Чистота...

Чистота... хочется произносить это слово шепотом. Оно олицетворяет нечто непорочное, изначальное, истинное. Что-то, похожее на личные отношения с Богом. Родниковая вода души. Словно входишь в Крещенскую прорубь. Умерли звуки. Тишина.
Чистота. Кто-то вымыл пол внутри сердца, открыл дверь проветрить, и тем самым расширил его пространство на бесконечность. А где-то вдалеке идёт снег, ложится в следы, стирает твой запах. Здесь больше нет тебя. Чистота.

Чистота. Пространство между двумя ударами сердца, линия жизни, закрученная в спираль панциря на спине улитки, эхо тишины от не-звука ее движения в пустоте. Падение капли – взрыв в маленьком мире, не нарушающий чистоты, он часть её, как и волна в океане на другом конце земли, как гул внутри планеты за миллионы световых лет отсюда, как удары твоего сердца, вдруг вспомнившего биться в пустой клетке.

Чистота – частота весеннего воздуха, на которой пробуждается кровь под корой деревьев, на которой звучат первые нежные мысли завернутого в почку листа под хрупкой коричневой кожицей – мысли о высоте неба, мысли о тепле солнечного луча, мысли о бескрайней неизвестности, ожидающей его, спящего, снаружи.
Первые цветы рождаются в этой непорочной чистоте, обнимают пчёл, обмениваются с ними вечностью.
Всё уже было. Много раз –  листья, цветы, плоды, пчёлы, обнаженность ветвей.
Чистота – от первого до последнего листа Сада.

Чистота... бесконечное непостоянство природы. Это закрытые снегом глаза земли, её сон о лезвиях трав, идущих насквозь к солнцу. Предвестники рождения.
Это переменчивое настроение неба, чернеющего тучами или разглаженного огромными руками ветра до прозрачной голубизны, до звёзд, до абсолютного ничего.
Чистота... голос виолончели в сюите первой грозы. А после – тишина...

Стоишь перед этим небом, предчувствуешь его внутри. Закрой глаза. Ты – дерево, ты первый стебель, вырвавшийся из семени, ты песня утренней птицы, ещё не прозвучавшая, но уже рожденная на частоте твоего сердца.

Чистота... и ты – прозрачная прорубь в реке вечности.