Свинопас у трона

Свинопас у трона.

Посвящён человеку, которого называли «государево око» -
Сподвижник Петра (1) – Павлу  Ягужинскому

Первая часть.

«Государевым оком» прозван -
Это   генерал – прокурор, был там,
Петра Великого, сподвижник,
То – Павел Ягужинский, там.

Царя не стало – Ягужинский,
Увяз в сплошных интригах там,
В скандалах, пьянках
Но – неподкупным был всегда.

Ходили слухи – Ягужинский,
В детстве, как будто, пас свиней.
Поэтому его карьера,
Конечно, впечатляла всех.

В детстве следил он за свиньями,
А в зрелом возрасте уже -
За высшими чинами власти,
За учреждениями их.

В Литве родился Ягужинский,
Потом будет в Москве семья.
Отец его стал органистом,
В кирхе у лютеран играл.

Потом подался он на службу,
И до майора там дошёл.
То, не блестящая карьера,
По меркам времени того.

Но сыну, повезёт там больше,
Его возьмут тогда в пажи.
За красоту возьмёт фельдмаршал,
То, Фёдор Головин, тогда.

После фельдмаршала, тот Павел,
В 17 лет, уже попал,
В гвардию. В денщики там после,
К Петру Великому уже.

Царский денщик – трамплин в карьере,
Тут стоить вспомнить одного,
Меншикова. Как тот там начал,
И до каких высот дошёл.

Он исполнительным был очень,
Услужливым. Замечен был,
Петром - Первым. Датский посланник,
Юль, даже написал о том:

«Милость к нему царя так велика, что сам князь Меншиков
От души ненавидит его и недаром: его величество до того
Привык и расположен к Ягужинскому, что со временем последнему
Вероятно, удастся лишить Меншикова любви и милости, тем
Более что у князя и без того немало врагов».

Два бывших денщика, там будут,
Смертельно враждовать тогда,
Лишить Меншикова не сможет,
Милости царской, Павел тот.

Хотя бы потому, что в это время,
У Ягужинского уже,
Врагов появится не меньше,
Чем у «Светлейшего» тогда.

И вот женится Ягужинский.
Богатая невеста, та.
Анна Хитрово. И он станет,
Богатым человеком там.

В 12 – ти уездах были,
Его поместья, там уже,
Лишь одного не было только,
Семейного счастья тогда.

Он пребывал часто в разъездах,
Тем временем его жена,
Впала тогда в «меланколию»,
Та, в буйствах выражалась там.

Синод попросил Ягужинский,
С супругой его «развязать».
Ту, в монастырь тогда сослали,
В изменах её ж обвинив:

«Наипаче же бы малые мои дети от такой непотребной
Матери вовсе не пропали. Поведение её – паче скотского».

Считая себя невиновной,
Сбегала та с монастыря.
Но, экс – супругу возвращали,
Два раза делала та, то.

Павел Иванович женился,
Опять там, уже второй раз.
Вновь на богатой там невесте,
Дочери канцлера тогда.

(Дочь - Гаврилы Головкина)

У новой жены лицо было,
В оспинах всё. Зато она,
Была очень тогда весёлой,
И танцевала хорошо.

И в общем, Павел Ягужинский,
Семейное счастье обрёл.
Как говорят  у нас в народе:
«Не с лица всё же воду пить».

Вторая часть.

Выполнял Павел Ягужинский,
Все поручения Петра (1),
С Данией вёл переговоры,
И с Пруссией, Австрией к тому ж.

Со Швецией там так же.
Устраивал и браки он,
Дочерей царских и племянниц,
Всё доверял ему там царь.

1722 год
А в январе этого года.
Невиданную милость, Пётр,
Там Ягужинскому окажет,
В генерал – прокуроры ввёл.

Сената – высшего органа власти.
Ибо сенаторы его,
Там дисциплиною страдали,
Пётр их даже обзывал:

«Торговками, на базаре галдящими»

Теперь надзор свой поручает,
Генерал – прокурору, он.
За ходом дел, и исполненьем,
Решений – должен наблюдать.

Опротестовывать решенья,
Которые на его взгляд,
Неправильными, там на деле,
Покажутся уже ему.

В поход Персидский отправляясь,
Пётр (1) Сенату написал,
Про Ягужинского «приказы»,
Кого оставил за себя:

«Вот моё око, им я буду всё видеть. Он знает мои
Намерения и желания, что он заблагорассудит, то
Вы делайте».

Руководить на деле ж, ими,
Строптивыми «чинами» там,
Делом нелёгким оказалось,
Пытался Ягужинский. Но –

По большой части, лишь там нажил,
Себе врагов, в Сенате том.
С гораздо большим же успехом,
За Ассамблеями взирал.

Следил на них, чтобы все пили,
И веселились в танцах все.
Кто не хотел там веселиться,
Таких наказывал всегда.

И сам любил погулять оный,
За что его и ценил Пётр.
Всегда в компаниях был рядом,
И даже царю подливал.

1725 год
В этом годы умер царь – Пётр (1).
А на престол тогда взошла,
Жена его – Екатерина(1),
Меншиков власть там получил.

Невиданную власть имел он,
Ягужинского – злейший враг.
В жизни генерал – прокурора,
Началась новая пора.

То, непрерывной борьбой будет,
За власть, влияние уже.
Через два дня там царской смерти,
Саксонский дипломат сказал:

«Кредит Ягужинского кончился»

Но Ягужинский не смирился,
Он, в Петропавловский собор,
Явился к царскому там гробу,
Жаловаться публично стал.

На все обиды, что чинились,
Ему Меншиковым тогда.
Екатерина (1) пришла в ярость,
Чуть ли не думала  - казнить.

