобу, какие-то садистские, инквизиторские настроения у людей. Что-то вроде «Встань на колени и разоружись перед партией!» Для очень многих все непривычное — это не ошибка, в которой надо разобраться, чтобы впредь не повторять, и не факт, который следует принять независимо от того, нравится он или нет; найти что-то «не то» (а именно так в СМИ излагается обвинение Клейменову: «обнаружил 2,7%о алкоголя в крови ребенка», хотя и «обнаружил» его не он, а прибор — газовый хроматограф) — это именно преступление, причем такое, что за него следует даже не наказать, а покарать, и покарать жестоко. Если общество решило, что человек виновен, никакие объяснения не принимаются. Тому, кто высоко несет голову, оно так и жаждет свернуть шею. На чем основано решение, уже неважно: «Распни его!» Или как минимум вынеси приговор — пожизненный расстрел через повешение на площади в урановых рудниках. И всем потомкам и родне до десятого колена. Конечно, хотелось бы обозначить причину такого явления, но это тема для отдельного разговора.