Любимой

Умирая, старик Илдефонсо отписал своей жене Клаудии нихрена. В завещании он своим корявым, сухарским почерком так и написал "No dar; una mierda" и пририсовал смеющуюся рожицу.

С постным лицом придворного мажордома, президент нотариального агентства Domingo, господин Сузарэ де Лопа дэ Торро Доминго огласил эту строку завещания и, оглядев всех присутствующих, продолжил - все остальное, принадлежащее мне имущество, как материальное, так и интеллектуальное, разделяю поровну между всеми наследниками первой, второй и третьей очередей.

Минуту в кабинете дона Сузарэ висела тишина, сравнимая с тишиной безответной любви. Потом старая вдова, в присущей трауру черной одежде, изошлась смехом и в конце утерла слезы белым платком.

Ещё с восемьдесят шестого года добряк и кутила Илдефонсо Дюран регистрировал все значимое имущество на свою обожаемую жену. Права на стихи, сценарии и произведения живописи также принадлежали ей и на это существовали надлежащие документы.

Все это произошло потому, что однажды в портовой драке, когда молодого Иле пырнули ножом, она пронесла его до госпиталя на своей спине и только сложив его на руки санитаров, крикнула, - Будь ты проклят, мужчина, если не выживешь после моих трудов! После того, как она отхлестала веером издателя Алонсо, отказавшегося печатать стихи мужа; после того, как она вылила кувшин воды из под цветов на рыдающего у могилы их дочери Эстель мужа; после того, как изрезрала в лоскуты полотно с изображением балерины Екатерины Вершинской, оцененное в восемьсот семьдесят тысяч долларов; после того, как выключила лампу у кровати, которая всегда ему мешала уснуть, когда он сказал Не смотри, я сейчас умру.