Гладиатор
Потому что она гладиатор...
"Хлеб и зрелище пламенно славь!" -
Призывал полукружный театр.
Вот, плебейке* потомственной там
Под имперским казарменным кровом
Полюбилась соседка-раба,
Ракуэль, иберийка** по крови...
Тренировки, обеды, покой -
Всё бок о бок! А мир этих душ был
Теплосердный и нежный такой...
Настоящая женская дружба!
Разразился жеребия гром:
Поединок назначен меж ними!
Выходили из клетки вдвоём -
Рукоплещат погибели в Риме!
Закричала и прочную сеть
Ракуэль попыталась накинуть -
Да подруга успела присесть,
Полубоком поставила спину...
И в ответном зверином прыжке
Рассекла ей Валериа бёдра!
От меча иберийка уже
Отбивалась ослабшей и потной...
Из последнего духа ещё
Угодила трезубцем в забрало;
Оттолкнула другая щитом -
Та, попятившись, навзничь упала...
Тяжело поднимавшая грудь
Тут Валериа: -Дали игру нам!
-Да, я зна... (пересохло во рту) -
Перестав улыбаться, сглотнула...
Триумфаторка, в голос ревя,
Посмотрела на трон и трибуны:
Императорский перст - на себя
И народ смерти требовал буйно!
-Передай же при встрече богам,
Что желаю им всем провалиться
И что я, проклянув облака,
Ненавижу их больше пунийцев!..
Не закрыв свои раны ничем,
Иберийка стонала, кивая...
А поодаль рыбиновый*** шлем
Опускала сестра боевая!
Прошептала: "До встречи, люблю..."
На колено обрушившись вдруг и
Закусив от досады губу,
Перерезала горло подруге...
*Плебейка - простолюдинка
**Иберийка - из Испании
***Рыбиновый (шлем) - с гребнем в виде рыбы
Свидетельство о публикации №119031803897
Ликует буйный Рим… торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена:
А он — пронзенный в грудь — безмолвно он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена…
И молит жалости напрасно мутный взор:
Надменный временщик и льстец его сенатор
Венчают похвалой победу и позор…
Что знатным и толпе сраженный гладиатор?
Он презрен и забыт… освистанный актер.
И кровь его течет — последние мгновенья
Мелькают, — близок час… вот луч воображенья
Сверкнул в его душе… пред ним шумит Дунай…
И родина цветет… свободный жизни край;
Он видит круг семьи, оставленный для брани,
Отца, простершего немеющие длани,
Зовущего к себе опору дряхлых дней…
Детей играющих — возлюбленных детей.
Все ждут его назад с добычею и славой,
Напрасно — жалкий раб, — он пал, как зверь лесной,
Бесчувственной толпы минутною забавой…
Прости, развратный Рим, — прости, о край родной…
Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславной головою,
Измученный в борьбе сомнений и страстей,
Без веры, без надежд — игралище детей,
Осмеянный ликующей толпою!
И пред кончиною ты взоры обратил
С глубоким вздохом сожаленья
На юность светлую, исполненную сил,
Которую давно для язвы просвещенья,
Для гордой роскоши беспечно ты забыл:
Стараясь заглушить последние страданья,
Ты жадно слушаешь и песни старины
И рыцарских времен волшебные преданья —
Насмешливых льстецов несбыточные сны.
Геннадий Фонин 24.09.2019 12:28 Заявить о нарушении