Кобра

Опускалось солнце за скалистые горы
И уходил из лагеря потихоньку солдат,
На кургане-пустыннике он спрятал гнездо.
Нес как-то дежурство боец в развалинах,
Обвалилась крыша у башни давно,
Лишь стены каким-то чудом еще стояли,
Там и нашел солдат это гнездо.
Долго смотрел он тогда на яйца в гнезде,
Словно камешки, собранные на морском берегу,
Что заставило их унести на курган?
Он и сам, наверно, того не знал…
Приходил он вечером туда каждый день,
Подолгу сидел и смотрел на гнездо
И увидел, наконец, маленькое это чудо,
Один за другим, выбирались змееныши из яиц.
Приносил он им сгущенное молоко,
Разводил его кипятком и смотрел,
Как змееныши тихонько лизали его.
Этим вечером было все, как всегда,
Уходило солнце, лизали змееныши молоко…
Вдруг услышал он за спиною шорох,
Обернулся назад и тут же оцепенел,
Поднялась напротив него огромная кобра,
Раскачивалась, разевала пасть и шипела
И не смел солдат шевельнуться,
Ведь осталось ему сто дней до приказа!
Смеркалось, потянуло ночным холодком,
Свернулась кобра на теплом песке,
Но стоило солдату лишь колыхнуться,
Приподнималась она и грозно шипела,
Как хватило сил у него просидеть всю ночь!
А когда рассвело, кобра вдруг уползла.
Пламенела над горами багрово заря,
Он в лагерь вернулся, а там – тишина
И «вертушки» на площади в ряд,
А десантники прочесывали окрестные кишлаки.
Бродил солдат по палаткам, словно во сне,
А там везде лишь трупы и кровь…
И не мог он ничего вразумительно объяснить,
Где он был, почему лишь один остался жив,
Говорил о каких-то детях в пустыне
И о кобре, с которой провел всю ночь,
Все рассказы его походили на бред,
Махнул в госпитале на него рукою врач:
«Это шок, со временем отойдет!»
А солдат засыпал и видел не трупы и кровь,
Не огромную кобру, зловеще шипящую,
А змеенышей, слизывающих молоко…