Давай...

Пока я нарисуюсь тут, едва
от груза скуки выпрямив колени,
мой город, потихонечку сдувай
меня с твоей надуманной вселенной.
Сдавай, как тару, битое сырьё
немытому приёмщику посуды,
неси меня в его подвал сырой,
неси меня куда-нибудь отсюда.
Я вырос тут, за каменным ребром,
застуканный сердечным перебором.
Давай, мы все грехи переберём,
давай, мы все печали переборем.
Давай, наперекор семи ветрам
я стану подниматься по ступеням
сквозь твой вечерний, гулкий тарарам
скольжением неспешным и степенным,
туда, где ты в неоновых огнях,
гордящийся величием титана,
легко с ладони сдуешь не меня,
а то, чем никогда уже не стану.
Потянет с моря йодом, и в порту
пойдут скрипеть суставчатые краны.
И я, услышав их, припомню ту,
с которой достигали мы нирваны.
И вспомню те дома, что снесены,
и тех, кого не видел и не знаю...
Ракушечник в царапинах войны
и памятную встречу на Синае.
Ах, сколько улиц, фонарей, аптек
могло бы вдохновить меня на что-то.
И от разнообразия не тех
я б мог считаться сбившимся со счёта.
Живи, плейбой, с расквашенной губой,
в оплётке скотобоен и коптилен,
пока летает в небе над тобой
неангел твой, прозрачен и субтилен.