Побег

Люта смерть в местах заключения.
Здесь пять лагерей усташей!
Дорога одна в заточение,
Но каждый бегущий – мишень.
А самый огромный – Ясеновац,
И самый садистский из них.
Со спасшимся чудом беседуем,
Забыть он не в силах те дни.
«Не люди, а племя крысиное.
Такое творили, что мог
С ума я сойти от бессилия,
Да Бог вразумил и помог.
Пока не успели на мыло нас
Пустить, изрубить на куски,
Пока всё ж немного есть силушки,
Решили бежать мужики.

В болотистой, злачной Посавине,
Стоячих где много озёр,
Боснийская Уна вливается
В хорватскую Саву без ссор.
Как змеи, текут, извиваются,
С притоками сети плетут.
Но мы, зная шансы, пытаемся
Прорваться, иначе капут.
Пусть в спину стреляют иль вешают,
Страшней, если кол иль пила.
И ринулись в тьму мы кромешную,
Но в Саве поплыли тела.
Вода кровью нашей окрасилась,
Бурлила от моря свинца.
И ранен тогда был не раз и я,
Но как-то доплыл до конца.

Нас десять из двух сотен выжили..
Колотит меня и сейчас.
А лагерь, хорватами выжженный,
Объявлен был «мифом» у нас.
Опять говорят, что в Хорватии
Хорваты должны только жить,
А сербам шлют злые проклятия.
Угрозы как в спину ножи».
Но это земля наша, сербская,
Могилы родителей здесь!
И греет она только сердце нам
И в радости вновь, и в беде.
Отсюда бежать не намерены.
Надеюсь на то, что опять
В соседа хорвата, как в зверя, нам
Уже не придётся стрелять».