Стихи авторов Темного леса

                СТИХИ ЛАФАНЦЕВ И ДРУГИХ АВТОРОВ
                ЛАФАНСКОГО ЖУРНАЛА "ТЁМНЫЙ ЛЕС"










































                Александр Богданов




                ***

                Я хочу искренности,
                а не искусности.
                Я хочу истинности,
                а не искусственности.
                1980



                ***

                Я помню: заунывно вьюга выла,
                и тихий отблеск восковой свечи
                упал на стену, выжелтив белила,
                и на зубах - ржаные калачи.

                И мать тихонько пела песню богу
                про жизнь свою, про слёзы, про людей
                и про свою извечную тревогу
                за нас, ещё не выросших детей.

                А вьюга бесновалась за окошком,
                хлестала снегом мёрзлое стекло.
                Пригрев мой бок, уснула наша кошка,
                и время сонно, медленно текло.
                1980



        ЗАРИСОВКА
        В СЕМЕЙНОМ ОБЩЕЖИТИИ

        ... А воспитательница бедная,
        желая сохранить уют,
        по этажам упрямо бегает
        в те комнаты, где громко пьют.

        Такая маленькая, хрупкая,
        но в убеждениях - сильна,
        а мужики такие грубые
        гогочут: "Вот ведь сатана!"

        А девки пьяные, бесстыжие,
        налив шары, смеются зло:
        "Тебе-то что? Завидно, рыжая?
        Что? С хахалем не повезло?"
                1982



        ***

        Спи, моя песенка,
        спи, лебединая...
        Утро настанет, настанет для нас.
        Спи, улыбаясь
        улыбкой невинною,
        не открывай ты, пожалуйста, глаз.
                Кот тебе на ухо
                песню смурлыкает,
                может быть, даже какой-нибудь вальс.
                Спи, моя нежная,
                спи, моя зыбкая,
                не открывай ты, пожалуйста, глаз.
        Утром проснёшься ты.
        Солнышко ясное
        будет искриться на донышках ваз.
        Ну а пока что,
        царевна прекрасная,
        не открывай ты, пожалуйста, глаз.
                Спи, мой воробушек,
                спи, моя пташечка.
                Я охраняю твой сон в первый раз.
                Губы раскроются
                алою чашечкой.
                Не открывай ты, пожалуйста, глаз.
        Звёздочки на небе
        синие-синие
        пустятся весело-весело в пляс,
        сядут на ёлочки
        утренним инеем...
        Не открывай ты, пожалуйста, глаз.
                1980



                ***

                Я люблю, ни на что не надеясь;
                точно знаю, что встречу отказ;
                я люблю твою тихую прелесть
                серых, строгих, но ласковых глаз.

                И улыбку твою, и серьёзность -
                всю тебя бесконечно люблю.
                Но с тобою мы встретились поздно,
                и уже не свернуть кораблю.

                Я себя отдаю на заклание,
                от тебя удаляюсь скользя.
                Ты желанней, чем просто желание,
                и запретней, чем просто нельзя.
                1991



                ВОЛЧЬЯ ПЕСНЯ

                Зову...
                зову...
                зову...
                К холодным звёздам
                улетает долгий звук.

                Зову...
                зову...
                зову...
                Тоскливый крик
                из сердца рвётся на яву.

                Зову...
                зову...
                зову...
                Но только эхо
                надрывается в ночи,
                а ты молчишь.

                Зову...
                зову...
                зову...
                Но только сердце,
                гулкий колокол, стучит,
                а ты молчишь.

                Бегу...
                бегу...
                бегу...
                Хочу найти тебя,
                догнать. Но не могу.

                Бегу...
                бегу...
                бегу...
                Ищу твой след
                на свежем утреннем снегу.

                Бегу...
                бегу...
                бегу...
                сквозь хлёсткий дождь
                и снега выпавшего стынь.
                ... Ну где же ты?

                Бегу...
                бегу...
                бегу...
                по всем дорогам
                незнакомым и пустым.
                ... Ну где же ты?              1984



                ***

                ... Никому не скажешь!
                Боль свою не выдашь.
                Из себя не выйдешь,
                сердца не увидишь.        1983

    ***

    Разобьёшь душу словно рюмочку,
    а осколки - аккуратно в сумочку:
    вдруг ещё кто-нибудь поранится...       1982


                ***

                Наклонись на моё плечо,
                заблудившаяся душа.
                Нам сыграет на скрипке сверчок,
                ты услышишь, как травы шуршат,

                ты увидишь - в траве светлячок
                нам мигает зелёным глазком,
                ты почувствуешь, как мотылёк
                овевает лицо ветерком.

                Наклонись на моё плечо
                и давай послушаем ночь.
                Мотылёк, светлячок, сверчок
                так желают тебе помочь.

                Мотылёк на свободу зовёт,
                светлячок освещает путь,
                а сверчок о таком споёт,
                что попробуй потом забудь!     1983-1984

    ***

    Тоскливый крик последней электрички,
    пустой перрон, вокзальное крыльцо,
    и одинокий всполох чьей-то спички,
    и чьё-то отрешённое лицо.

    Я, докурив, отброшу сигарету,
    пройду в вагон и сяду у окна.
    Я не запомню остановку эту,
    она в моей дороге не одна.

    Так много их, похожих, прошумевших,
    на миг застывших и опять пропавших,
    желавших стать судьбой и не сумевших
    и всё-таки все вместе ею ставших...
                1990-1992


                ***

                Нет. Я не заплачу.
                Я боль свою спрячу,
                дрожащие пальцы
                сожму в кулаке.
                Со слабой улыбкой,
                с надеждою зыбкой
                я вновь буду строить
                свой дом на песке.

                И пусть он не прочный
                (фундамент песочный),
                но он мне дороже
                бетонных квартир.
                Мой замок воздушный,
                не душный, не скучный,
                он самый надёжный
                мой ориентир.

                Пусть я недостоен,
                пусть я не дострою,
                пусть первой волною
                всё смоет опять,
                но в воображеньи
                как отображенье
                прекрасной мечтою
                он будет стоять!     1994-1995
   ***

   Розы в огне.
          Лепестки как огонь красны.
   Розы в огне.
          Не видать лепестков в огне.
   Розы в огне
          улетают в дымные сны.
   Розы в огне.
          Эти розы горят во мне.

   Горький костёр.
          Но огонь согревает меня.
   Кажется мне -
          это всё только сон, не всерьёз.
   Кажется мне,
          что не розы горят от огня.
   Пусть будет так,
          чтоб огонь полыхал от роз.    1981

                ***

                Бог есть любовь.
                Желания - от Бога.
                Их исполненье -
                козни Сатаны.



                ***

                Так светло на душе,
                так славно.
                В нашей милой
                честной компании
                этот праздник -
                предлог не главный,
                главный -
                чистая радость свидания.

                И хозяйка...
                Краса и лада.
                Всё при ней!
                А улыбкой брызнет!..
                Ну чего ещё будет надо
                при такой-то
                весёлой жизни.

                А душа её -
                тихая заводь,
                грусть и нежность,
                но грусти не верьте:
                в этой заводи
                могут плавать
                озорные весёлые черти.

                Как растянет
                гармонь-подружку
                (и гармошка
                подруге рада!)
                да такую
                споёт частушку,
                что, ей богу,
                хоть стой, хоть падай.

                Не сестра она мне,
                не невеста,
                с нею вместе мы
                не крестились,
                но в душе её
                столько места,
                что мы все
                в неё поместились.

                ***

                Лилечка, моя Лялечка,
                уложу Лилечку в люлечку,
                буду Лилю люлить,
                буду Лиле гулить,
                стану Лилю любать,
                миловать-голубить.


                Ольга Городецкая

     НЕЗАБУДОЧНЫЙ МЫС

     Вновь ищу я безрассудочно
     мыс озёрный незабудочный,
     незабудочный, незабыточный,
     тинный мыс и мыс несбыточный.
     Ивы-вётлы загородкою -
     толстый ствол в ветвях с бородкою
     и кусты, а рядом с ними -
     незабудки бездно-сини.

     Незабудка моя, незабудочка,
     волосами коснусь тебя чуточку.
     Голубая, приозёрная,
     научи позабыть мысли вздорные,
     научи ты меня, неумелую,
     быть красивою, гордою, смелою,
     научи улыбаться, не горбиться,
     для орла быть ласкающей горлицей.

     Незабудка, родней родимого,
     научи полюбить нелюбимого,
     научи разлюбить позабытого,
     в животе, как в темнице, сокрытого,
     и казнённого, и убитого,
     но с дыханьем слезами слитого,
     сжитого.

     Незабудка, синее синего,
     научи ждать и видеть красивого,
     видеть доброго, видеть чтимого
     и не ждать и не видеть незримого
     мнимого
     любимого.
                1984


                ***

                В детстве
                все боялись смерти,
                а потом забыли.
                В юности -
                искали смысла,
                а потом забыли.
                По дороге, без дороги шли, летели, плыли.
                Как? -
                работали, любили,
                впопыхах детей растили, -
                жили.
                1984


      ***

      Ты на облаке -
                я под месяцем.
      Месяц -
             парусом
                надо мной.
      Парус светится -
                в небо лестница,
      в путь без адреса
                над землёй.

      Утром скроюсь я
                колким месяцем.
      Мягким облаком
                ты взойдёшь.
      День за днём закружится, взбесится,
      а догонишь -
                на землю падёшь.

      Я без облика.
                Ты без облика.
      Без волос,
                без лица,
                без рук.
      Ты глядишь на меня из облака,
      ты глядишь на меня без мук.
      Месячно-облачный круг-трюк.
                Не гляди,
                а не то - каюк!

      Я без имени.
                Ты без имени.
      Нам недолго без ничего.
                Ну а после
                небо скосят,
                зимы с ливнями,
                мухи с бивнями.
      Будем вместе.
      Дом нас вместит.
                Но в доме месяц,
                в доме облако
                не живут.    1984



                ОДИНОЧЕСТВО

                От всего закрыли стены,
                опустили в тишину...
                Только кот орёт блаженно -
                кошку хочется ему.

                1983


   ***
   Будничность гибели -
   сила привычки
   бодрячковым мельканием СМИ новостей.
   Бутом обыденным
   зримого кича,
   разблюдовкой обеденной, кофем в постель.

   Липко-красной подливкой
   жир калорий пожаров,
   расщепленьем энергии в желчных протоках.
   Многократной прививкой
   от клинической жалости
   и воинственным мифом Мессии Востока.

