Зарубочкой, на память

Иногда в нашей жизни происходит нечто, что не должно происходить. Мы сами впускаем того, кто поселяется где-то за грудиной...
Утро выдалось продуктивным, подниматься из-за рабочего стола не хотелось. Но февральский день поманил солнцем. И вышла, на горе себе.
Любой рынок плохо переношу из-за высокой концентрации людской злобы, липкой навязчивости, грязи. Но тот, что в двух шагах, не всегда удается обойти стороной, из-за мелких и крупных надобностей. Вот и вчера понесла нелегкая сменить батарейку в наручных часах. Уже на выходе, повернувшись затылком ко всей, по-субботнему оживленной свежей покупательской кровью ярмарке, услышала речитативом: "Подайте на лечение ребенку..." Инстинктивно оглянулась. Женщина тянула за собой мальчика-подростка с палочкой. Болезнь Литтла во всей красе: детский церебральный паралич, диплегия, поражение нижних конечностей, контрактуры, деформация позвоночника...
Они были примерно одинакового роста. Она, коренастая, привычная к тяжелой физической работе, пряча лицо в капюшон легкой куртки, тянула его за собой, в субботнюю рыночную толпу. Он, в такой же легкой одежке на морозе около 10 градусов, шел с большим трудом, загребая февральский снег летними кроссовками.
Мне бы пойти своей дорогой. Не смогла. Пошла следом. Догнала:
- Здравствуйте. Это ваш ребенок?
Женщина была готова к вопросу:
- Вот документы.
Из-под мышки стремительно достала папку, раскрыла нутро, продемонстрировала цветные ксерокопии паспортов:
- Это мой сын. Я - мать.
- Мальчик не получает пенсию?
- Получает. 15 тысяч. Нам не хватает. У меня четверо детей.
Муж работает?
- Муж умер полгода назад.
Верю и не верю.
Смотрю в лицо, утопленное в капюшон. Возраст точно определить сложно, за тридцать. Явных следов алкоголизма или бытового пьянства нет. Но цвет кожи землистый, запавшие глазницы серые, глаза прячет.
Хотела поинтересоваться, в курсе ли органы опеки. Начала издалека:
- Вы - местные?
- Нет. Из другого города. Приезжаем в выходные.
Значит в местную опеку с этим идти смысла нет. Звать милицию - тем более.
- Хочу купить мальчику зимнюю обувь прямо сейчас.
- Хорошо. Давайте.
Лучше бы она сразу возразила, сказала, что это практически невозможно. Тогда еще был шанс, что не произойдет то, за что буду себя корить всегда.
До ближайшего магазина мужской обуви было далеко. В уме сразу прикинула, что не могу их тащить через весь рынок.
Двинулась к ближайшей обувной палатке, в двух шагах. Она потянула его за мной.
Узнала размер. Попросила женщин-продавцов подобрать что-то.
Усадили парня на хлипкую табуреточку, на которой он самостоятельно не мог удержать равновесия, держала она. Умело. Стянула с его ноги кроссовок, и оказалось, что на ноге лишь тонкий носок. Не новый. Но белый. Чистый.
Он обреченно давал засунуть свою ногу. Она с трудом разгибалась под тяжестью его худого, но уже длинного мальчишеского тельца, чтоб дать возможность опереться ногой о земную твердь. Один сапог - не удобно, другой - мал, третий... Мы с продавцами, с тающей с каждой новой парой надеждой, вопрошали: как?
Он лишь отрицательно мотал головой, а в глазах было столько тоски, что казалось она затопит собой все вокруг.
Мы все понимали, что мальчик мерзнет. Все происходило очень быстро, партия-блиц была бы длиннее. Но мне казалось, что слишком медленно, непростительно долго.
Пока они примеряли, в ужасе бросилась к соседней палатке, попросила мужчину-продавца показать, что есть у него. Также - не подошло.
На этом - всё, сказала:
- Хватит.
Пока Она натягивала на стопу с выраженной варусной деформацией старенький матерчатый кроссовок на тонкой резиновой подошве, выудила из кошелька максимум того, что могла стоить пара тех сапог, что примеряли. Сунула ей:
- Купи ему, пожалуйста, что-то теплое.
Она, торопливо зажав деньги в кулаке и уже потянув его за собой:
- У него есть много, но он не может ни в чем ходить.
С досадой от того, что слышу это только сейчас, после того как невольно стала мучителем этого ангела, заставив его примерять обувь на морозе:
- Тогда побирайся сама, не таскай за собой по морозу.
- Одной не дают.
- Не бери его с собой, ты убьешь его!
Она, ничего не ответив, повернулась ко мне спиной.
Толпа мгновенно скрыла ее и Его.
Только из памяти не стереть.