Петербург

Горжусь, люблю мой Петербург,
Ночами белыми одетый,
Когда мосты, как взмахи рук,
Разводят медленно с рассветом.

Невой, величественной так,
Горжусь в граните столь прекрасной,
Горжусь, что стал петровский флаг
Российским бело-сине-красным.

Я так люблю вальяжный вид
Дворцов, соборов и каналов
И летний сад, который спит
В снегах, укутанный, усталых.

Мой Питер – воплощенье грез
В барокко вычурном, ампире.
Он назван Северной Пальмирой
В сиянье восходящих звезд.

Все дышет давностью веков:
Ожил мираж скульптур, как в сказке,
Все громче слышен звук подков
И скачет Петр по Сенатской.

С АнИчкова стрелой моста
Сорвались бронзовые кони.
Веленьем царского перста
За ним атлеты мчатся строем.

У львов, хранящих славный град,
Зефир взметнул порывом гривы,
На берегах Невы строптивой
Египетские сфинксы спят.

Адмиралтейства шпиль парит,
Пронзая каменные тучи,
И Петропавловки задумчив
Сурово-молчаливый вид.

А во дворце Орлова бал.
Екатериной пред Великой
Склонились все с почтенным ликом –
Век золотой чредой настал.

Но грянул залп, кровавый дождь.
Вот броневик и Ленин-вождь.
Под красных реянье знамен –
Поверженный российский трон.

Давно окончилась война,
На Пискаревском -  тишина.
Здесь жертвы зверской спят блокады,
Здесь слезы скорби Ленинграда
И боль давно на всех одна –
На Пискаревском  - тишина.

А город, бронзовый, как Петр,
Конем взнесенный на гром-камень,
Живет и кажется, что смотр
Проводит царь своих деяний.

Люблю тебя, аристократ,
Твои морозы и метели
И летним днем колючий град,
Что выпал в полдень на Литейном.

Люблю по улицам бродить,
Потрогать старую брусчатку,
Глазами и душой испить
Веков минувших отпечатки.

Кварталы старые люблю,
Дворы, знакомые до боли.
Я петербуржцев узнаю –
У них глаза добрее что ли.

Давно Петра на свете нет.
Ничто его пусть не тревожит,
А Питер – многое он может:
Балтийский флот ему – завет.

Неповторимый Петербург.
Он, музой Пушкина воспетый,
Встает твореньем тысяч рук
В своем величии бессмертном.