   Ясновиденьем ненависть
   к обывателям дач,
   к занавескам и ставням, к металлу дверей.
   Хитрожопую летопись
   огневым "Аз воздам"
   раскорячить в заветах иных главарей.

   Самосуд объективности
   битв беременных самок,
   заострённых локтей, реактивных зубов.
   Всплеском биоактивности,
   строем детского сада
   взрыты порослью корни столетних дубов.

   Что нам кладбища кроны, -
   крематория месиво!
   Славим пепельным братством страны благовест.
   Это вскормленность кровью.
   Это вспоенность местью.
   Воскресение нации смертью невест.              2000


                ***
                Приходи на блошиный рынок
                нераспроданной
                памяти,
                набирая в пролом корыта
                беспородные
                партии
                знанья-скорби - товара неходкого,
                мешанину
                потерь.
                Из отходов пути короткого
                строй вершину
                истерик.
                Приходи на блошиный рынок,
                постарайся себя продать
                за ничто - кулисы обрывок
                и усмешку посмертных удач.     2001







              ***

              Нет правды мыслей, правды слов,
              лишь топка тела
              случайной пары, двух полов
              котельная.
              Двух перемешанных теней
              взаимопрошлого.
              Вскользь по поверхности, вдоль дней
              подошвами.
                И крошит март непрочный наст,
                хрустят кристаллики для нас.
              Нет правды мыслей, правды слов,
              и слава богу!
              Как нет грядущего оков
              и проку!
              Лишь сон секундный на ветру,
              беспутья зов.
              Колёса сдуты, скошен руль,
              без тормозов...
                И крошит март непрочный наст,
                и сыплет пригоршни на нас.
              Чуть правды мыслей, правды слов,
              и гаснет тело.
              Любовь - как тяжесть, как улов
              потери.
              Как раздвоение двоих,
              распад горошины.
              И сон бессонен, ветер лих,
              и крошит...
                И крошит март непрочный наст,
                на пыль, на нет, и нету нас.

                2001

















                Галина Дицман

             БАЛЛАДА О ВОСТОЧНОМ ЛЕГИОНЕ

             Легион - на Восток! Бесконечный Восток -
             даже сам Александр в нём когда-то увяз...
             Плоскогорье вдали. Под ногами песок.
             Много армий других в нём увязнет не раз.

             Запад или Восток? Как условен делёж -
             для Империи все страны света равны,
             мир разделит оружье. Всё прочее - ложь,
             что же может быть лучше хорошей войны?

             Что же может быть лучше войны вдалеке
             от сенатских речей, от имперских границ?
             Мы одеты бронёй из фальшивых легенд,
             слово "долг" - как забрало для множества лиц.

             Что же может быть лучше, чем эта война?
             Мы несём побеждённым не голод и страх -
             наше, лучшее в мире на все времена,
             наше римское право на римских мечах.

             Наше римское право решать и вершить
             мы разделим на всех - имя нам Легион.
             Безымянность свою мы подняли на щит -
             для Империи хватит десятка имён.

             Цепью братских могил для окрестных племён
             наш отмечен маршрут - нас ничто не собьёт.
             По утрам сеем смерть и суровый закон -
             по ночам оставляем здесь семя своё...

             Мы уйдём на Восток. Дети этой войны
             спят в утробах скуластых своих матерей,
             и доносится к ним в запредельные сны
             дальний дым от костров боевых лагерей.

             Легионы уходят, печатая шаг,
             в безымянных потомках себя повторив.
             И поняв своё право судить и решать,
             наши дети все полчища бросят на Рим

             и сомнут вечный город - да вечен ли он,
             Рим, гудящий, как раковина на ветру?..
             На Восток иль на Запад уйдёт легион -
             мне уже всё равно, я сегодня умру...

             Рим привык, чтобы римляне гибли в бою -
             молодёжи пример и державе почёт.
             Наше римское право не думать в строю,
             без сомнения, выше всех прочих свобод.       1988




                ПЕСНЯ О МАСТЕРЕ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ


                Собор закончен. Мусор по углам.
                Пьют мастера три дня без перерыва.
                И только я слоняюсь по лесам,
                всё трогаю - где ровно, а где криво.

                О, этот купол - в самых страшных снах
                я видел, как обрушивались балки,
                я бил поклоны, рылся в чертежах,
                и - господи прости! - ходил к гадалке,

                я про стропила что-то ей твердил.
                Она в моих запуталась мозолях,
                потом сказала тихо: "Господин,
                ты будешь видеть больше, чем позволят..."

                Мой конкурент расчёты переврал,
                кричал, что будут жертвы и убытки...
                Но вышло так, что старый кардинал
                мой купол выбрал с первой же попытки.

                Он был учёным, он писал трактат
                "Пропорции и место их в искусстве",
                но по его проекту я бы рад
                бордель открыть в портовом захолустье...

                От зависти его хватил удар -
                а я живу, размачиваю кисти.
                Я эти фрески выдумал тогда,
                когда не мог о храме и помыслить!

                Ходил священник по пятам за мной
                и толковал библейские сюжеты.
                Я сделал вид, что я глухонемой -
                и он отстал. Поклон ему за это.

                Пускай толкует - мне бы наплевать,
                да добрый люд уже строчит доносы,
                мол, я посмел Марию написать
                с той шлюхи, что зарезали матросы...

                Да хоть бы так - таких небесных черт
                вам не найти в монастырях Мадонны:
                лица, не замутнённого ничем,
                с младенцем, в этом мире нерождённым, -

                она была никто и звать никак -
                ни имени, ни матери, ни сына...
                Она жила средь нищих и бродяг -
                пускай живёт под куполом отныне!


                А с нею рядом - пробирает дрожь,
                чей лик я вижу там в венце терновом -
                тот парень, что на мой наткнулся нож,
                когда я был наёмником в Кордове.

                Отец небесный, я его лицо
                тебе отдам, как жертвоприношенье -
                тебе ведь всё равно, в конце концов,
                а я, быть может, заслужу прощенье?

                Теперь никто не скажет мне: "Не сметь",
                нет надо мною, кроме бога, старших.
                Я нарисую собственную смерть -
                и мне тогда сам Страшный Суд не страшен.

                Там, где рассветный луч скользит в собор
                - я это место выбирал часами -
                мой хитрый профиль будет с этих пор
                исподтишка подглядывать за вами.

                Я буду видеть внуков, их детей,
                и тех, кто неизбежно будет после,
                и чувствовать всей шкурою своей,
                как постепенно выцветает роспись.

                Пройдут века. И стайка юных нимф
                из школы забежит сюда зачем-то,
                и я услышу со стены от них
                о мастере эпохи Кваттроченто.
                2000


        ПЕСНЬ ПОКАЯНИЯ ДАВИДА СТРОИТЕЛЯ

        Когда настанет время последнего вздоха,
        величье власти померкнет в сиянии дня,
        увянут цветущие силы, оставив лишь крохи,
        тогда помилуй меня, всевышний мой судья.

        Когда радость и горе станут излишним грузом,
        и слова мои никого уже не удивят,
        перейдут к другому и трон, и заботы о Грузии,
        тогда помилуй меня, всевышний мой судья.

        Когда за другим встанет великое воинство
        с оружием прочней дедовского литья,
        я сложу доспехи, вступая в вечное подданство,
        тогда помилуй меня, всевышний мой судья.

        Когда устанут навек мои руки зодчего,
        и под солнцем иссякнет река моего бытия,
        когда, безоружен и слаб, предстану пред очи я,
        тогда помилуй меня, всевышний мой судья.
                1983





             "КАРМЕН" В ПОСТАНОВКЕ АНТОНИО ГАДЕСА


             Неповторимый,
             непостижимый
             ритм - угловатый, как сгиб запястья,
             с дробным отточием
             после фразы...
             Позы отточены
             слишком - разве
             о поцелуях речь и о страсти?

             Неодолима,
             необорима
             эта жажда смертельного риска!
             В тайнах ночи
             не властен разум -
             с дробным отточием
             после фразы
             двое замерли близко-близко -
             неразделимы,
             непобедимы...

             Вечным соперникам у природы
             нету пощады -
             и выбора нету.
             Пол дощатый,
             два силуэта,
             танец смерти, любви и свободы -
             неповторимый,
             недостижимый...
                1985





















                Евгений Кенеман


                ***

                Случайна жизнь, случайна.
                Случайна смерть.
                "Как всё это печально -
                жить и умереть."

                Случаен взгляд, случаен.
                Случаен миг.
                И вздох свой источая,
                случайны мы.

                Как у дороги камень,
                случаен я...
                Но нет во мне ни капли
                отчаянья!

                ... и только не случайна,
                вижу,
                сама Случайность.

                1976



                ***

                Людей неинтересных в мире нет.
                Их судьбы - как истории планет.
                У каждой всё особое, своё,
                и нет планет, похожих на неё.
                Е.Евтушенко

                Людей неинтересных в мире тьма.
                Их судьбы - суета и кутерьма.
                У каждого есть что-нибудь своё:
                жена, машина, мебель, дом, бельё...

                А если кто-то интересно жил
                и с этой интересностью дружил,
                то нету для него другой судьбы,
                как незаметным быть среди толпы.

                Таков закон безжалостной игры.
                Не люди серы - серы их миры.
                И каждый раз мне хочется опять
                от этой дикой серости кричать.

                1975





                НИКТО УЖЕ


                Убедитесь воочию:
                когда вселенский час окончен,
                когда звенит последний колокольчик,
                люди,
                брошенные в муках и корчах
                на мириады звёздных игл
                пронизывающей ночи,
                люди,
                неразборчивые
                как почерк, -

                и тот, кто собой чересчур озабочен,
                и тот, кто в почёте
                и славой испорчен,
                и тот, кто выдернут и обесточен,
                и тот, кто в траве возлежит у обочины,
                и тот, кто любимой своей заморочен,
                и тот, кто у власти,
                и тот, кто всех громче
                кого-то порочит,
                кому-то пророчит,
                и тот, кто не может короче -
                НИКТО УЖЕ НЕ ХОЧЕТ !

                Никто уже.
                И всё же...
                Ожесточившись в душе,
                оглушённые скукой истошной,
                мы жизнь, словно приторный джем,
                стараемся мазать потолще.

                Убедитесь в должной мере:
                когда, как черви
                яблоко,
                буравят тело нервы,
                когда не ветры -
                скверна
                сгибает до земли деревья,
                и вдруг в глазах такие дебри,
                что гаснет день и солнце меркнет,
                и нет
                уже былого рвенья -

                убедитесь без истерик,
                из тех, кто смертен,
                никто уже не верит!

