Книги

А потом баба Маня достаёт старую, потрёпанную, без обложки книгу сказок, и мама читает мне «Крошечку Хаврошечку». Я, то разглядываю картинки, то смотрю в окно, у которого подоконник ниже дорожки перед домом и у прохожих видно только ноги, но дальше – двор.

Много позже, когда я в Третьяковке увижу Поленовский «Дворик», он покажется мне до боли знакомым. И церковь в летнем мареве на полотне напомнит слова отца, когда мы выходили на «Серпе и молоте»: «Вон видишь церковь? Там рядом бабы Манин дом.» 
Где-то рядом была библиотека. Списанные книги выносили на помойку во дворе, а расторопные жители быстро разбирали их: книги были в дефиците. Приносила такие книги домой и баба Маня – на новые денег не хватало.
Две из них: «Чук и Гек» Гайдара и сборник рассказов Носова «Фантазёры» были подарены нам с сестрой. Обе были в твёрдых обложках с чёрно-белыми иллюстрациями. Я почти наизусть выучила историю двух братьев Чука и Гека, а картинки, похожие на фотографии запомнила, кажется, на всю жизнь. «Чука и Гека» не вернула сестре её первая учительница, а вот «Фантазёры» доживут до моих внуков.
«Фантазёров» я выносила вечером в общий коридор общежития, и детвора, не умеющая читать, рассаживалась на длинной скамейке, а сосед Валерка-школьник читал нам вслух и заразительно хохотал, а малышня вслед за ним хваталась за животы от смеха и сыпалась со скамейки, как горох…

Мы остаёмся ночевать у бабы Мани. Мягкая перина, огромные подушки, и мне уже снятся московские улицы, огромные окна магазинов, широкие подоконники, на которые сажает меня отец, пока они с мамой стоят в очереди за селёдкой, витрины с корзинами конфет, дедушка, сидящий за столом вместе со всеми, и кто-то выразительно читает: «Блещут золотом хлопушки, серебром звезду зажёг, добежавший до макушки, самый смелый огонёк».