Забытые тетради. Разные о разном. Часть 5

Забытые тетради. Разные о разном. Часть 5.

Сергей Есенин.

***
Спит ковыль. Равнина дорогая,
И свинцовой свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольёт мне в грудь мою теплынь.

Знать, у всех у нас такая участь,
И, пожалуй, всякого спроси –
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Хорошо живётся на Руси.

Свет луны, таинственный и длинный,
Плачут вербы, шепчут тополя.
Но никто под окрик журавлиный
Не разлюбит отчие поля.

И теперь, когда вот новым светом
И моей, коснулась жизнь, судьбы,
Всё равно остался я поэтом
Золотой бревенчатой избы.

По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага.
Как чужая юность брызжет новью,
На мои поляны и луга.

Но и всё же, новью той теснимый,
Я могу прочувственно пропеть:
Дайте мне на родине любимой,
Всё любя, спокойно умереть.
                1925 год

Павел Антокольский.

Застольная.

Друзья! Мы живём на зелёной земле.
Пируем в ночах. Истлеваем в золе.
Неситесь планеты, неситесь,
Неситесь!
Ничем не насытясь,
Мы сгинем во мгле.

Но будем легки на подъём и честны,
Увидим, как дети, тревожные сны, -
Чтоб снова далече,
Целуя, калеча,
Знобила нам плечи
Погода весны.

Скрежещет железо. И хлещет вода.
Блещет звезда. И гудят провода.
И снова нам кажется
Мир великаном,
И снова легка нам
Любая беда.

Да здравствует время! Да здравствует путь!
Рискуй. Не робей. Нерасчётливым будь.
А если умрёшь,
Берегись, не воскресни!
А песня?
А песню споёт кто – ни будь.
      1939 год.

Николай Тихонов.

***
Не заглушить, не вытоптать года, -
Стучал топор над необъятным срубом,
И вечностью калёная вода
Вдруг обожгла запёкшиеся губы.

Владеть крылами ветер научил,
Пожар шумел и делал кровь янтарно,
И брагой тёмной путников в ночи
Земля поила благодарно.

И вот под небом, дрогнувшим тогда,
Открылось в диком и простом убранстве,
Что в каждом взоре пенится звезда
И с каждым шагом ширится пространство.

Советский флаг.

Флаг, переполненный огнём,
Цветущий, как заря.
И тонким золотом на нём
Три доблести горят:
То молот вольного труда,
Серпа изгиб литой.
Пятиконечная звезда
С каймою золотой.

Был побеждён народный враг
Народною рукой,
И сто народов этот флаг
Взвивают над собой –
На самой высшей высоте,
На самой дальней широте,
Среди полей и городов,
Меж волн бесчисленных рядов.

В нём – человечеству привет,
И проще в мире флага нет;
В нём - нашей славы жаркий цвет,-
И жарче в мире флага нет;
В нём – нашей силы грозный свет, -
Сильнее в мире флага нет;
В нём – правда наших красных лет, -
            1937 год

Василий Казин.

Кирилл  и  Мефодий.   


Забыть ли ту давность, как двое,
Как двое, и даже зимой
Палимые мыслью одной,
Вы двинулись на боевое
Служительство церкви родной.

Как, пылко печась о народе,
С латинянами в бою
И в азбуку – то свою
Так сбили вы буквы – ну вроде
Как кинутых сирот в семью.

Влекла не корысть вас, не гривна.
И, рыцарствуя вдали,
Подвижники милой земли,
Ах, как вы поистине дивно
И нашей Руси помогли!

Как, влив их и в пушкинский гений,
Подвигли вы наши азы
Пробиться сквозь тьмы поколений
Тем кличем, каким и низы
Повёл ввысь владыками Ленин,
Великий и без молений
Подвижник Октябрьской грозы. 
             1971 год.

Степан  Щипачёв.

22июня 1941 года.

Казалось, было холодно цветам,
И от росы они слегка поблекли,
Зарю, что шла по травам и кустам,
Обшарили немецкие бинокли.

Цветок, в росинках весь, к цветку приник,
И пограничник протянул к ним руки.
А немцы, кончив кофе пить, в тот миг
Влезали в танки, закрывали люки.

Такою всё дышало тишиной,
Что вся земля ещё спала, казалось.
Кто знал, что между миром и войной
Всего каких – то пять минут осталось!

Я о другом не пел бы ни о чём,
А славил бы всю жизнь свою дорогу,
Когда б армейским скромным трубачом
Я эти пять минут трубил тревогу.
              1943 год

***
Себя не видят синие просторы,
И, в вечном холоде светлы, чисты,
Себя не видят снеговые горы,
Цветок своей не видит красоты.

И сладко знать, идёшь ли ты лесами,
Спускаешься ли горною тропой:
Твоими ненасытными глазами
Природа восхищается собой.
                1945 год

Николай Ушаков.
                Г.В. Шелейховскому
Вино.

Я знаю,
Трудная отрада,
Не легкомысленный покой,
Густые гроздья винограда
Давить упорною рукой.

Вино молчит.
А годы лягут
В угрюмом погребе, как дым,
Пока сироп горячих ягод
Не вспыхнет
Жаром золотым.

Виноторговцы – те болтливы,
От них кружится голова.
Но я, писатель терпеливый,,
Храню, как музыку, слова.

Я научился их звучанье
Копить в подвале и беречь.
Чем продолжительней молчанье,
Тем удивительнее речь.
                1926 год

Григорий Санников.

Ленин и Уэллс.

Внимателен и откровенен,
В сужденьях неопровержим,
Беседовал с Уэллсом Ленин,
Растерянным, но не чужим.
То замыкался на мгновенье,
То вдруг улыбчив, то суров,
Развеивал недоуменья
У автора «Борьбы миров».

И тот дивился, озарённый,
На собеседника в Кремле,
На то, как он над разорённой
Страной, простёршейся во мгле,
Волнуясь, зажигал светила
Высоковольтного огня
И щурился: глаза слепила
Россия завтрашнего дня.
              1960 год