Университет

                1
Заворожённая холодина...
А вечер струился просторным утром.
Нева инфантильно сосала льдины,
пресного льда леденцы перламутровые.

На что-то надеялась, ждала рассеянно,
и не решить ей было вполне,
тянуть ли и дальше волынку осеннюю
или же отдаться в оковы зиме.

И непонятно: мираж ли, правда ли?
напоминаньем тепла и зелени,
по льдинам прохаживались, лениво плавали
в искрящихся галстучках сытые селезни.

Вдруг остановлено чудом в разбеге:
- Откуда утки? Зачем их столько?
Учёное здание бывших коллегий,
как лайка над утками делало стойку.

                2

Университет... наполняет нежностью.
Осанкой. Породой. Историей дорог.
А разобраться - вся слава-то держится
всего лишь на стержне пустом коридора.

Весь дышит благоговейным знанием,
в нём строгим становится вольный звук,
он прорезает старинное здание
бескрайней дорогой, как курс наук.

В глукбокомысленном молчании чинном,
как им положено, как пристало,
учёные сахарные мужчины
у стен воспарили на пьедесталах.

Куда ни посмотришь - мужи святые,
и ряд их бесчисленно плотен,
но слишком уж круглые и цветные
глядят с почерневших полотен.

Лобастые мальчики здесь тупеют,
дань отдавая школярству и лени.
Белоподкладочников поколения
вступают на вытертые ступени.

Недавно и я здесь бродила рассеянно
и книгой от жизни избавиться пробовала,
а умные "профи" старательно сеяли
разумное, вечное, скучное, доброе.

Но лёгкое бремя оставлено ныне.
Послушная новой и взрослой судьбе,
леплю в своей жизни иные святыни,
мне формул не нужен изящный разбег.

Теперь я свободна, теперь я другая,
другая работа, забота и дом.
Но я будто выросший аист - кругами
над брошенным старым гнездом.

Так землю и листик прелый
родной сжимают в горсти -
так я отворяю двери,
высокие белые двери твои -
                чтобы расти.

               3

                30 янв. 1984 г. в Актовом зале
                Университета свои стихи
                читала Б.А. Ахмадулина.

От людей мгновеньем отторжена,
в рекламе света,
сияет торжественно и восторженно
душа поэта.

Сейчас им, размягшим в партерной равнине,
вот там, внизу,
надменно бесценную прозрачную кинет
свою слезу.

Не ту, отходчивую слёзку детскую,
слезу горюющую и горящую,
которая знает, что некуда деться ей
от горя прошедшего и настоящего.

Сгорели мосты и далёко пристани...
Давайте учиться тоской ликовать,
давайте сегодня же выйдем к исповеди
с душой расхристаннее Раскольникова.

Себе героями многие мыслитесь,
а вы попробовали? А вы смогли бы
отчаянной невесомой искренности
выдюжить тысячепудовую глыбу ?

Удачливыми казаться тщитесь,
но кто, скажите, посмел бы из вас
бросить израненность и беззащитность
в угоду усмешливых сытых глаз.


                4

Распался наш заговор детский -
кольцо молчания.
Кому ж этот вызов дерзкий?
Сияющее отчаяние?

Пустите с небес спуститься,
на землю, обратно мне.
Зачем так болеть и сниться,
Белла Ахатовна?

                5

Университет утомлённо дремлет,
страницу ветхую листая во сне,
на современность глядит надменно,
интеллигентом из стёкол пенсне.

В отделке манжет, белоснежных манишек,
высокомерный, спокойный, холёный.
И в мёрзлые окна холодно дышат
закоченелые седые клёны.

И я, заколдованная пустующей синью,
с душой застуженной и молчащей,
скольжу бесшумно, гляжу безучастно
в бесстрастный росчерк знакомых линий.

                1985 год