                Никто уже.
                И всё же...
                Как в дом пустой и настороженный

                закрадывается в сердце ужас
                растаявшим мороженым.

                Убедитесь, став внезапно тише,
                убедитесь, от крика освободившись:
                среди
                людей охрипших,
                идей прокисших,
                среди стекляшек и пустышек,
                когда словами разум выжжен,
                когда считается слух лишним,
                голоса света,
                голоса друга,
                голоса свыше

                никто уже не слышит!

                Никто уже.
                И всё же...









                ***

                Сумерки под окнами прошли.
                Ночь нежна и невесома.
                Не сердись напрасно
                и прости,
                что такой я невесёлый.

                Смотри, как светит месяц ярко,
                как светит он по-детски мягко -
                ему, наверное, очень тяжело
                быть одному средь звёзд
                в объятьях мрака?
                За небо зацепившись словно якорь,
                он светом искупает чьё-то зло.

                Включи магнитофон,
                задёрни шторы -
                пусть падает на пол
                полоска света узкая.
                Задай вопрос такой мне, чтобы
                ответом на него звучала музыка...

                1977










            ***

            Как долго не восходит солнце!
                Когда сыграешь в аут,
                года в пучину канут,
                сумеешь осознать утрату -
                взбежишь на облака по трапу
                туда, что выше всяких табу
                на целую октаву,
            где нас помирит невесомость...

            Как долго не восходит солнце!
                Уже гудят призывно барабаны,
                огромные как брёвна баобаба.
                Короткий вздох свой выпьем залпом,
                преследуя удар набата.
                Бродячие певцы и акробаты,
                мы не скорбя уйдём из балагана.
            В пути нам не страдать бессонницей.

            Как долго не восходит солнце!
                Какой сегодня день, какое время?
                Что ищем, нищее отребье?
                Скрипим пером кому-то на потребу,
                чтобы затем скрипеть зубами
                от мигрени?
                Нас никакие звёзды не согрели,
                так неужели же согреют бредни?
            И птицы не летают над отравленным колодцем.

            Как долго не восходит солнце!
                Нет звонче песни, чем об стену лбом.
                Нет веселей забавы,
                чем дуплетом влёт.
                Спокойны и скупы, как на воде бульон,
                махнув на всё рукой,
                себя мы не убьём,
                себя презрением не обольём...
                Когда развесят нас сушиться
                как бельё,
            посетуем, устав ждать солнце:
            "Как долго не восходит совесть!"









             ***

             Упал, разбился
             - не счесть осколков -
             жемчужный шар.
             Как много значит
             один лишь только
             неверный шаг.

             Как много значит
             один единственный
             небрежный жест.
             Увидев жизнь,
             познавши истину,
             несите крест...

             Тосклива ночь.
             Кругом молчание.
             Повёрнут ключ.
             Как много значит
             один нечаянно
             мелькнувший луч!

             Как много значат
             одни всего лишь
             твои глаза:
             словно тихо выходишь
             в чудесный сад.

             Смотри внимательно,
             летящий по-небу -
             в лицо бьёт снег!
             Как
                мало
                значит
             один какой-нибудь
             человек.
                1976




                ***

                Мостовая в позолотце
                от бурой грязи.
                НА ВОСТОКЕ тлеет солнце
                кровавой язвой...

                Откуда столько света
                и тепла?
                Как жирная котлета,
                НА ЗАПАДЕ луна...






             ***

             Чужая душа?
             Иногда мне кажется: хорошо - ещё бы! -
             что наши души похожи на пучок джунглей.
             А кто-то сидит в этой чащобе,
             запуганный собственной жутью,
                и вздрагивает всякий раз,
                когда кричат попугаи...
                Бесстрашным и честным быть
                каждый горазд
                лишь в пьяном угаре.

             Вокруг всё выжжено полднем,
             а здесь
                прохлада, тень, скользят змеи...
                Хорошо.
                Сладкий ужас.
                Грозди трупов.
                Финики. Бананы. Лианы лжи.
             Войти в твою душу никто не посмеет!
             Сиди один и дрожи...





                ПРОЩАЛЬНОЕ


                Остаться одному,
                совсем одному...
                Тёплая прокуренная трубка в ладони.
                Синий потолок в сияющем дыму
                становится всё глубже и бездоннее.

                Остаться одному,
                совсем одному...
                Притягивается облако к ладони.
                Живут воспоминания в дыму -
                крошечное прошлое
                с веками всё бездоннее.

                Остаться одному,
                совсем одному...
                Вот так лежать как трубка на ладони
                и тихо гаснуть в холодеющем дыму,
                глазами становясь
                всё глубже и бездоннее...





                ***

                Через джунгли, заросли, чащобу
                продирается с дубиной питекантроп:
                "Чтобы выжить,
                глядеть надо в оба
                и играть на нервах пиццикато".

                Смертельные враги твои -
                наивность и усталость!
                Свирепы и строги
                законы джунглей:
                в силе - свобода и особая сладость,
                и глаза - как два горящих угля.

                Продирается из нас наружу
                питекантроп
                с глазами горящими злобой,
                с головой как следящий локатор:
                "Чтобы выжить,
                глядеть надо в оба".




        ИСКУССТВО

        Очень утомительно - раскрашивать пустоту.



        ДИСКОТИЗМ

        Вот.
        Музыка, как вертолёт, падает на толпу,
        её вращающиеся лопасти срезают головы.

        Но так даже удобнее танцевать.



        ГИМН

        В моих стихах
        нет ни ритма, ни рифмы, ни смысла.

        В моей песне
        самые простые слова.

        И у меня
        достаточно противный голос,
        чтобы спеть её.





                ПРИШЕЛЬЦЫ


                Уподобясь облаку иль духу злому,
                словно
                спичкой о стекло,
                мы скользнём по небосклону
                непонятным НЛО.

                Будет шелестеть лучами
                утро.
                Будет.
                Но пожав плечами
                озадаченные люди
                нас проводят взглядом хмурым.

                Преодолевая тяготенье
                тяжело как воды Стикса,
                растворяясь в небе белой тенью,
                мы уйдём в другое измеренье,
                не успев ни с кем проститься.

                1978




                ***

                Себе я памятника воздвигать не стану,
                к нему не зарастёт народная тропа.
                Не будет он стоять на сквере истуканом,
                не будет на него глазеть толпа.

                И долго буду тем любезен я народу...

                1976
















                Алексей Меллер



             ***

             Когда ко мне приходит друг,
             и протекают наши встречи,
             со страхом замечаю вдруг,
             что иссякают мои речи.

             Но вот уходит друг опять,
             и опускает ночь покровы.
             Тогда мне хочется кричать
             от недосказанного слова.

                1979


             ***

             Ночь подошла, раскрыв свои объятья,
             и приняла всех изнемогших днём,
             сняла с людей назойливые платья
             и наградила долгожданным сном.

             Но если ты не принял приглашенья,
             то не на шутку разъярится ночь.
             И будешь, раб, при тусклом освещеньи
             минуты ночи медленно толочь.

                1980

             ***

                Евгению Кенеману

             Шагаешь, как тигр в зоопарке,
             по клетке несносной снуёшь.
             Завариваешь в кофеварке
             божественный кофе и пьёшь.

             И чувствуешь бодрость и лёгкость
             каких-нибудь десять минут.
             Затем наступает неловкость
             и снова внутри неуют.

             Клубится дымок сигареты,
             а ночь ещё так глубока,
             и так далеко до рассвета,
             что, кажется, минут века!

                1980



             ***

             Три десятка долгих лет
             в ореоле славы
             правил Русью людоед,
             вурдалак кровавый,

             пережёвывал людей,
             мрачно сдвинув брови...
             Только хруст стоял костей,
             терпкий запах крови.

             И сливались славословья
             в оглушительный концерт,
             барабанной бодрой дробью
             заглушая крики жертв.

                1987


             ***

             В красный цвет окрашена
             наша вся символика,
             и напрасно спрашивать,
             сколько крови пролито,

             и напрасно взвешивать:
             стоило - не стоило;
             с кровью перемешано
             всё, что здесь построено.

             Море крови плещется
             под ногами нашими,
             словно сбылось вещее
             предсказанье страшное.

                1987


             ***

             Хотя надежды все сгорели,
             и жизнь мне кажется пуста,
             есть у меня иные цели,
             иная тайная мечта.

             Она ведёт меня незримо.
             Дорога кажется длинна,
             но вижу я, за слоем дыма
             встаёт души моей страна.

                1989




             ***

             Заметает следы метель,
             на сегодня ей власть дана.
             Рвётся ветер сорвать с петель
             створки запертого окна.

             Мир закутался в белый снег
             и растаял за пеленой,
             и ведёт сквозь метель ковчег
             новоявленный старец Ной.

                1989



             ***

             Всё на свете банально
             повторяется вновь,
             на кровати двухспальной
             распинают любовь.

             Ожидание чуда
             и усталость опять.
             Надоевшие блюда
             начинают менять.

             Сколько можно крутиться
             на одном колесе?
             Обалдевшая птица
             быть не хочет как все.

                1989




             ***

             Я измучен до предела,
             если есть такой предел;
             рвётся прочь душа из тела,
             оказавшись не у дел.

             Рвётся вскачь по чисту полю
             необъезженным конём.
             Если вырвется на волю,
             вряд ли кости соберём.

                1990






             ***

             Кто ты, странник, и где твой дом,
             и далёко ли держишь путь?
             Ночь осенняя за окном,
             и к нулю потянулась ртуть.

             Дождь и капает, и стучит
             по железу и по стеклу,
             и размеренно кот урчит
             вопреки мировому злу.

             Чайник песню поёт с плиты,
             обещая душистый чай.
             Кто ты, странник, откуда ты,
             но не хочешь - не отвечай.

             Завтра утром - опять сума,
             посох страннический в руке,
             а за осенью вслед зима
             замаячила вдалеке.

             Заметутся твои пути,
             затеряется в поле след,
             но не можешь ты не идти,
             даже если надежды нет.

                2001


             ***

             Я надеюсь, пройдёт печаль,
             и растает снег по весне.
             Закаляется крепче сталь,
             передержанная в огне.

             И надеюсь, что поутру
             мне послышится, например,
             слово, сказанное Петру:
             что смущаешься, маловер.

             Стихнет ветер, уйдёт печаль,
             и рассеется в сердце мрак,
             и почувствуешь невзначай,
             до чего же ты был дурак.

