Нил Гилевич Сказ о Лысой Горе Часть3 Строительство

С Белорусского

Участок есть - предмет мечтаний.
Сортир. На грядах есть ростки.
Но в час вечерний или ранний
Ворчат,  недобро, языки.

- "Ну скажем, вырастет редиска,
А где гарантии оплот,
Что не покусится, кто близкий
На прозаичный огород.

Не привыкать ли плагиата
Хапугам разным уволочь?
Как же следить тогда без хаты
За огородом день и ночь?

Псу, и тому, потребна будка
Чтоб под дождем не околел.
Под властью мудрого рассудка
Сарайчик каждый заимел.

Но с временным конечно худо.
Вон в Зимнем, Временный Сенат
Остался мигом без приюта,
Как дали выспятка под зад.

Наш век суровый прочность любит,
А прочность - это не сарай.
Да, дом из бревен тут не срубишь.
Регламент дачный почитай.

По той причине лысогорцы
Мозгами стали шевелить
Чтоб горбыля немного порций
Достать и хату сколотить.

Прошло немного - стало ясно,
Что все тихони - простаки
В вопросах собственности частной
Проворны просто, как жуки.

Сразила всех активность Цвирко -
Заполучивший чернозем
Легко осилил заковырки
И всех быстрей построил дом.

А в след за ним молчун Орочко
Пригнал доски машины две.
О, как он важно, без сорочки
С клюкой стоял на чердаке.

Нехай с товарищем смотрели
На этих выскочек молчком
Ну, а душонки прямо теле
крутились бешено волчком.

И он, как хват-инициатор
В всякой "творческой" борьбе
Два близнеца, похожих дома,
Достал соседу и себе.

Но тут сосед подумал скромно: -
"Сравняться домом - вот беда"
И заломил лихую крышу
С убранством стиля "как скирда".

Тем часом, Хомченко смякитил
Что маху дал, не взяв гряды,
Одел свой прокурорский китель
И дело сразу  - на лады.

Он  прихватил участок - мызу
( не плохо знать законов дух).
Дом от подвала до карниза
Урвал по части бытуслуг.

Там прошлых навыков не чуждый
Былой колхозный генерал,
Знал Сергеевич в бревнах нужды
И этим, как с огнем играл.

Он там, на самом косогоре,
Где при разделе был пятак,
Из  шлака, мусора и гальки
Воздвиг роскошный особняк.

Не по ранжиру - тут не войско,
По рангу,  чем  не короли.
Шилович, Калачинский, Вольский
Себе хоромы возвели.

Халяву с детства не приемля,
Благодаря своим рукам
Старый столяр-краснодеревщик,
Построил Звонак звонкий храм.

Александрович дом с навесом
Возвел с сараем заодно.
Трубу буржуйки сунул прямо
Как пушку-гаубицу в окно.

И Бугаев, хоть был известен
Как одержимый книголюб,
Никак не меньше зернотока
Он на краю поставил сруб.

А Кулешов, мудрец-профессор,
Чтобы сотку лишнюю иметь,
Огородил кусочек леса.
И в нем поставил дом и клеть.

Да все профессоры,  доценты
Перед Науменко одним
Смотрелись мелочнее цента
Перед доллАром золотым.

Другой масшаб - другая марка.
Когда ему взводили дом:
Три дня визжала циркулярка,
Четыре дня звенела чарка,
И целых пять шкворчала шкварка,
Искрилась ежедневно сварка,
Была Гоморра и Содом.

Астрейко, тот, что в сотне песен
Нам шалаша прославил суть
За каждой встроенной стропилой
С бригадой принимал на грудь.

Прозаик старый - Алексеев
Военным генералом был.
Не ставил дома, гряд не сеял.
Бомбоубежище залил.

Святоша праведник Абрамчик
Нанял бригаду батраков.
Они ему собор-красавчик
Возвысили до облаков.

Когда постройку завершили
Без лишних хлопотных забот
В журнале "Молодость" фамилии
Их открывал примерно год.

Когда свой терем Жычка ставил
То, как невольники-рабы
Тоскали доски Черня, Ставер
В дугу согнувшие горбы.

А Семежон на сотках стройку
Последним взялся начинать:
-"Такие людям счастье-участь,
Я и женился в сорок пять".

У всех дома, кусты и грядки,
Ну, а у бедной Полторан
Стоял сарай. Цветочек редкий.
И дерн, ворованный, лежал.