Могущие жить

- Ты готова? – в его голосе ощущалась какая-то нервозность, но нет, не раздражительная, а такая – поспешная, будто вы торопитесь на счастливую встречу со старым, давно невиданным вами другом, стоите одевшись, а вам не дают выйти, задерживают и тем самым всячески разжигают и без того неспокойное, предвкушающее, сладостное состояние. Но ответа не последовало. Жена молчала, хотя ему было отчётливо слышно, как за стеной её мысли скачут из угла в угол от этого предвкушения и пытаются найти подходящий наряд, - хватит, хватит там копошиться, идём уже. Я вспотел здесь ждать тебя, - продолжал он, ещё более раскручивая в себе уже известный вам вихрь ожидания.
Жена выбежала из комнаты, не взглянув на него, но он понимал по всем её движениям, что она также сильно нервничает.
Наконец слегка затрещала дверь, и они вышли. Солнышко золотистыми пятнами кружилось между тенями листочков, что, шелестя, напевали прелестные мотивы летней прохлады.
- Знаешь, погода мне напоминает очень старые наши с тобой деньки, помнится даже воздух тогда пах похоже. И ты будто богиня жарких ветров и воздушных эфирных облаков, выскользнула мне тогда навстречу.
- Ах, помню, помню, я тогда ударилась о твоё плечо, а ты замер и молчал минуты две, смотря на меня, - она рассмеялась, крепче сжала его руку и продолжила свой шаг уже с нескончаемой детской улыбкой.
- Тогда всё и началось, всё прошлое осталось позади, вдруг молнией сверкнуло что-то прямо в самое моё темечко и перезагрузило все былые эмоции, переживания, заполнив пустоты и обогрев былые холодные вечера. Тогда-то я по-настоящему и загорелся жизнью, словно тогда-то я и родился.
- А я ведь испугалась тебя, помнится, хорошо так испугалась. А как ты думаешь, ты стоял как статуя, впялив на меня свои, хоть и милые глаза, но как будто безжизненные. Зато, когда ты заговорил, так искренне и уже так полностью покорно власти моей красоты, я растаяла и сама, вправду почувствовав себя королевной. Помню ты даже запинался, но это было так мило, честно, как сейчас помню, твои покрасневшие щёки, вздёрнутый чуб, и это: «и-ии-и-извините».
- Да. Ух и растрясла же ты мою душеньку то, ух и растрясла в тот момент, - он приостановился, наклонился, и аккуратно ущипнув её за талию, поцеловал в щёчку.
- Сколько же лет то минуло то с той нашей встречи, не помнишь? Наверняка день то и не помнишь, точно ведь не помнишь, а? - она мягко иронизировала, зная прекрасно, что даты, как она, он вряд ли помнит.
- Ой, ну лето же было, июль, по-моему, не помню я день, честно не помню. А сколько лет, сейчас, сейчас, значит потом мы два года жили вместе, там в квартирке на последнем этаже напротив собора, потом, эх, потом, да война, 14 лет треклятой войны, - улыбка её перекосилась, он смолк на мгновение, выдохнул, снова набрал воздуха, обернулся к ней и забормотал дальше, - потом твоё замужество, помню, помню, супруга твоего, смешной такой, сколько же вы там были вместе, ах да, да, 11 лет. А потом мы опять случайно встретились, в Бразилии, ты кажется туда приехала работать на второй год после развода. Ну и что же, что же получается, дай прикину, двадцать девять лет, господи, двадцать девять лет.
- Да, ты прав, а нам ведь тогда было что-то около двадцати, помнишь, тебе двадцать два, а мне как раз точно ровненько двадцать.
- Хм, но ты всегда мне казалась старше меня, смешно ли, но даже намного как-то старше, ты рассудительная была, слишком, да вот прям, как и сейчас.
- Да, а ты всегда был мальчишкой, хоть рогатину в руки и вперёд за птицами в подворотню.
- Да, с радостью, да хоть и сейчас, - он обнял её, приподнял над собой и слегка закружил, как раньше, в самой бешеной молодости их любви. Она улыбалась, слезинки бежали как все те годы, что они потратили зря друг без друга, что ухватила от них сама судьба и только сейчас вернула.
- Мы же сделаем всё, о чём мечтали, верно же? Скажи, сделаем, пусть уже не так мы и молоды, но сделаем же?
- Да, мы всё сделаем, мы счастливы не по возрасту нашему, девочка моя, мы счастливы только тогда, когда мы вместе, а остальное уже не так уж и важно. Сделаем, говорю же тебе, сделаем.
У обоих забились сердца, они подходили. Угрюмое серое здание нависало своей тенью над ними, всё больше и больше обволакивая их густым нервным предвкушением. Они медленно скрипнули большой дверью и вошли внутрь. Время мелькнуло с улыбкой солнца и растворилось в вечере. Они вышли, он придерживал дверь своей супруге и как-то растерянно улыбался, за его любимой выплыли два смешных лягушонка: девочка с кривым бантом и мальчик с дерзко-рванными шортами. Звёзды уже становились полноправными хозяевами неба, семейство прошло вдоль дома и свернуло за угол, растворившись в новой для них жизни.
Дверь медленно со скрипом закрылась, и небольшая красная табличка «Сиротский дом N17» уставилась своими буквами в милосердие ночи.
SH