                2001








             РУБАИ


             ***
             Я думал день, я думал ночь,
             как человечеству помочь,
             но нет условий для работы:
             мешают мне жена и дочь.

             ***
             О, сколько надо сделать дел!
             И я лежал, и я пыхтел,
             и размышлял, и строил планы,
             и день тихонько пролетел.

             ***
             "Потом, - мы думаем, - потом."
             И так проходит день за днём,
             и вот уже в окошко наше
             смерть барабанит кулаком.

             ***
             Я думал: сделаю дела,
             тогда отмоюсь добела.
             Дела я долго-долго делал,
             и смерть меня к себе взяла.

             ***
             Был некогда я очень строг,
             читал мораль, где только мог,
             но вот проснулось подсознанье,
             и восторжествовал порок.

             ***
             Попал я в жуткий переплёт:
             судьба меня, как губку, жмёт
             и выжимает жизнь по капле,
             а мне всё грезиться полёт.

             ***
             Я прав и ты, наверно, прав,
             и каждый тычет в свой устав.
             Ну что ж, прими без колебаний
             противоречий этих сплав.

             ***
             О, как далёк и труден путь!
             И нету сил с пути свернуть,
             и нету сил остановиться,
             и нету сил передохнуть...




             ***
             Пока земным наполнен взор,
             проникнет бес, как хитрый вор,
             души сокровища похитит,
             а в пустоту насыплет сор.

             ***
             Проходит дней калейдоскоп,
             их одноглазый жрёт циклоп,
             сожрёт он и тебя, наверно,
             пока в раздумьи морщишь лоб.

             ***
             Плетусь давно я сквозь туман,
             все предсказания - обман,
             но тайно всё же я надеюсь,
             что этот путь зачем-то дан.

             ***
             Ты сильных мира жалкий раб
             и раньше старости ослаб,
             но не печалься: власть и сила -
             к познанью мира шаткий трап.

             ***
             Нам дух и разум дал Господь,
             а не одну живую плоть,
             чтоб мы смогли свои желанья
             его желаньем побороть.

             ***
             Дух воспаряет к небесам,
             сползает тело вниз, к страстям,
             а душу крутит, и швыряет,
             и разрывает пополам.

             ***
             Ведёт куда-то колея -
             работы, хлопоты, семья;
             и только с грустью понимаю,
             что я давно уже не я.

             ***
             Несётся крик, что мир негож,
             что всюду лесть, обман и ложь,
             что всё не так, что всё не этак...
             Короче, вынь да и положь!

             ***
             Оставить в жизни хочешь след,
             но жизнь земная - цепь сует,
             и, дни былые вспоминая,
             кряхтит на печке старый дед.





             ПЕРЕВОДЫ АНГЛИЙСКИХ НАРОДНЫХ ЛИМЕРИКОВ


             ***
             Удивительно тонкую леди
             пригласили на праздник соседи,
             гости пили вино
             сквозь соломинку, но
             провалилась в соломинку леди.


             ***
             Молодой англичанин по имени Джон
             проживал в окружении сразу трёх жён.
             Говорил он друзьям:
             "Жить с одной - это срам,
             а с двумя - запрещает суровый закон."


             ***
             Наша тётя любила на годы ворчать,
             говорила: опять бы сначала начать,
             и опять, и опять,
             и опять, и опять,
             и опять, и опять, и опять, и опять.


             ***
             Жил да был старикашка, мерзавец и хам,
             он устроил в квартире бардак и бедлам,
             танцевал он на шкапе,
             чай заваривал в шляпе,
             выводя из себя джентльменов и дам.


             ***
             Жил на свете бродяга по имени Мак,
             и приснилось ему, что жуёт он башмак,
             он проснулся в поту,
             он пощупал во рту,
             и увидел, что это действительно так.


             ***
             Жил на западе Чехии в городе Пльзень
             молодой человек, обожающий лень.
             "Лень, - твердил он, - не мышка,
             но такая малышка!" -
             и готовил обед на двоих каждый день.




                Илья Миклашевский



   ИЗ "РУБАЙАТА"

   ***
   Мне надоела жизни канитель,
   мне надоела мягкая постель,
   хочу лететь вперед, навстречу ветру -
   пойду в центральный парк на карусель.

   ***
   Жизнь - это чаша сладкого вина,
   хватай и поскорее пей до дна,
   будь зорок, с кулаками наготове,
   не то, считай, отобрана она!

   ***
   Жизнь - это путь сквозь холод и метель,
   поспать, поспать - единственная цель.
   Но стоит задремать хоть на минуту -
   найдешь в сугробе гроб, а не постель.

   ***
   Жизнь - это бег на месте. Счастлив тот,
   кто этого до смерти не поймёт,
   кто не наказан разумом и зреньем,
   кто озабоченно спешит вперёд.

   ***
   Смерть - это отдых от земных сует,
   спокойный сон - бессонницы там нет.
   Так почему же мы боимся смерти?
   Так нас задумал Бог - и весь ответ.

   ***
   Вхожу в мечеть, точнее, просто, в зал.
   Я ковриков отсюда не таскал.
   Я - праведник, хотя и в новом стиле:
   читаю не Коран, а Капитал.

   ***
   Понять мы сами можем, да иль нет,
   мы мыслим, в нас нельзя вдолбить ответ.
   Однако вдалбливают в нас вопросы,
   мешая выходить на верный след.

   ***
   Его призванье - людям помогать,
   и он умеет людям помогать,
   он знает, что им нужно, этим людям,
   а что они не знают - наплевать.



   ***
   Отбросив гордость, я в мечеть пришёл,
   но не за ковриками я пришёл,
   и не с мольбою, и не в жажде чуда,
   не Бога я боюсь, а аятолл.

   ***
   А я, дурак, всё журавля хочу,
   сойду с ума иль в небо улечу...
   Но нет, Бог милостив, я успокоюсь,
   тогда синицу в руку получу.

   ***
   Кому-то хуже во сто раз, чем нам,
   но радости свои есть даже там;
   и мы самодовольно полагаем,
   что тонких чувств господь не дал скотам.

   ***
   Кому-то лучше во сто раз, чем нам,
   а он всё хнычет, молится божкам;
   его несчастья от неврастении,
   в них не поверишь, не узнав их сам.

   ***
   Жизнь без забот до ужаса скучна,
   с заботами - до ужаса сложна.
   Нет, мир придуман Богом хорошо,
   но вот меня придумал Сатана.

   ***
   Жизнь скучная меж берегов течёт,
   но чудо всё-таки произойдёт,
   и вот... Но нет, зажмурюсь я покрепче,
   и всё опять по-прежнему пойдёт.

   ***
   Мы занятыми все слывём,
   нам некогда: работа, дом.
   А сами смотрим телевизор,
   кроссворд решаем, пиво пьём.

   ***
   Уйди от жизни, спрячься от забот,
   живи, как дождевой червяк живёт.
   Но знай: Бог восстановит справедливость -
   забота мелкая тебя сожжёт.

   ***
   Для одного мучение - спешить,
   другой же только так умеет жить.
   А кто успеет больше, как узнать.
   И что такое "больше", как решить.



   ***
   Последняя ещё цветет сирень,
   старинный самовар кипит весь день,
   мы слушаем рассказ про Магадан,
   тепло и тихо, шевелиться лень.

   ***
   Поля, дороги, посох и сума,
   Полтава, Курск, Архангельск, Кострома...
   Да нет, кровать, кастрюлька, ложка, книжка -
   надежды нет, надёжная тюрьма.

   ***
   Для чего мы посланы сюда?
   Для любви, для битв и для труда.
   Выполняй! И угадать не пробуй,
   сколько выйдет пользы и вреда.

   ***
   Зарплата разменялась на рубли,
   рубли на серебро и медь пошли,
   копейки растерял я, не считая...
   Вот уж и старость не в такой дали.

   ***
   Голова - это огромный дом,
   лампочкой горит сознанье в нём,
   тускло освещая кабинет,
   тьму сгущая в комнатах кругом.

   ***
   Я суечусь, о главном забываю,
   жизнь мелочами туго набиваю,
   всё потому, что двигаться мне лень,
   не двигаться - от скуки умираю.

   ***
   Зачем, зачем пришел я в этот мир,
   на этот страшный бесшабашный пир,
   меня никто не звал, меня не ждут;
   кругом бокалов звон и лязг секир.

   ***
   Раз появился ты на свет - работай,
   есть польза, нет - а всё равно - работай,
   подрядчик - вор, десятник - хам, все пьют...
   Твой труд для Бога, потому работай.

   ***
   Глаз приспосабливается к среде -
   мозг приспосабливается к судьбе.
   Вовеки будут беды и победы -
   их порождает мозг в самом себе.



   ***
   Мне математики дают совет:
   пиши стихи, ты - истинный поэт,
   в ответ им литераторы кивают:
   он - крупный математик, спору нет.

   ***
   В тот день обычные текли дела.
   Мою стрелу лягушка подняла.
   Я сделал вид, что просто не заметил,
   но пятый год мне снится та стрела.

   ***
   Мы истину хотим узнать сполна.
   Её, похоже, прячет Сатана.
   Нет, истина давным-давно известна,
   но слишком неприятна нам она.

   ***
   Сто рублей, сто друзей и рука
   в пищеторге, в минздраве, в ЦК
   ненадёжны как дом на песке,
   только мужество - наверняка.

   ***
   В глубокой бедности живёшь,
   у Бога просишь лишний грош.
   Пошлёт он мудрость, а не деньги -
   что деньги - суета, поймёшь.

   ***
   Легко учить, что деньги - суета,
   когда они имеются всегда.
   Но вот нужда чуть-чуть тебя коснётся -
   и мудрость вся исчезнет без следа.

   ***
   Мы просим у судьбы того-сего,
   ворчим, что не дает она всего;
   а между тем даёт она немало,
   но взять мы не умеем своего.

   ***
   Спешишь, спешишь наполнить дом
   шкафами, тряпками, стеклом.
   Заботы, хлопоты, скандалы...
   И от обжорства смерть потом.

   ***
   Проносится за годом год,
   а под землёю видит крот
   один и тот же сладкий сон:
   о том, что всё ещё придёт.



   ***
   Жизнь есть борьба, борьба с самим собой;
   и да не прекратится этот бой,
   да не настанет мир, такой желанный,
   Бог да не внемлет нам, не шлёт покой!

