Лечебное, про психов

       В детстве я была хлипкая. Мало того что голова болела не о чём-то, а сама по себе, так то ревмокардит загадочный прицепится, то лямбли какие-то печень выклёвывают, то губища безо всякого силикона и видимой причины  раздуется – никаким нынешним франкенштейнистым Галатеям не снилось.
       Поэтому врачи предложили маме отправить меня на курорт. Наверно, чтобы мама смогла отдохнуть от моей лечёбы. Тут в профкоме как раз путёвка нарисовалась, и я поехала в Нальчик. На перекладных. В смысле, с пересадками. 14 мне было.
        Санаторий мне понравился. Всё там было лепное, ажурное, солидное, державное и имперское! Ну, так мне казалось. И совсем летнее, хотя была весна. Летние деревья, летние цветы, летние птичьи песенки в летних синих небесах! Хорошо лечиться в таких условиях!
       А столовая ресторанного пошиба? Еду там – вот это да! –  заказывали, хоть и в пределах диет, предписанных врачом. Поэтому я лопала всё, что душа просила, а желудок мог переварить: люля-кебаб, харчо, чахохбили… Драконью пищу. Огнедышащую. Ну, котлеты, конечно, и кашу тоже нет-нет да и уминала – для передыху, а то нутро-то обалдело с непривычки... А фруктовый суп? Мы, увидев это в меню, прямо опешили! Оказалось – компот обыкновенный, только в тарелку налитый. Но всё равно вкуснющий!            
       Так вышло, что я была единственной малолеткой в санатории, это ж вам не детская здравница! Меня все опекали: парни подсаживали на скальные уступы во время экскурсий и вытаскивали из речки, в которую я сдуру сунулась, – она ж казалась мне ручьём, а едва с ног не сбила и обожгла лютым холодом; соседки по палате проверяли, что за книги я беру в библиотеке, – как будто библиотекарша дала бы мне почитать что-то путное! Долго совещались, можно ли меня пускать на танцы, но решили, что, так и быть, можно.
       …Хотя танцы – это отдельный кошмар. Хотя и сплошной. С одной стороны, я была уверена, что здесь больше и приглашать-то некого, а с другой, боялась, что меня таки пригласят! И поэтому, как только кто-нибудь из ребят направлялся в мою сторону, я ныряла вниз – будто уронила что или шнурок у меня на тапке развязался. Но приглашали или сисястую белобрысую дылду Элку из нашей палаты – видели бы вы её «бабетту», ужас! –  или чернявую кудреватую Тоню из соседнего корпуса, где  обретались отдыхающие с «проблемами опорно-двигательного аппарата». И этот аппарат у Тоньки, всяко, был сломан, иначе с чего бы так вихляться, идя за кавалером? Смотреть противно!..
       Но я, хоть и ругала себя за непоследовательность, всё же тащилась на эти чёртовы танцульки! И усаживалась в уголке за стульями, и разглядывала исподтишка публику…      
       Так… Элка тут, конечно, а как же! Тьфу! Гляньте на психичку – платье из одного выреза состоит! Аж боязно: вдруг Элкино богачество вывалится на окончательное обозрение! Чернявые джигиты, из местных, – как вот они на территорию пробираются? – уставились в дурындино декольте, как в телевизор! Будто что-то новое увидят…
       Тонька пристроила свой опорно-двигательный в объятия толсторукого Генки, по которому ещё и пожилая – тридцать шесть ей, оспадя! – Анюта сохнет. Анютины глазки и так-то на мокром месте, а что уж про сейчас говорить! Видели бы вы эти танцы-шманцы-обжиманцы! Да окстись, Аня! Генка вообще из Нервного! Что отчасти извиняет его выбор… Поди, день-деньской гирями размахивает – вон какие бицепсы вымахали, жуть! Как в такого урода ненормального можно влюбиться?
       Мне тут вообще никто не нравится. Разве что Костя?.. А вот и он… Ой, что это с его причёской?.. Фу-у-у, набриолинился, что ли?! Не, тут, точно, все больные… Кроме меня, конечно.
       …А куда это Ахмет пялится? Я оглядываюсь, будто и так не ясно, что в моём углу больше никого нет. Кроме меня, опять же.      
       Идёт в мой угол!.. Ну, Ахмет – это не страшно, мы с ним, вроде, друзья: болтаем иногда возле библиотеки, в столовке парой слов перекидываемся. По аллеям чинно-благородно гуляем. Знаю, что ему 19, что он какое-то ПТУ закончил. Специальность у него какая-то железная. Или железобетонная? Он-то уж, всяко, ни на какие дурацкие танги приглашать не станет…  Он за меня заступается, когда кто-нибудь из его тутошних знакомцев нахально цокает языком, разглядывая мои ноги, – психи все, говорю же! Хотя, справедливости ради, признаем, что больше и смотреть не на что. Ни тебе Элкиного вымени, ни Тонькиной развинченной спецаппаратуры – ничего. Я голенастая – на фотках весь передний план моими ногами вечно занят! Так в глаза и лезут…
       А на днях Ахметка прямо грудью меня заслонил! Когда я неосмотрительно повела себя с его кавказским приятелем. «Илья? Илья-пророк?» – рассмеялась я, узнав его имя. А этот самый Илья ни с того ни с сего засверкал очами и схватился за воображаемый кинжал… Батюшки… Воздух тут, в Кабардино-Балкарии, особенный, что ли? Что я особенного сказала? Чтоб так возбудиться? Во психованный!..
       …Воздух тут дивный. Ароматный такой, густой – хоть ножом режь. Ой… Всё-таки про нож не надо…

       …А Ахмет меня в тот раз не на танец позвал – замуж! Ну не псих разве?! Сказал, подождёт четыре года…

***
      
       …Какая я всё-таки смешнучка на фотках…

       …А был ли Нальчик?..