Первый из меланхоликов

Сегодня родился Евгений Баратынский (или Бо-, кому как нравится, он и сам себя по-разному писал).
И. Бродский не без свойственного ему снобизма (который, по его же словам, есть форма отчаяния) ставил Евгения Абрамовича едва ли не выше Пушкина. Похоже, и сам Баратынский тоже примерно туда себя ставил. По крайней мере, Александр Сергеевич, по щедрости своего таланта, не нуждающегося в склоках и самоутверждении, стихи друга Баратынского нахваливал, а Евгений Абрамович пушкинские, напротив, поругивал.
Разделить радикальность оценок Бродского автор этих строк не готов, и всё же, всё же… Именно из Баратынского, как мне кажется, проросла в русской поэтической традиции особая, и быть может, наиболее интересная на фоне пушкинского мейнстрима ветвь. И созрели на ней такие увесистые плоды, как Фёдор Тютчев (с Баратынским он и вовсе родня, поэтому усадьба Мураново, построенная по собственноручным рисункам Евгения Абрамовича – музей сразу двух прекрасных поэтов), Иннокентий Анненский, Владислав Ходасевич… Да и Анна Ахматова из этого же ряда.
Роднит их всех, начиная с Евгения Абрамовича, и заканчивая Бродским и другими поэтами питерской школы, своеобразное мудрое и трезвое мужество, меланхолический стоицизм, с которым они смотрят вокруг. Чудесный получается контраст с пушкинской традицией, которая тяготеет к аффектам, экспрессии, бурлению и резкой смене эмоций. Здесь, впрочем, это тоже всё есть, но – не бросается в глаза, а лишь угадывается под ледяной коркой. И это – не следствие набитых за жизнь шишек, а скорей врождённая особенность зрения.
Причём, подчас взгляд этих «баратынских» поэтов, не будучи развлечён бурей эмоций, проникает глубже прочих. Хотя и в ущерб внешней эффектности строчек… Вместо почти барочной избыточности, если употребить архитектурную терминологию, в них господствует ампирная стройность и сдержанность.
Но волны ведь бывают только на поверхности воды. А там, в глубине – недвижимая темная бездна. Вот ощущать её, говорить о ней и научил нас умный и тонкий меланхолик Баратынский.
А закончим мы это короткое чествование Евгения Абрамовича двумя стихотворениями. Одно принадлежит его перу, другое написано нашим современником Александром Кушнером (дай Бог ему здоровья в его почтенные года!). Поставленные рядом, они, кажется, довольно ясно подчеркнут ту преемственность, о которой здесь шла речь.

***
Старательно мы наблюдаем свет,
Старательно людей мы наблюдаем
И чудеса постигнуть уповаем.
Какой же плод науки долгих лет?
Что наконец подсмотрят очи зорки?
Что наконец поймет надменный ум
На высоте всех опытов и дум,
Что? - точный смысл народной поговорки.

***
Да что ж бояться так загробной пустоты?
Кто жили — умерли, и чем же лучше ты?
Неразрешимая давно не жжет загадка,
И если спрашиваю что-то у звезды,
То не от пылкости, а только для порядка.

Тоска не мучает, ну разве что печаль,
И та от времени сносилась и поблёкла.
Хоть бы один фрагмент, хотя б одна деталь!
Толстой не высмотрел, не разглядел Паскаль.
А то, что поняли, то знала баба Фёкла.