   ***
   В каморке сыро и темно.
   Холодным днём в моё окно
   случайно заглянуло солнце,
   но как же далеко оно.

   ***
   Меня, как видно, мало бьют,
   а бить себя - напрасный труд:
   я пробовал - слабеют руки,
   найти бы где волшебный кнут.

   ***
   Душа не спит и болит, и рвётся лететь,
   а боль сладка и легка, и хочется петь,
   но всё уйдёт, отпоёт, сгорит, улетит,
   уйдём, как смыты дождём, не долго гореть.

   ***
   Позвольте мне эмира превознесть.
   Эмир в заботах о народе весь,
   деньгопечатню новую построил -
   теперь у всех помногу денег есть.

   ***
   Не верьте никогда вралям,
   не верьте никогда врачам,
   но главное, имейте память:
   не верьте никогда властям.

   ***
   Нас накрывают суеты лавины:
   бессмысленная служба, магазины;
   а важных дел мы видеть не хотим:
   не сделать всё равно и половины.

   ***
   Затихнет суета на пять минут -
   прекраснейшие хобби тут как тут,
   и слабыми своими голосами
   напрасно страждущие вопиют.

   ***
   Сколь точно истину не выскажешь,
   а человечество не вылечишь;
   и всё же стоит говорить:
   хоть эхо слабое, а вызовешь.



   ***
   О дай мне, Бог, сойти с ума
   так, чтобы кончилась зима,
   так, чтобы вдруг открылась бездна
   на месте, где была тюрьма.

   ***
   Обманет разум, и обманет вождь,
   и в Торе предписанья не найдёшь,
   и только голос совести чуть слышный
   расскажет, может быть, куда идёшь.

   ***
   Возвышенно-святой идиотизм
   и тривиально-низменный садизм
   и больше ничего - и получился
   военно-феодальный коммунизм.

   ***
   Мы перестали задыхаться,
   застенки стали разрушаться,
   Бог даст, разрушатся совсем,
   но нас раздавят, может статься.

   ***
   Терпевшие тирана тридцать лет,
   хотим теперь коврижек на обед,
   надеемся, что Бог нам всё простил,
   что справедливости на свете нет.

   ***
   Толпа тупа, толпа слепа,
   порядка требует толпа.
   И вот прилязгает порядка
   стальная славная стопа.

   ***
   Не слышно стрельбы, и в квартире тепло,
   и в хлебнице хлеб, и в шкафу барахло.
   Давайте же дружно попросим у Бога,
   чтоб время иное подольше не шло.

   ***
   Орёт добропорядочный народ:
   преступность распроклятая растёт,
   преступников скорее перебейте...
   Да, пулемёт на крышу - и вперёд!

   ***
   Живётся всё хуже и хуже,
   дороги всё уже и уже.
   Ведь мы всё старей и старей,
   но ищем причину снаружи.



   СОЛНЕЧНЫЙ БРЕД

   Снится ли Солнцу сон,
   стало ли старое сталью,
   звало ли завтрашний звон,
   дальше ль шагало далью...
   Долго, должно быть, катилось,
   головы, глотки жгло,
   розовых раздавило,
   красных перекроило,
   серую сеяло силу
   и зашло.
                1976


   ***
   Осыпалась ёлка, побились шары,
   с поникшей верхушки свалилась звезда,
   нам хочется спать, на работу пора,
   но мы продолжаем водить хоровод.
                1985


   ***
   Сумасшедший садовник Иосиф
   подрубил корни у дерева
   и ушёл.
   Все говорили:
   "Иосиф был очень хороший садовник;
   вот ушёл - и дерево стало сохнуть.
   Надо дерево пересадить."
                1987


   ***
                Ст. Подольскому
   Ест ананасы вечный буржуй.
   До суетливой доли его
   что нам с тобою, вечным жидам.
                1987


   ЭПИЛОГ

   Был ленив и труслив я с детства,
   руки-крюки, мозги сухи,
   так куда же мне было деться -
   оставалось писать стихи.
   Но бездельников Бог не любит,
   наказал меня немотой,
   ничего не сказал я людям,
   только брызгал в лицо слюной.
                1982


                Юрий Насимович

          ВЕСЕННИЙ ВАЛЬС

          Напрасно огорчает вас
          мушиный вальс, весенний вальс.
          А вы, друзья, могли бы так? -
          туда зигзаг, сюда зигзаг.

          Несётся вихрем лёгкий рой,
          в нём столько грации живой,
          движенье вниз, движенье вверх
          и тонких крыльев фейерверк.

          Вот кавалер, как пылко он
          в шалунью ловкую влюблён,
          и он шалунье этой мил,
          он с нею в вальсе закружил.

          Ах, танцплощадка! Ах, мечта!
          Они - счастливая чета,
          они вальсируют вдвоём
          под вашей люстрой над столом.

          Настолько музыка нежна,
          что вам, быть может, не слышна.
          Оглохшие под топот ног,
          бескрылые! - вам нужен рок.

          Ах, этот вальс, весенний вальс!
          Пусть он и вас повергнет в пляс,
          и вы, убрав свою халву,
          станцуете весне хвалу.
                1973


          ИЗ АНАКРЕОНА

          В честь воителей-героев
          гимны петь и мне хотелось,
          брал гитару, но лишь только
          о веснушках Нинки пелось.

          Я о славных работягах
          петь пытался, но гитара
          сразу трескалась, и струны
          рвались с первого удара.

          Так простите же, герои!
          Не о стройках, не о пушках -
          я бренчу на шестиструнке
          лишь о нинкиных веснушках.
                1980



          ГНОМИК

          Моя принцесса, чудный сон
          увидел я: в лесу есть домик,
          и в нём живёт счастливый гномик,
          и он, принцесса, в вас влюблён.

          Вы лесом будете бродить -
          навстречу выйдет он из леса...
          Поверьте мне, моя принцесса:
          так может быть, так может быть.

          Он будет ваш вернейший паж.
          Столь верный паж, поверьте, редок.
          Есть у него шалаш из веток,
          он пригласит вас в тот шалаш.

          Мирка создатель своего,
          он будет ласков и наивен,
          он к вам придёт и в град, и в ливень,
          лишь позовёте вы его.

          Починит ваш велосипед,
          чтоб звонко мчались вы по лесу;
          попросит птиц воспеть принцессу;
          с поклоном поднесёт букет.

          Моя принцесса, верьте в сон!
          Ведь я провидец, а не комик...
          И есть на свете этот гномик,
          и он, принцесса, в вас влюблён.
                1973

          ***

          Не открывать свою влюблённость,
          для новых встреч искать предлог,
          лелеять неопределённость,
          когда ступаешь на порог,
          и скомкать фразу от испуга,
          и что-то там недоучесть...
          И - боже мой, какая мука! -
          казаться лучше, чем ты есть.
                1976

          ***

          У горки смех и гомон детворы,
          я скинул всех и, значит, царь горы;
          не хмурься и не важничай, политик!
          И ты участник этой же игры.
                1973




          УЧЁНЫЙ

          Посвящу-ка я жизнь изученью скелета,
          это будет работа как раз для меня.
          Бой настенных часов, тишина кабинета
          и открытья научные день изо дня.

          На окно я повешу тяжёлые шторы,
          и зажгу над столом электрический свет,
          и запрусь изнутри на стальные запоры,
          и поближе к себе пододвину скелет.

          Пусть лентяй убеждённый зевает от скуки,
          пусть любитель веселья пирует в ночи,
          пусть поклонник сердечной гусарской науки
          осуждает меня со своей каланчи.

          Чем расходовать время беспечно и глупо,
          я возьму позвонки и поставлю их в ряд,
          на височную кость посмотрю через лупу
          да промерю берцовую раз пятьдесят.

          Чтоб записывать номер и год препарата,
          я куплю в культоварах потолще тетрадь
          и для самого главного в жизни трактата
          матерьял постепенно начну собирать.

          Благодатная жизнь! Никакой нервотрёпки!
          Никаких сквозняков! - только кости и пыль,
          только тряпки и трубки, пробирки и пробки
          да в углу за скелетом со спиртом бутыль!

          И как выйдет трактат с корешком золочёным
          и с трактатом моим познакомится свет,
          разнесётся молва о великом учёном,
          ежедневно всю жизнь изучавшем скелет.

                1976


          ***

          У многих молодости нет.
          Есть затянувшееся детство.
          В нём столько лени и конфет,
          мороженого и кокетства!

          У многих молодости нет.
          Где мысль и труд, любовь и ярость?
          Проходит детство в тридцать лет,
          и сразу наступает старость.

                1980



          И Я

          Люблю под вечер, как устану,
          минут пятнадцать - двадцать пять,
          прильнув к любимому дивану,
          энциклопедию листать.

          Века прошли, прошелестели,
          и ныне смотрят со страниц
          Шекспир, Шелепин, Шелест, Шелли
          и ряд иных достойных лиц.

          О, как их лики величавы!
          Свершая подвиг бытия,
          они своей достигли славы,
          они великие.  А я?

          Из кустарей, из незаметных,
          и я однако - что скрывать!? -
          без всяких умыслов конкретных
          люблю о славе помечтать.

          И я люблю вписать от скуки
          стишок-другой в тетрадь.  А там
          её, глядишь, отыщут внуки,
          перерывая дедов хлам.

          Поэтам прошлого - дорогу,
          а современникам - отпор.
          И издадут меня помногу
          поэтам будущим в укор.

          Моё значенье приумножат
          и вознесут.  И чёрт возьми!
          В энциклопедии, быть может,
          я стану рядом с Насими.

          И тешусь я надеждой хлипкой,
          что в час, когда пора ко сну,
          и я, прославленный, с улыбкой
          на пра-пра-правнуков взгляну.
                1975


          ***

          Здравствуй!
          Улыбка твоя
          тихому утру подобна,
          а мир твой
          не более сердолика, но солнечен и многоцветен,
          как попугайчик,
          вспорхнувший тебе на плечо.
                1976


          ***
                Посв. Н.Л.

          Ну и могло же так случиться! -
          сплелись в одно Любовь и Русь,
          и за какой-то чудо-птицей
          я по Святой Руси гонюсь.

          Она порой сверкнёт в улыбке
          среди веснушек на лице,
          но это только по ошибке,
          чтоб обмануть опять в конце.

          То, заплясав на лицах-масках,
          осенней ночью у костра
          она возникнет в страшных сказках
          с багровым отсветом пера,

          но утро холодно и строго
          сожмёт всего-всего в тоске,
          и сказки нет, а есть дорога
          да посох странника в руке.