Там Ягужинского за это,
Тот извиняться  уже стал,
Пред Меншиковым тем «Светлейшим»,
Такой был резонанс с того.

А дипломаты с зарубежья,
Считали - должен прокурор:
«Или под суд попасть там точно,
На себя ль руки положить».

Но ничего – всё обойдётся,
Ему там даже удалось,
Сблизиться там с Екатериной,
Пирушки делать стал для той.

Павел Иванович, однако,
Думал не о забавах лишь,
Составит для императрицы,
«Записку» важную тогда.

«Записку о состоянии России».

В ней, состояние России,
Оценивал критически.
Смягчить налоговое бремя,
Советовал царице он.

Сократить на войну расходы,
И отказаться там уже,
От завоеваний, что были,
Новых там территорий всех.

(Весьма дельные дал советы императрице для того времени и состояния России).
 
В общем, жизнь генерала – прокурора,
Стала налаживаться там.
И вскоре те же дипломаты.
Отметили другое там:

«Что он стал любимцем императрицы,
Хотя не сделался ни благоразумнее, ни трезвее прежнего».

Но милости  длились недолго,
Всё ж главным фаворитом был,
Императрицы той – «Светлейший»,
Меншиков Александр, там.

Убран с Сената Ягужинский,
И не включён уже он был,
В этот «Верховный совет тайный»,
Затем совсем сплавят его.

На польский сейм в Гродно послали.
Когда же возвратился он,
Екатерина (1) умирает,
Пётр - Второй взошёл на трон.

Третья часть.

Фактически, управлять станет,
Опять же Меншиков тогда.
Он Ягужинского отправит,
В украинскую армию.

Подальше был, чтоб от столицы,
Но не успел доехать тот,
Павел Иванович до места,
Попал Меншиков под арест.

И Ягужинский возвратился,
Начал устраивать опять,
Пирушки. Для царя другого,
Петра - Второго  там уже.

Пётр – Второй, там тоже умер,
В 14 лет - «отошёл».
А Ягужинский превратился,
Там в демократа с этих пор.

На трон восходит тогда Анна,
То, Иоанновна уже.
Ивана – Пятого, та, дочка,
Племянницей была Петра (1).

Фактически при ней там правил,
Э.И. Бирон тогда.
«Бировщиной» тогда назвали,
Это время правленья, той.

«Долго ли нам терпеть, что нам головы секут, - вопрошал он, - теперь
Время, чтобы самодержавию не быть!»

Члены «Верховного совета»,
Его обидели тогда,
Его в палату там не взяли,
Где составляли «Документ».

«Кондиции» те составляли,
Для Анны Иоанновны,
Чтобы возможности урезать,
Правления её тогда.

(Она ж хотела, в полной мере,
Этой Россией управлять.
«Кондиции» те не подпишет,
А даже, разорвёт при всех)

А Ягужинский там решает,
По мнению его, страна,
Не доросла его Россия,
До демократии ещё ж.

И он послал там человека,
Камер – юнкера своего,
То, Сумарокова к «царице»,
В Митаву, где она жила.

Чтобы тот передал «Посланье»,
Другие что составили.
«Кондиции» против народа,
Чтоб, не подписывала их.

(Что, «верховники»  - лишь жалкие маргиналы, они
не отражают мнение народа, и слушаться их не надо).

 Когда вернулся Сумароков,
Он арестован сразу ж был.
Попал в тюрьму и Ягужинский,
Все ордена там отберут.

И письма все там отобрали,
И даже карандаш его.
Пошли уже там разговоры.
Что скоро будет он казнён.

Но, Анна (Ив.) придя уже к власти,
Разделалась сразу же там,
С «верховниками» там со всеми,
Ягужинский – освобождён.

Получит даже графский титул.
Павел Иванович тогда,
С большим размахом там отметил,
Полученный там  титул свой.

Он во дворце уже там прямо,
В присутствии царицы там,
Ругал последними словами,
Вице – канцлера там при всех.

(Вице – канцлера, Остермана).

Непримиримым врагом станет,
Он, Остермана с этих пор.
А Ягужинский стал всё больше,
Там раздражаться. Начал пить.

И не интриговал, а больше,
Скандалил там тогда уже.
А напиваясь, он буянил.
И поносил всех немцев там.

1736 год
И неизвестно, что бы было,
Чем кончилось бы дело то,
Не выдержит его здоровье,
Надорванное жизнью той.

Пирушки вечные, попойки.
Он лихорадкой заболел.
И умер в 53 года,
Бесславно, жизнь закончив, так.

Меншиков, Остерман, Бирон - те,
Позже в опалу попадут.
Потом уже отправят в ссылку,
Не тронут Ягужинский был.

Он избежал участи этой,
И всё – таки там жизнь его,
Не удалась. По тем там меркам,
Не оценён он был сполна.

Он подходил там идеально,
Для генерал – прокурора там.
Он был умён, трудолюбивый,
И наблюдателен к тому ж.

И исполнительным там очень,
И не любил кривить душой.
И не любил, и притворяться,
Достойным человеком был.

Кроме того, тот Ягужинский,
Обладал там ещё ж одним,
Для тех времён, качеством редким –
Своею - НЕПОДКУПНОСТЬЮ!

И всё ж на должности там этой,
Немного сделать удалось.
А разве могло быть иначе?
Коли была, такой, страна.

Как, надзирать там над законом,
Где процветал лишь произвол,
Фаворитизм со страшной силой,
Коррупция в верхних чинах?

Где первыми там попирают,
Монархи – все законы там.
Что сами их, и утверждают,
Писали что – не для себя.

И оставалось лишь там только,
Положить жизнь уже свою,
Там на различные скандалы,
Придворные интриги все.