Охвостье сна

 

Забавненький сóнчик приприснился сегодняшним поздним утром. Не
понял я толком даже, что за страна, где жители ждут не дождутся
больших перемен в политическом её устроении — много сейчас таких
странных стран. И я, вроде бы как, тоже один из жителей сего
государства — радостное предожидание витает в его пиитической
атмосфере: как бы даже и не без повода — жизнь правителя угасает. И
это, почему-то, почти счастье для той группы населения, где моё
кармическое место… там верят в причинно-следственные связи
людского бытования.
Слухи ширятся, что вот де, не сегодня завтра обновится наше родное
болото. Некий человек появляется средь нас, в нём все мнят пророка.
Его спрашивают: ну что, ну как, что он думает о происходящем, о,
страшно сказать, перспективе… Он отвечает спокойно и сдержанно:
думаю, что вы получили ещё полтора года срока (но это лишь смысловая
цитата, возможно он выразил ту же мысль чуть иначе: вам всем сидеть-
отсидеть придётся ещё годика полтора). И стало понятно — срок может
продлеваться бесконечно…
Во сне это стало очевидно — время всенародных тягот, неустройств,
утерянного чувства достойного бытования — заслуженное наказание за
неправедность всенародной жизни, и надо каждому в этом смысле что-
то в себе менять, приближая время грядущих светлых перемен,
начинать жить по законам иного времени. И я уже готовил себя…
Но, заверещала дрель — в подъезде вставляют новые окна. Интересно,
подумалось мне спросонок, обновят ли, заляпанное грязью, пресловуто-
приснопамятное, Петровско-Горбачёвское, окно в Европу… Ну не
досками же его заколачивать — вторглась мысль из области охвостья
сна.



СТРАННЫЙ СОН

                «Над пустыней Гóби звёзды стоят…»
                (Олег Ильинский)

Странный сон — две пёстрых птицы кричат:

— Человеком будь, скажи-ка нам, брат,
     Может слышал, что о ней говорят —
     Потеряли мы сестру — Кюýр-Дайят!

Отвечаю птицам:

— В сказочном сне
     Видел я Кюýр-Дайят на коне,
     Сквозь огонь неслась она по степи,
     Рядом с нею серый волк на цепи,
     И не птицею была Кюýр-Дайят —
     Волхвовицею, чьи очи горят
     Повелительным небесным огнём,
     Все слова людские плавятся в нём,
     Оттого, так дико, люди твердят:
     «Говорят, что Кюýр-Дайят…»

     И молчат.

     Им не надобно и знать Кюýр-Дайят —
     Пусть по осени считают цыплят.
     Только волк, когда сорвётся с цепи…
     …к ней короткий путь поможет найти.



ИМЯ

               «Погребóх перваго óбраза добрóту…»
                (Андрей Критский)

Мне — в пустующих сна закромах —
Ни к чему золочёная клетка.
Наречённого имени страж
Над равниной души реет редко.

В одичавших, заглохших садах,
Где свершилась ловитва Жар-птицы,
Не иссякла живая вода…
Много проще — обычной напиться.

Потускневшие книг письмена
Отсвет истины не согревает —
Выцветают любви имена,
И никто, своего, не признает.

И — в лучах золотого тепла —
Угасающим взором прекрасен,
Наречённого имени страж
Умирает — спокоен, безгласен.