          Иду, иду за чудо-птицей
          по светлой утренней Руси,
          чтоб тронуть, вспыхнуть, удивиться,
          достичь, познать и обрести.

          О, жизнь моя! Ведь ты отныне,
          как перелив её пера, -
          очарований и уныний
          замысловатая игра,

          и вдоль дороги по кюветам
          цветут прошедшие года;
          освещена волшебным светом
          дорога будничная та.

          Так неужели нету прока
          в любви упрямой, но земной,
          а есть дорога, лишь дорога
          да посох страннический мой?!

                1980

          ***

          Заройте! Утрамбуйте грунт катком!
          А я насквозь проткну его ростком
          и, протянув, как руки, листья к солнцу,
          на мир взгляну анютиным глазком.

                1976, с участием
                Евг. Кенемана


          ***

          С цивилизацией одна беда:
          пиджак нас отучает от труда,
          ходить не позволяет нам автобус,
          летать во сне мешают провода.        1980


          ***

          Азия - мир красоты, грёзы мои;
          Азия - мир темноты, слёзы мои;
          девочке той азиатской,
          преданной буйству мечты - розы мои!     1985


          ***

          Не Бог над нами, а бездушный рок;
          но рок не страшен, если дух высок.
          А Бог - лишь совокупность этих истин,
          удобный для употребленья слог.            1987


          ***

          Стучат-стучат весёлые колёса,
          и поезд всё торопится на юг:
          то сосенки помашут нам с откоса,
          то речка промелькнёт под этот стук.
               Летим-летим полями да лесами,
               глядим-глядим из поезда в окно,
               а солнце к югу едет вместе с нами,
               как будто на верёвочке оно.             1996


          ***

          Он жил себе, разгуливал,
          обутый и одетый,
          и как-то не раздумывал
          о смысле жизни этой,
               и только лишь по стайности
               учился и трудился,
               и дожил он до старости,
               но так и не родился.              2002









                Анатолий Переслегин



             МАЛЕНЬКИЙ ФРЕГАТ


             Ты так мала, что небеса
             тебя считают за цветок,
             что вырос в час росы в полях
             твоей земли.

             Ты так мала, что облака
             грозу оставили вдали,
             чтоб ты уснула на руке
             своей земли.

             Мой маленький Фрегат,
             ты так велик,
             ты так богат!

             Ты так мала, что вся земля
             покрылась тёплою травой,
             и над твоею головой
             поёт сосна.

             Ты так мала, что и пчела
             тебя считает за цветок,
             что вырос в час росы в полях
             твоей земли.

             Мой маленький Фрегат,
             ты так велик,
             ты так богат!



                ***

                раскрой окно в душной спальне...

                так
                в бреду разметавшись
                сверкает детское тело
                сознанье стоит на ногах
                посреди необъятной вселенной
                и хочет рукой дотянуться до стен
                чтобы мир возвратить в берега
                а тени - гигантские, рваные -
                скачут в углах, и никто не смеётся...





   ВЗГЛЯД С ТРЕЗВОЙ КОЛОКОЛЬНИ

   Вы сумасшедшие мечтатели
   куда вы летите

   кричал человек с колокольни

   они разлетались по своим мирам -
   наркоманы, любовники, нищие

   никто не знает их точного числа
   они ходят невидимыми тропами
   превращая законы в мишень для смеха

   нетвёрдый шаг, потерянный взгляд -
   их давно нужно призвать к порядку

   они выращивают в грязных стаканах
   фантастическую плесень
   и несут чушь по серьёзным вопросам
   они выгуливают по вечерам свои бредни
   они ночуют в шизофренических снах

   это армия поражённых
   в пёстрых лохмотьях
   с павлиньим хвостом вместо флага

   приказ их остановить


                БРОДЯГА

                Бродяга скитался дорогой большой,
                смотрел, как другие живут,
                а сам ничего не имел за душой,
                и не было горя ему:
                забыть всё на свете,
                заснуть где-нибудь,
                а утром продолжить свой путь...
                Бродяга скитался меж нами, друзья,
                он что-то на свете искал.
                Какая его укусила змея -
                никто никогда не узнал.
                Он был одинок,
                как только мог.
                Однажды он понял, что время ушло,
                и поиск теперь ни к чему.
                Он лёг у дороги вечерней порой,
                и ангел спустился к нему.
                Забыть всё на свете,
                заснуть где-нибудь,
                а утром продолжить свой путь...
                Он был одинок,
                как только мог.


                БАЛЛАДА О БАБОЧКАХ-ОДНОДНЕВКАХ

                тому, что мир несчастен
                с тобой мы непричастны
                ведь мы сюда вернулись лишь вчера
                тому, что жизнь конечна
                не верим мы, конечно
                ведь мы с тобой живём не до утра

                тому, что крепки двери
                ни ты, ни я не верим
                ведь мы легко открыли эту дверь
                тому, что мы раздеты
                не рассмеются дети
                ведь мы не потревожим их, поверь

                тому, что мы летаем
                не удивятся стаи
                уснувшие - ведь мы одни не спим
                тому, что звёзды рядом
                с тобою мы не рады
                ведь звёзды не подарят нам тепла

                тому, что солнце снится
                должны мы удивиться
                ведь ты и я согреты этим сном
                ведь мы с тобой уснули
                на перекрёстке улиц
                чтоб завтра возвратиться в старый дом

   ПАДШИЕ АНГЕЛЫ

   Я взбирался к отцу на колени,
   и они превращались в ступени,
   я взбирался по ним до небес,

   и оттуда чудесные дали
   открывались наивным глазам,
   где ни тьмы, ни врагов, ни печали.

   А потом становилось мне тесно
   в этом мире заоблачной лжи,
   и растаяли все миражи,

   мы с тобою на землю упали,
   словно ангелов падших толпа,
   и за грош свои крылья отдали.

   А теперь я наследник отца,
   он оставил надежды и страхи,
   он оставил обрывки венца.

   За стеною потерянных лет
   в звуках песен, в биении флагов
   вьются призраки старых побед.

   СТОГ

   Десять лет
   или год -
   всё в дыру течёт.
   Ты ушла,
   я ль ушёл -
   не один ли чёрт.

   Брось мечты,
   детство брось,
   загляни в итог:
   серый день,
   кислый вкус,
   полусгнивший стог.

   Вспомни всё
   и забудь
   и не вспомни вновь:
   краткий миг,
   долгий сон -
   вот и вся любовь.

                НАПОЮ ТЕБЕ

                Я только напою тебе мелодию, мой друг,
                а смыслом пусть её наполнит ветер,
                пусть он тебе ответит.

                Я только расскажу тебе историю, мой друг,
                историю без точки, без начала,
                любовь её мне насвистала.

                Я только назову тебя по имени, мой друг,
                и больше не скажу тебе ни слова,
                ведь мы с тобою вместе снова.

    ТЕЛЕГРАММА. НОЯБРЬ.

    Держи свою линию. Смертным
    дышать невозможно под небом
    без "problems". Связуется тесно
    причина со следствием, так же,
    как мы с тобою связаны. Глаже
    дорог, чем ноябрьский большак,
    в полях не найдёшь. И шаг
    так трудно держать в эту пору,
    что кажутся все разговоры
    о беге и быстрой езде
    издёвкой. Вокруг и везде
    обходит тебя горизонт,
    и только чуть слышимый звон
    ещё уцелевшего храма
    звучит над землёй телеграммой
    из прошлого в будущий день...



             ВЕСЬ ВЕК


             Ты веришь - стоит только захотеть,
             и крылья вознесут тебя над миром.
             Весь век ты ждёшь минуты, чтоб взлететь,
             весь век ты ждёшь минуты...

             И стоит только сердце раскачать,
             и ветры принесут тебе удачу.
             Весь век ты ждёшь минуты, чтоб начать,
             весь век ты ждёшь минуты...

             Ты знаешь - ты собою должен быть,
             но кто мы - нам неведомо с рожденья.
             Весь век ты ждёшь минуты откровенья,
             весь век ты ждёшь минуты...

             И мнится - стоит только пожелать,
             и ты пошлёшь подальше все заботы.
             Весь век ты ждёшь минуты, чтоб послать,
             весь век ты ждёшь минуты...




                ***

                Были всегда на земле,
                были и вечно будут
                реки, что нас не судят, нет,
                и люди, которые судят.

                И если забыться во сне,
                который никто не пробудит,
                помни, что реки не судят, нет,
                а люди мелькают и судят.

                Краток памяти след,
                короче памяти - люди;
                и реки текут и не судят, нет,
                а люди мелькают и судят.












                Ольга Таллер





                ***

                Лета северного милость
                предвечерняя
                молочно
                светом в полусвет продлилась,
                гладью озера открылась
                в глубине полупрозрачной
                белой ночи.
                Неба цвет, почти утрачен,
                повторяется в зеркальной
                неподвижности озёрной.
                Силуэт еловый, чёрный
                распадается лекальной
                кривизной ветвей провисших -
                дуги сих ресниц печальных
                прячут взоры истин высших.
                Эти истины укрыты
                тишиной лиловых далей,
                леса тонкою границей
                между небом и землёю...
                Молчаливы часовые -
                кони, птицы, травы, корни,
                избы редкие, седые.
                Эти истины хранятся
                в сочетаньях и скопленьях
                валунов округлых,
                чаек -
                белых - сонных, неподвижных.
                Долог взгляд до горизонта.
                Свет и тайну
                приближает к нам случайно
                до полуночи дорога
                в голубых полях бескрайней
                белой ночи.

                1982-1987
                Каргополь, оз. Лача



















               АРБАТСКОЕ ТАНГО


               На лето в городе остаться - как сраженье,
               что нам даёт в жару земное притяженье,
               хитрим как можем, избегаем мы движенья,
               но эти ритмы
                сильнее нас.

               Под вечер город накаляется настолько,
               что с ног сбивает даже слабая настойка,
               и даже каменный становится нестойким, -
               приди, желанный
                вечерний час.

               Не приводите африканских параллелей -
               взгляните: красок ярких здесь не пожалели,
               чтоб заходящие лучи всегда алели
               и к вам глядели
                сквозь облака.

               А если таете в туманной атмосфере,
               сквозь текст читаете, упорны в страстной вере
               или работаете в пламенной манере, -
               нагрузка лета
                для вас легка.

               И мы танцуем, мы живём-бежим, танцуя,
               бежим, от солнечного плавясь поцелуя,
               его жестокие лучи нас не минуют,
               весь день преследуя,
                как Дафну Аполлон...

