Присяга

«Клянусь Землёю, Зевсом, Солнцем, Девой,
Богами Олимпийскими клянусь
Служить я Херсонесу буду с верой,
Керкинитиде низко поклонюсь.

Не выдам ни Прекрасную я Гавань,
Херсонеситов тоже не передам!
Сошью эллинам, варварам я саван,
Даров во вред согражданам не дам.

А коль вступлю я в заговор с врагами
Пусть не приносят больше мне плодов
Ни море, ни земля. Клянусь богами –
Пусть женщины не дарят мне сынов!»

Сия присяга в мраморе отбита
Две тысячи годов тому назад.
Плита стояла в центре, всем открыта –
Верны словам тем были стар и млад.

Прошли века – один другого злее,
История крутой дала замес.
И вот сейчас плита стоит в музее,
И вновь открыт народу Херсонес.

А я сего музея есть хранитель
Уже седьмой годочек почитай.
Живу я тут же, то бишь – местный житель,
Шестой десяток как Сашко Тахтай.

Судим был дважды. К счастью, срок не долог.
На Первой и Гражданской воевал.
Учился в Петербурге. Археолог –
Курганы, Скифы, степь, Змеиный Вал…

Раскопки вёл на Ворскле и Орели,
В Цурюпинске, на Кинбурнской косе…
И после очень грустной канители
Предстал мне Херсонес во всей красе.

Одно тревожит – немец на пороге!
Плиту с присягой вывезли. Но жаль,
Что много экспонатов здесь в залоге
И вражеская сможет взять их шваль.

Решил остаться. Сев на табурете,
На чистый лист присягу записал.
И над столом в рабочем кабинете
На зло врагу её посыл блистал.

А те – одни сплошные идиоты
Мои слова не приняли всерьёз.
Сосудики тащили, терракоты,
Бутылочки для горьких вдовьих слёз…

На амфорах всё свастику чертили
Костры на плитах мраморных зажгли.
Вандалы по земле родной ходили
На гибель Херсонес мой обрекли.

Но клятвой я согрет херсонеситов –
Что мог назад у фрицев отбирал.
Как цербер гнал с музея паразитов
И как ни странно – немец уступал!

Смеялись, правда, ржали что есть мочи
Пинком прогонят. Я в ответ - молчок.
Бродил вокруг музея дни и ночи
В шагах от смерти дряхлый старичок.

«Ни варварам не выдам, ни эллинам!
Землёю, Зевсом, Солнцем я клянусь!...»
К флакончикам, бутылочкам, кувшинам
С почтением великим отношусь!