Налейте чашу мне до края

Вольный перевод сонета Джона Китса
1795-1821) «Налейте чашу мне до края»

Наполни вином мне бокал, до краев
И в нем, мне позволь утопить свою душу.
Туда ж подмешай и лекарство свое,
Чтоб разум, до дам, мою тягу разрушил.
                ***
Хочу, чтобы облик их, не вдохновлял,
Любовь не полнила манящим желаньем,
Но чтобы глубинный озноб забавлял,
Волной Шардоне, залпом хмуря сознанье.
                ***
Но в сердце отчаянном и до восхищенья,
Лишь образ прекрасный, изящества стать.
В очах моих страстных таится волненье,
Вояж их чуть странный нельзя просчитать…
                ***
Напрасно борьба! Не изгнать мне далёко,
Немеющий мягкою свежестью лик,
Пронзительность глаз лучезарно высока
И к пышной груди, я б как к Раю приник…
                ***
Не станет мой взор боле благословенным,
Коль все, что узрел я, утратило смысл.
Желанья пропали к познаньям смиренным,
Быть может, поэты найдут в этом смысл…
                ***
И знала ль она, как стучит мое сердце
Мой разум и смелость, в улыбке одной.
Я должен был чувствовать мед облегченья,
Я должен был слышать и радость и боль…
                ***
И вот, я в снегах от Тосканских нагорий,
В Лапландских лесах, грежу сладким Арно.
Душою взгрустну от огарков историй,
Но крылья любви помнят только ее…

АВТОПЕРЕВОД :

Наполни для меня миску до краев
И в этом позволь мне утопить мою душу
Но положи туда какое-то лекарство, предназначенное
Изгнать женщин из моего разума:
Потому что я хочу, чтобы поток не вдохновлял
Это наполняет ум любящими желаниями,
Но я хочу, как глубокий проект
Как только из волны Леты был quaff’d;
От моего отчаянного сердца до очарования
Образ прекраснейшей формы
Это мои восхищенные глаза,
Это мое странствующее необычное заклинание.
Напрасно! далеко я не могу прогнать
Тающая мягкость этого лица,
Лучистость этих ярких глаз,
Эта грудь - единственный рай на земле.
Мое зрение больше никогда не будет благословенным;
Ибо все, что я вижу, утратило свою изюминку:
Я не с удовольствием могу исследовать,
Классическая страничка или Мусе.
Знала ли она, как билось мое сердце,
И с одной улыбкой, смелый, умный
Я должен был почувствовать сладкое облегчение,
Я должен был чувствовать »радость горя».
Тем не менее, как тосканский в середине снега
О лапландских мечтах о сладком арно,
Тем не менее она навсегда
Ореол моей памяти.