               По нашей улице, раскрашенной и длинной,
               я удаляюсь перспективою старинной,
               чтоб затеряться и в тени застыть невидной
               кариатидой
                между колонн...
                1987










   БОТТИЧЕЛЛИ. ВЕСНА. РОЖДЕНИЕ ВЕНЕРЫ.

   Движенье линий, движенье струй,
   лучей танцующих лёгкий свет.
   Улыбки, тающие вослед
   пенью невидимых тонких струн.

   Улыбки, тающие вослед
   неведомому. Что впереди? -
   Мгновенное! - и иного нет
   времени.
           Юность! Не уходи,
   танцуй, прозрачная, в голубой
   долине, в лучах и цветах весны,
   на морском берегу -
                и, пленясь тобой,
   мы золотые увидим сны.

                1985


                ***

                Как даль морская долог в детстве час.
                Минуты-волны и секунды-брызги
                медлительно-ажурно каждый раз
                вздымаются, объёмны, ярки, близки;
                имеют запах, вкус и цвет, - звучат
                и, замирая, длятся в нас часами...
                Так, радостью приковывая взгляд,
                идёт волна в картине Хокусаи.
                ___

                И длятся годы - лишь до тридцати,
                а после - мчатся, скорость набирая...
                Так незаметно может год пройти!
                Вот снова осень, хмурая, сырая,
                а я ещё от прошлой, золотой,
                не отряхнула листья с плеч и мыслей...
                Я не прошу мгновение: постой,
                мечтаю лишь: не убегай так быстро...
                ___

                О, Время! Как же за тобой успеть,
                не торопясь ни в мыслях, ни в поступках, -
                сыграть, построить, вылепить и спеть
                всё в тех же, уменьшающихся, сутках?
                Мы всё ещё растём, и нам тесны
                становятся не платья, а недели.
                И, оставляя прелести весны,
                влетаем в новогодние метели...

                1987-1988





   ГОРОД

   Я многотел, многоголов, умножен,
   по вечерам в экранах отражаюсь,
   в дома рассован, в темноту задвинут -
   и вижу только тени, отраженья,
   туманности из лиц и антуражей...
   В разноэтажный хаос погружаясь,
   я окружён, обременён, раздавлен,
   всё дальше мне, однако, суждено
   ночами продолжать своё движенье,
   испытывая ужас непрерывный
   перед прошедшим, нынешним, грядущим...
   Но кажется, но верится, но снится
   другое настоящее - цветное,
   рассветом позлащённое - и небом,
   росой и ароматом расточаясь,
   медлительно-свободное, взлетает
   огромной бабочкой - над океаном,
   над лесом, над горами и лугами, -
   и дышит, и сверкает, и поёт.

                1987-1988





                НАЧИНАЮЩИЙ ПОЭТ

                Апрельским утром, майским утром,
                прозрачным воздухом дыша,
                вся в ожидании немудром
                полурасцветшая душа.

                И близким кажется - и новым
                отчаянно цветущий мир...
                И так легко нарушить словом
                весны трепещущий эфир.

                И вновь, несдержанны, нестроги,
                приходят в страсти новизны
                катастрофические строки
                о наступлении весны.

                1989








   ***

   Могла бы думать я, что родилась в сорочке,
   уйдя от стольких встреч, задач, разлук, погонь...
   Но - безответные мои, косые строчки -
   тебя зовущий свет, ласкающий огонь.

   Могла бы думать я, что родилась в сорочке:
   явление твоё - небес нежданный дар...
   Но - безответные мои, косые строчки -
   меня сжигающий безжалостный пожар.

                1989



             ***

             Неглубоки земные складки.
             Живут там люди по углам,
             их жизни долги и несладки:
             слёзы и пот в них пополам.

             На лицах держатся улыбки,
             блестит, раздваиваясь, взгляд...
             Мысли тягучи, речи липки,
             бога не зрят, друг друга злят.

             А по ночам - спеша, украдкой
             из занавешенных окон -
             звучанье страсти, злой и краткой,
             сплетений бешеных огонь.

                1989



                ***

                Вот хобби - высший пилотаж,
                тобой достигнутый этаж,
                но не на лифте, а пешком
                и непременно босиком,
                чтобы почувствовать верней
                рисунок встреченных камней,
                чтобы усталость - не каприз
                и чтобы отдых - как сюрприз,
                чтобы награда - как финал,
                который ты не ожидал,
                чтобы этаж за этажом -
                ступени ввысь в пути большом...

                1988



   СЛЕДЫ НА ВЕСЕННЕМ СНЕГУ

   Запел, зазвенел ручей.
   Глаза выбирают свет!
   Не слушать ничьих речей -
   не нужен ничей совет.

   Теперь, как ручей, пою,
   с горы, как ручей, сбегу,
   следов цепочку свою
   оставлю на старом снегу.

                1988


             ***

             Ты осторожен, ты далёк,
             лесной напуганный зверёк...
             Но есть пора, когда ты смел,
             когда решимости предел
             прошёл, когда слепит весна,
             когда небес голубизна
             реальней пищи и жилья...
             И зарождается семья.

                1989


                ***

                Мифы - древняя фотография,
                человечеству слишком известная...
                Круговая порука небесная!
                Олимпийская грозная мафия!

                Что один из них напророчит,
                то другие исполнят в точности -
                и тем самым основы прочности
                и порядка не опорочат.

                Как бы мы ни боролись, ни плакали,
                но - усердно гнут свои линии
                девы-Мойры, девы-Эринии,
                и темнят грамотеи-оракулы.

                И как часто лжецам и обидчикам,
                и как редко героям и правым
                достаются удачи и лавры:
                помогают боги любимчикам...

                1989



                Мария Чегодаева






                БАЛЛАДА О ЧАГАТАЕ


                В вольных степях дикой орды
                буйные ветры свищут.
                Ждите грозы, ждите беды
                кони татарские рыщут.

                Хан Чагатай, где твои псы?
                Где твои злые орды?
                Щёлочки глаз, плетью усы,
                волчьим оскалом морды...

                Им - убивать, им - умирать,
                гнить под пятою кургана.
                Стонет земля - движется рать
                правнука Чингиз-хана.

                В зыби веков, в дымке времён
                эхо разносит кличи.
                Скрежет колёс, клёкот ворон,
                ждущих своей добычи.

                Топот орды слышится вновь,
                видится Русь Святая...
                Бьётся в виске чёрная кровь
                дедушки Чагатая.

                Кровь уж не та, кровь, как вода,
                в жилах потомков хилых.
                Дремлет орда, тлеет орда
                в древних степных могилах.

                Только порой глянет в глаза
                месяц багровым ликом.
                Только порой взвоет гроза
                диким звериным криком.

                Только порой возле плеча
                кровью нальётся мета,
                старый рубец - след от меча
                инока Пересвета.








         ТУРАНДОТ


         Стук шагов в ночи раздался гулко -
         я стою, дыханье затая:
         где-то здесь, в арбатских переулках
         заблудилась молодость моя;

         где-то бродит тихо и упрямо,
         в темноте гитарою звеня.
         И живая молодая мама
         поджидает к ужину меня...

         Говорят, нет прошлому возврата
         и часов не остановишь ход,
         но звучит над крышами Арбата
         нежный вальс принцессы Турандот.

         Смерть не знает ни чинов, ни рангов,
         всё сметает, всех уводит прочь,
         но шагает весело Вахтангов,
         светом жизни раздвигая ночь.

         Стук шагов в тиши разнёсся гулко.
         Звук умолк, следы засыпал снег...
         В темноте арбатских переулков
         заблудился весь двадцатый век.




                ХАБАНЕРА


                Из узкой рамки старой фотографии
                Глядит надменная и страстная Кармен.
                Афиш безмолвных эпитафии
                Неумолимо взяли в плен.

                Умерший мир живее, чем реальный,
                Встаёт во мраке сутолкой огней.
                Оркестра отзвук, голос дальний
                Звучит неумолкая в ней -

                В седой актрисе, строго-величавой,
                Что не предвидя в жизни перемен,
                Живёт своей ненужной славой -
                Хозе забытая Кармен.


















                УТРЁСТ


                Где-то за пылью вёрст,
                где-то за далью лет
                в тусклом мерцаньи полярных звёзд
                призраком юга встаёт Утрёст -
                остров, которого нет.

                Знает любой моряк:
                если ревёт норд-ост,
                если последний погас маяк,
                если в душе и на небе мрак,
                встанет из моря Утрёст.

                В этот последний миг
                страшной борьбы с судьбой
                чайки услышишь призывный крик,
                в тихую бухту разбитый бриг
                вынесет синий прибой.

                Взрежет ночную хмурь
                радуги пёстрый мост,
                синее небо прольёт лазурь...
                Счастье забвенья невзгод и бурь
                даст мореходу Утрёст.

                Даст соловьиный сад,
                ландыша майский цвет,
                ласковой феи манящий взгляд,
                но никого не вернёт назад
                остров, которого нет.
























                ДОН КИХОТ


                Я взял копьё наперевес
                и смело двинулся в поход,
                я в драку с овцами полез,
                как настоящий Дон Кихот.

                Я вызвал мельницу на бой,
                я честно принял таз за шлем,
                я так доволен был собой,
                найдя решенье всех проблем.

                Играя с жизнью в поддавки,
                я сделал очень ловкий ход,
                я даже получал плевки,
                как настоящий Дон Кихот.

                Я знал успех и торжество,
                и восхищение невежд,
                и мне кричали: "Божество!" -
                и целовали край одежд.

                Никто не знал, как Дон Кихот,
                забросив в угол латы,
                дневной подсчитывал доход
                и ждал прибавки платы.

                Мы смыли грим и водку пьём,
                глумясь над целым миром.
                Чтоб ловко потрясать копьём,
                не нужно быть Шекспиром.

                Я взял копьё наперевес
                и смело двинулся в поход,
                быть может, бог, быть может, бес,
                но только, нет, не Дон Кихот.












                МАГДАЛИНА


                Я танцую на ковре под звуки бубна
                в жарком мареве восточного базара.
                Эй, мужчины, мне цена динарий в будни,
                а по праздникам я стою два динара.

                Эй, философ, ясновидец назарейский,
                что торопишься? Иль я тебе не пара?
                С самой лучшей проституткой иудейской
                разве плохо переспать за два динара?

                Или дорого? Не по карману плата?
                Плохо платят, знать, пророкам в Иудее!
                За тобой бредут старухи и кастраты,
                о спасении души своей радея.

