Сорок скверный год

               1
 
   Помню день недобрый объявленья
   Немцем не объявленной войны,
   И висели всюду объявленья...
   Закричали про войну они.

   Точно так же радио играло,
   Было много всяческих людей...
   Танки шли весь день и утром рано.
   Я сказал тогда: - Недобрый день.


                2

        Торчат от радуги концы,
        Как пара дуг, как пара хорд,
        И вот на пристани Ловцы
        Остановился пароход.


         Ловцы чего? А счастья нет.
         Правы и те и эти;
         Подобно теням на стене
         Проходит всё на свете.


                3

         Отчасти сходна жизнь моя
         С плывущей по воде иголкой.
         И горькуировался я:
         Эвакуировался в Горький.

                4

        И как вода, осенний день, теки,
        Грузить баржу пришли студентики
        От всепредметных кабинетов.
        Дров было тысяча кубометров.

        Но всё случается над Волгой,
        И вот, со злости и от зла,
        Бомбили немцы город Горький
        В ноябрь 4-го числа.

        Как будто огненные нитки,
        Шли пули красною чертой,
        Зазря бабахали зенитки
        Не попадая ни во что.

        Летели самолёты в дали,
        И немцы, горе-мастаки,
        Бомбили, но не попадали
        В великолепный мост Оки.

        Итак, они бомбили воду,
        И бомбы падали, тоня,
        Но зарево автозавода
        Уже слилось с закатом дня.

        Всё то прошло легко и быстро,
        Но не забудется оно:
        Страх, горечь, злоба, любопытство
        Смешались и слились в одно.

        Трамваев не было в помине.
        Мы шли пешком. Хотелось мне
        Позаменять дома в Берлине
        Развалинами из камней.

        А между тем, когда темнело
        И надвигалась ночь как бред,
        Мы, как один, бросали дело
        И уходили на обед.

        Никогда не надо повторяться,
        Никогда не надо возвращаться,
        Никогда не надо догонять,
        Никогда не надо ждать.

        Однако жду и час и два я,
        Хотя жданьё трудней, чем труд.
        Официантки - как трамваи:
        Когда их ждут, то не идут.

                5

     И этот год, который голодал,
     Теперь я называю Сорок скверным,
     Ну а стихи по разным городам
     Я рассылал друзьям, хорошим, верным.

     А письма шли, как всё тогда, не скоро,
     Но находили горьковский мой адрес.
     Стихи полузабытого Глазкова
     Читались, почитались, не печатались.

                6

     Судьба судьбы командует судьбою,
     Неповиновенья не терпя.
     Ты можешь пропадать - и черт с тобою,
     Твоей судьбе теперь не до тебя.

     Ей очень холодно, дрожишь, дружище,
     А тут ещё бессмысленный обед ищи,
     Но на войну поехать не решишься
     И от войны не убежишь в убежище.

     Из-за патриотизма и азарта,
     За то, что путь России непрестан,
     Я полюбил Россию послезавтра,
     Которая всех лучше будет стран.

                7

     Был снег, и дождь, и снег с дождём,
     И ветер выл в трубе.
     От армии освобождён
     Я по статье 3-б.

     Вздымался над закатом дым,
     И было - как пожар,
     А я  всё шёл ко всем святым
     И не соображал.

                8

     Зачем вся жизнь моя игра -
     Я это не кумекаю.
     Я видел сон: река текла,
     Глубокая, но мелкая.

     Тогда поплыл я по волне,
     Но не пловец, а странник,
     И чудный берег плыл ко мне
     В каких-то белых зданьях.

     Он плыл, до дна его пока
     Я не достал руками,
     И тут закончилась река
     И началась другая.
     Я стал её переплывать,
     Однако сон пришлось прервать.

     Проснулся я. Была весна.
     Вода как таковая;
     И я отыскивал для сна
     У Волги толкованье.

     Одна река суть -  я поэт,
     Судьба моя такая,
     Другой реки пока что нет,
     Но будет и другая.

     Погибну ль средь её воды ли я?
     Подлунный мир хоть стар, да нов.
     Среди воды торчит флотилия
     Полузатопленных домов...

                9

     Многое кажется глупым.
     Очереди за булкой.
     Царствие нищих духом.
     Мы промышляем курнуть.

     Огнеупорные губы
     Курят окурок окурка,
     Чтобы не верилось слухам
     И разлетучилась нудь.

                10

     Я не боюсь души растрат,
     Хоть знаю - это хлам;
     Но хорошо, что Герострат
     Спалил Дианий храм.

     И хорошо, что солнце жжёт,
     А стих предельно сжат,
     И хорошо, что колос жёлт
     Накануне жатв.

     И хорошо, что будет хлеб,
     Когда его сберут,
     И хорошо, что были нэп,
     И Вавилон, и Брут.

     Да славятся мои друзья,
     Я ибо их поэт,
     Иные знамя водрузят
     Над полюсом побед.

     Иные сгинут просто так,
     Но вспомню и о них,
     Чтоб всех их обессмертить как
     Героев книг моих.

     Пусть не печатают того,
     Кто прозу дней затмил,
     Материков и островов
     Я завоюю мир.

     Пусть сам себе калечил жизнь,
     Валяя дурака;
     От моря лжи до поля ржи
     Дорога далека.

     Вся жизнь моя такое что,
     В какой тупик зашла?
     Она не то, не то, не то
     Чем быть должна.

     Жаль дней, которые минут,
     Бесследьем разозля,
     И гибнут тысячи минут
     Который раз зазря.

     Жду, как дурак, отрадну весть,
     Которую-нибудь,
     И время, лучшее, что есть,
     Расходую на путь.

     На небе громоздятся там
     Для снега облака,
     А я иду по всем местам,
     Дорога далека.

     Не знаю как - наверно, так
     Идёт путёвый тракт:
     Леса похожи на спектакль,
     А поле на антракт.

     А телеграфные столбы
     Идут куда-то вдаль,
     Прошедшее жалеть стал бы,
     Да ничего не жаль.

     Я к цели не пришёл ещё,
     Идти надо века:
     Дорога - это хорошо,
     Дорога далека.


1941-1942 гг.