Чёрная стрекоза

Надо было бы рассказать об этом две недели назад.  Но от 23 февраля до 8 марта в воздухе носилось такое стойкое ощущение праздника, что не хотелось омрачать чьё-либо настроение грустным воспоминанием.

Две недели назад, в субботу, 23 февраля,  мы, как обычно, носили воду в баню.  Поднималась метель. Рванул сильный ветер, и по лугу понеслись какие-то комки сухих листьев и обломки веток. Среди них я заметила что-то странное. Ветер волочил по снегу  большую чёрную стрекозу. Откуда она взялась в феврале?..

Мне почему-то сразу вспомнился июль 2010 г., фестиваль в нашем районе. Начался он в Федове – на родине А.Чапыгина и А.Чуркина, потом мы побывали на космодроме «Плесецк», а завершались   «Петровские строки» в Савинске, где живёт поэтесса Татьяна Полежаева и жила Надежда Мимма, которой не стало в 2005 г..
С Надеждой я встретилась  в Архангельске, где мы вместе были в 1987 г. на семинаре молодых поэтов, только я в группе для начинающих, а она, хоть и младше меня года на два, среди зрелых, уже проявивших себя. До этого я часто видела её стихи в районке, удивлялась им. Мне, начавшей писать в 1986 г., не верилось, что когда-нибудь смогу вот так, совершенно свободно, говорить обо всём на свете.

***
Мир суетный куда-то отошёл,
И я одна – беспомощная кроха…
Я не пишу, когда мне хорошо,
А лишь тогда, когда мне очень плохо.
Ушла любовь. Так, не спросясь, ушла.
Не у меня! – такого быть не может! –
Но я не плачу. Сидя у окна,
Пишу стихи. И знаю, что поможет.
Пусть в голову идут не те слова,
Что мне нужны, а те, что злей и резче.
Я не сдаюсь. Не плачу. И – права.
Поскольку знаю: так мне будет легче.
Мой счёт вберёт в себя тоску и боль,
Обиду, ревность и опустошенье,
А у меня останется любовь,
Избегнувшая самоуниженья.
И будет день в бушующей весне,
Когда кому-то, с солнцем и цветами,
Я подарю всё лучшее во мне –
Всё лучшее, спасённое стихами.

На озере

Промчал закат стремительнее тройки,
Упала ночь у самых берегов,
И запах принесла с собою стойкий
Каких-то незнакомых мне цветов.
Под лодкою почмокивают волны,
Весло бессильно, как моя рука,
И лес не спит, ночных видений полный,
И бестолково мчатся облака.
И слышно: где-то, голосом нежнея,
Ночная птаха пробует запеть.
И хочется, от бурных чувств немея,
Вот так вот просто взять – и умереть.
…Волнующее что-то происходит,
А дара нет всё это разглядеть.
И мне о непричастности к природе
Приходится беспомощно жалеть.

Дождь

Пришёл мой дождь.
Он мне назначил встречу.
Я обещала эту ночь ему.
Я буду слушать вкрадчивые речи
И, может быть, хоть что-нибудь пойму.
Он мне лицо погладит ветром влажным
И губ коснётся капелькой слегка,
И лишь потом шепнёт о самом важном –
О том, зачем он шёл издалека.
Я с ним пройдусь в обнимку,  не стесняясь
Ни глаз чужих и ни людской молвы,
И дождь ночной, со мной соприкасаясь,
Мне будет петь, как древние волхвы.
И радость, незаметная как будто,
До солнца будет нас сопровождать.
Ах, дождь! Моя счастливейшая смута!
Ты приходи ещё.
                Я буду ждать…


Надежда показалась мне похожей на воробушка – маленькая, худенькая, задорная. Говорили мы мало – слишком разными оказались, да и меня больше интересовала тогда поэтесса из нашей группы, Валентина Антропова (когда-нибудь расскажу о ней).
Помню, как на заключительном вечере Надежда читала стихи – дерзко, ярко. Стихи были иные – не такие, как в районке, современные, острые. Вокруг Надежды собралась толпа поклонников, и мы с другой поэтессой из нашего района Раисой Третьяковой ушли, так и не дождавшись её, – надо было спешить на поезд.
После этого я видела как-то раз передачу с участием Надежды Мимма на архангельском ТВ, слышала её голос по областному радио, но больше мы с ней не встречались.

Прошло время. Я часто читала новые стихи Надежды в районке – мне они казались слабее предыдущих (не стану их здесь помещать). А.С.Клочев, плесецкий писатель, принимавший участие в судьбе многих пишущих, вздыхал, что Мимма не хочет слушать никакую критику, что семинар не пошёл ей на пользу – хоть и вступила в Союз писателей, но не развивается, пишет всё хуже, злится на него, если он пытается что-то сказать. А самая большая беда, что Надя, ранее отрицавшая образ жизни своей семьи, вырвавшаяся из её круга, начала пить.

Депрессия
Просто молчать. Просто лежать.
Просто смотреть в потолок.
Некого звать. Некого ждать.
В голос рыдать? – А предлог?
Нет его, нет. Сумрачен свет
В комнате. В ней – никого.
Сон-полубред. Нужен совет.
Только приму ли его?

Справлюсь сама, если с ума
Хватит ума не сойти.
Это зима, просто зима
Вьюгой сбивает в пути.
Кажется мне, что по весне
Я разберусь, что и как.
Только б не снег.
                В сердце – не снег!
Всё остальное – пустяк.

Я полежу. Я погляжу
В серый, как жизнь, потолок…



В январе 2005 г. мне позвонили и сказали, что Надежда умерла. Последние дни её были страшными. Ей, раньше жившей широко и ярко, ей, в которую влюблялся почти каждый мужчина, независимо от возраста и семейного положения, ей было уже ничего не надо. Никто не мог спасти её от самой себя.

…В 2010 г. на могиле Надежды состоялась лития. Кто-то из писателей зашёл в ограду, кто-то стоял возле. Я чуть-чуть отошла от них – нездоровилось. После службы знавшие Надю говорили о ней, о её безвременной смерти, читали её стихи. Поэт Александр Логинов начал читать – и вдруг зарыдал, припав к могиле, и слёзы мгновенно выступили на глазах у многих…
И всё время, пока шла лития и говорили поэты, над могилой летала большая чёрная стрекоза. Она то приближалась, то удалялась, но всё время была рядом. Кружила, кружила над землёй, а после словно растаяла в воздухе. Потом выяснилось, что никто её не заметил, кроме меня, стоявшей поодаль.

Вот о ней-то я и вспомнила, когда увидела, как ветер тащит по снегу мёртвую стрекозу. Мне стало отчего-то не по себе.  Придя домой, включила компьютер, и первое, что я увидела «вконтакте», была запись на странице «Северного текста»: 23 февраля – день рождения Н.Мимма…

***
        Памяти Н.Мимма

Ветер сорвался с крыш,
Снегом слепит глаза.
Что сквозь метель летишь,
Чёрная стрекоза?
Из  ледяных пустынь
К солнышку путь далёк,
Вдоль деревень пустых,
Мимо людских дорог.
Из непроглядной тьмы
Не увидать восход.
Лёг посреди зимы
Маленький вертолёт
Строчкою  между слов,
Горькой ночной слезой,
Кружащей средь снегов
Чёрною стрекозой...