                Что ж, спасение души - благое дело,
                если старость обрекла тебя на муки,
                если сморщено лицо и ссохлось тело,
                если с жадностью к тебе не тянут руки.

                Эй, философ, да постой же ты, философ,
                у тебя глаза, как тёмные агаты.
                Как ты строен! Ты прекрасней, чем Иосиф.
                Я готова уступить тебе пол платы.

                Я готова заплатить сама всю цену,
                я готова... Но зачем проходишь мимо?
                Я готова бросить танцы, бросить сцену,
                бросить к чёрту всех мужчин Ершалаима.

                Я готова... Эй, философ, ты послушай,
                вот я бросила и деньги, и наряды.
                Если надо для тебя спасти мне душу,
                я спасти её, любимый, буду рада.

                Я надену это рубище на тело,
                целомудренною стану, как невеста,
                ведь спасение души - благое дело.
                Эй, старухи, потеснитесь, дайте место!

                Дайте место для Марии Магдалины...



















                ПИРАТСКАЯ ПЕСНЯ


                Якорь подымем в полночь,
                в море уйдём с отливом,
                чайка с прощальным криком
                бьёт по волне крылом,
                ветер сулит удачу,
                будет наш курс счастливым,
                вьётся весёлый роджер,
                льётся весёлый ром.

                Бриг снаряжён как надо,
                в трюмах вино и порох,
                тридцать лужёных глоток,
                тридцать весёлых рож...
                В вольном пиратском море,
                в дальних морских просторах
                бури, бои и штормы
                выдержит старый "Морж".

                В битвах весёлый роджер
                реет над нами гордо,
                глупой торговой шхуне
                груз не доставить в порт...
                Каждый пират у Флинта
                станет богаче лорда,
                слитки, монеты, жемчуг
                будем грузить на борт.

                Мы не храним добычи,
                тратим как сор гинеи...
                Стоит ли быть пиратом,
                чтоб дорожить добром?!
                То ли нам гнить в кораллах,
                то ли висеть на рее,
                то ли отправит к чёрту
                старый весёлый ром...
















                ПОСЛАНИЕ ЦАРЮ ПРИРОДЫ


                Человек исполнен самомненья,
                он себя зовёт царём природы,
                но порой кончается терпенье
                и царей на плаху шлют народы.

                Таково бы не было с природой,
                ведь она способна возмущаться,
                и царю мартышечьей породы
                очень стоит бунта опасаться.

                Ты представь ужасную картину,
                как леса, поля, моря и долы
                волокут людей на гильотину
                и, ликуя, пляшут фарандолу.

                Сокрушив бастильи зоопарков,
                на свободу выбегают звери.
                Вспомни, царь, пока не стало жарко,
                о суровом волке-Робеспьере.

                Возносясь над звёздными мирами,
                вспомни, царь, о том, что было ближе,
                и о том, что делалось с царями,
                когда цари вдруг делались пониже.



















                Михаил Чегодаев







             СЛЁЗЫ СОЛНЦА


             В небесах в начале дней
             была дорога, а по ней
             скользила барка солнечного бога.
             Он был один, совсем один,
             и мир безлюдный был под ним,
             и он заплакал -
                слишком было одиноко.

             И дождь стеною с небес полил,
             и слёзы солнца упали в Нил,
             вниз, как во тьму бездонного колодца.
             И это чудо первых дней -
             преобразились они в людей.
             Так люди родились из плача Солнца.

             И дни помчались чередой,
             спеша сменить один другой,
             а в жизни нам всё так же одиноко.
             И, чтобы мне тебя найти,
             я должен целый век брести,
             и впереди у нас
                не близкая дорога.

             Но нам с тобой по ней идти,
             там свет, манящий впереди,
             тепло в ночи горящего оконца...
             А что мы плачем иногда,
             то лишь судьба, а не беда.
             Ведь мы с тобой всего лишь слёзы Солнца.

                1985














   ИСХОД

   В стеклянную корку запёкся песок,
   и мечется солнце, от жара тускнея.
   Всё дальше в пустыню и глушь на восток
   уходит народ Моисея.

   Уже позади край Солёных озёр
   и треск колесниц в волнах Красного моря.
   У нас впереди сорок лет и простор
   надежды, смиренья и горя.

   Покуда последний рождённый рабом
   в песках не почит, не раздастся осанна.
   Народ - на алтарь, лишь бы кто-то потом
   ступил на поля Ханаана.

   Уходит на запад гряда облаков,
   дразня миражами блаженного Нила.
   "Неужто в Египте так мало гробов,
   чтоб нам не хватило могилы?"
   _____

   Но время подводит итоги векам,
   и этого мы не изменим закона.
   Вот рухнул со стоном пылающий храм
   и плач у подножья Сиона.

   Святою землёй овладел Люцифер,
   сбылись предсказанья распятого Бога,
   и двинулся снова народ-Агасфер
   волной от родного порога.

   Всё дальше и дальше в безвестный простор
   уводят изгнанья крутые тропинки,
   но слёзы и стоны на вечный позор
   взметнулись дымами Треблинки.

   В глазах уходящих в огонь стариков
   безмолвный укор: "Адонайи, помилуй! -
   неужто в Египте так мало гробов,
   чтоб нам не хватило могилы."
   _____

   Прощай, старый мир, опалённый войной! -
   и рухнули стены незримой плотины,
   и новая жизнь устремилась волной
   на землю седой Палестины.

   Но в майскую ночь в час мечты вековой
   судьба усмехнулась, огонь разжигая,
   и двинулась армия с площади - в бой,
   упавших в песках оставляя,


   вперёд прорываясь сквозь огненный шквал,
   к святыням своим прикасаясь губами...
   И вот рубежом лёг Суэцкий канал
   страны, где мы были рабами.

   Сожжённый напалмом небесный покров
   сорвали "фантомы" святого народа.
   В Египте по-прежнему много гробов,
   как в день накануне исхода.

                1989



             СТАРЫЙ ДОМ

             В тот день, когда сломали старый дом,
             всё было так безоблачно кругом,
             казалось, что вокруг
             десятки добрых рук
             готовы поддержать, согреть теплом.

             А дом лежал погибший, как солдат,
             из тех, что до последнего стоят.
             Лишь позабывши лень,
             ища былую тень,
             над ним кружились ласточки весь день.

             И если я вот так же упаду,
             когда ответ однажды не найду,
             вы станете кругом
             судить-рядить о том,
             что строить на фундаменте моём.

             Ответ один, а вот вопросов тьма,
             и задаёт их нам судьба сама.
             Неужто от того,
             что не нашли его,
             мы разрушаем старые дома.

             И я людей за это не хвалю,
             ведь я тебя по-прежнему люблю,
             и, кажется, вот-вот
             к нам счастье подойдёт,
             и ты поймёшь всё то, что я пою.

             Я не мудрец и не гляжу с холма,
             а жизнь распоряжается сама,
             и всё-таки мне жаль,
             что, позабыв печаль,
             ломают люди старые дома.

                1980




                ЛАФАНЦЫ И ИХ ЖУРНАЛ "ТЁМНЫЙ ЛЕС"

   Лафания - одна из великих маленьких стран,  населена поэтами и
философами, а "Тёмный лес" - лафанский литературный журнал, выхо-
дит на Николиной Горе или в Москве с 1969 г.,  к 2003 г. вышло 46
номеров. Тираж - 4-20 экземпляров. Не все, кто публиковал стихи в
"Тёмном лесе", считают себя лафанцами, но это их трудности...
   Александр Анатольевич Богданов. Родился в деревне Лысманово на
Урале. В Лафании, т.е. в Москве и на Николиной Горе, бывал только
наездами,  но,  тем не менее, истинный лафанец. В последнее время
работает в Перми огранщиком алмазов.  В стихах пытается делать то
же самое.
   Ольга Михайловна Городецкая. Искусствовед, китаист. Перевела и
опубликовала  вне  Лафании  книгу стихов Ланьлиньского Насмешника
("Цветы сливы в золотой вазе",  СПб.-М.,  2000). Сейчас переводит
Лао-Цзы и других великих китайцев. Её собственные стихи тоже пуб-
ликовались не только в Лафании.
   Галина Сергеевна Дицман.  По профессии - верстальщик-дизайнер,
но для лафанцев - исполнительница собственных песен под гитару.
   Евгений Фёдорович Кенеман (1954-1999).  В доперестроечные годы
осаждал московские издательства,  но они выдержали осаду. Вне Ла-
фании опубликовал только рассказы,  а с его удивительными поэмами
знакомы лишь лафанцы. То же самое можно сказать о музыке, живопи-
си и драматургии.  В 1999 г. убит "при невыясненных обстоятельст-
вах":  увезён патрульной машиной милиции,  тут же выпущен и скон-
чался в больнице от нанесённых травм.
   Алексей Александрович  Меллер.  Среди лафанцев имеет самую по-
нятную и нужную профессию - убирает улицу.  Кроме того,  работает
алтарником.  Стихи сочиняет под аккомпанемент метлы и лопаты. Од-
нажды совместно с Ю.Насимовичем перевёл на русский язык книгу ли-
мериков  английских  детей  и  даже опубликовал часть переводов в
журнале "Иностранные языки в школе".
   Илья Романович  Миклашевский.  По образованию - математик,  по
профессии - массажист, по складу - философ, по вкладу в лафанскую
культуру -  автор  поэтических  миниатюр и философских трактатов.
Опубликовал за пределами Лафании  свой  "Рубайат"  (Новопавловск,
1995).
   Юрий Андреевич Насимович.  Натуралист,  автор книг  о  природе
Москвы и её окрестностей. Обладает необычным качеством - любит не
только свои стихи,  а потому с 1969 г.  издаёт  лафанский  журнал
"Тёмный лес" (делать ему нечего).
   Анатолий Юрьевич Переслегин.  Композитор, по образованию - ар-
хитектор. Стихи - маленький "довесочек" к его основному творчест-
ву.
   Ольга Самильевна Таллер.  Архитектор.  Застроила Николину Гору
"новорусскими дачами", и лафанцам теперь там нет места.
   Мария Андреевна Чегодаева.  Искусствовед,  автор бесчисленного
множества статей и книг.  А вот стихи вне Лафании  не  публикова-
лись. Сочинялись они для рок-группы, созданной её сыном Михаилом.
   Михаил Андреевич  Чегодаев.  Египтолог.  А  ещё   руководитель
рок-группы,  которая  в  доперестроечные  годы исполняла песни на
стихи некоторых лафанцев.
                Заметки об авторах по праву хранителя
                лафанской поэзии написал Ю. Насимович