Война на шесть страниц

(деду Николаю Ивановичу)

Никогда не хотелось стихи написать
Про войну, ведь я вовсе там не был,
Но осталась от деда простая тетрадь,
Пожелтевшая под синим небом.

Нарекли меня именем, как  у него,
Чтобы был чуть характером схожий.
Вот читаю тетрадь, где всего ничего
И его представляю моложе.

Он на первой, на той мировой воевал
За Россию, царя, за деревню
По переднему краю орудия таскал
Упираясь колёсами в землю

Лошадями командовал, возчиком был,
Что умел, вот на то и сгодился.
И служил так как все, хоть и не было сил
В девятнадцать, когда и не брился.

Мало записей здесь про бои, про войну,
Больше всё про броски, переходы.
Про коней неразлучных, во взрывах, в дыму,
Да про реки, где глубоки броды.

Про размеренность жатвы военной страды,
Суеверия, грязь и дороги,
И отсутствие предвидения общей беды,
Что уже подошла на пороге.

Очень скупо, что в плен по контузии попал.
Там питался свеклой и морковкой.
На хозяина батрачил, картошку копал,
И трудился уже без винтовки.

Девятнадцать всего, жизнь ещё впереди
И в плену солнце тоже вставало,
Но копились на немцев большие долги,
Что потом даже речь задевала.

И три месяца долгой дороги домой
В Вологодские северные дали.
Шёл уже повзрослевший, совсем не герой,
Возвращаясь не тем, кого брали.

Но куда кувырком покатилась страна?
Не понять было, выйдя из плена.
Уже свергли царя, на пороге весна,
А под осень  совсем перемена.

Ну, а он в двадцать лет - ветеран, ветеран
Был контужен, на сердце осадок.
Впереди неизвестность не только от ран.
Впереди был советский порядок.

Там женитьба, две дочки, большая артель.
В тридцать первом в Якутию выслан,
Но и здесь обустроил и дом, и постель.
Жизни путь вовсе пухом не выстлан.

От желтухи дед умер, было семьдесят три.
Про войну он ни слова не молвил,
А тетрадку ,случайно, под крышей нашли
После бабушки, в доме безмолвном.

Это вовсе страницы, по счёту их шесть
И убористый, бисерный почерк.
Пожелтевшие, ветхие, но они есть
С той войной, из трехсот мелких строчек.