Берегите себя

Жизнь богатых и бедных, нищебродов...
Удивительно Удивительно
https://www.proza.ru/2019/02/28/506

-----------------------------------
Из дневника Софьи Толстой

1867 год (Льву Толстому-39, Соне- 23 исполнилось месяц назад
у него - работа над романом «Война и мир», у неё - выкидыш)

- 12 сентября. Холодность и такая явная пустота, потеря чего-то, именно искренности и любви. Я это постоянно чувствую, боюсь оставаться одна, боюсь быть наедине с ним, иногда он начнёт со мной говорить, а я вздрагиваю, мне кажется, что сейчас он скажет мне, как я ему противна.

Не сердится, не говорит со мной о наших отношениях, но и не любит. Я не думала, чтобы могло дойти до того и не думала, чтобы мне это было так невыносимо и тяжело.

Иногда на меня находит гордое озлобление, что и не надо, и не люби, если меня не умел любить, а главное, озлобление за то, что за что же я-то так сильно, унизительно и больно люблю. Мама часто хвалится, как её так долго любит папа. Это не она умела привязать, это он так умел любить.


_______________________________________________________

ОТКЛИК

Лицо и изнанка: Портрет абьюзера в белом пальто
Берегите себя

Если бы наша жизнь была как в кино, то мы бы очень легко отличали плохих людей от хороших. Плохой — в черной шляпе, хороший — в белом пальто. Но жизнь не похожа на кино, а наша неискоренимая уверенность в том, что мы-то знаем, как выглядит негодяй, мешает нам вовремя распознать абьюзера и стать на защиту жертвы.

Белые и пушистые
Мы уверены, что негодяи и мучители — это грубые, необразованные представители люмпен-пролетариата в грязных майках и в вечном подпитии, а не привлекательные, респектабельные мужчины в дорогих костюмах. Мы уверены, что матери, которые унижают детей, издеваются над ними — деклассированные элементы, а не идеальные внешне женщины с безупречной репутацией. Такие культурные стереотипы мешают нам поверить словам жертвы. Мы требуем фото, справок о побоях, видео с оскорблениями, мы не доверяем словам, когда сцена насилия не похожа на ту, в которой мы себе насилие представляем: обвиняемый — бел и пушист, дом — полная чаша. А где же черная шляпа?

Жертвы насилия это наше недоверие понимают, частично потому, что они тоже верят в черно-белый мир, они беспокоятся о том, поверят ли им, может, их пальто недостаточно белое? Поэтому часто они запутываются в эмоциях, увязают в стыде еще больше. Тем более, что абьюзер уже сказал им, что все происходящее — именно их вина, что никто бы их не унижал, если бы они не разочаровывали каждый раз, что их бы не били, если бы они не «довели» абьюзера, и так далее.

Исследованиями подтверждается, что абьюзеры есть в любом социальном слое: как среди творческой интеллигенции, так и среди рабочего класса. Абьюзер обычно очень оберегает свою репутацию, очень заботиться о том, чтобы выглядеть респектабельно и безупречно в глазах окружающих — именно это часто становится причиной, по которой его жертва молчит: никто не поверит, что такой замечательный человек способен на такое. Это ложь и клевета!

Цикл насилия
Так мы упрощаем контекст абьюза: мы хотим увидеть монстра, темницу, цепи, страдающую жертву. Мы вопрошаем: «Если она жертва, то почему она не бросила его? И где фотографии синяков?» Мы не понимаем, что насилие — это порочный круг, в котором жертва привязана к абьюзеру зависимостью. И абьюзер обязательно подпитывает потребность своей жертвы в любви и принятии, а мы-то думаем об абьюзе как о беспрестанном мордобитии.

Впервые три фазы цикла насилия были определены исследованием Ленор Уокер в 1979 году. В первую фазу нарастает напряжение: любимый человек недоволен, чем? Вами, вы что-то не так сделали, вы беспокоитесь, спрашиваете, не получаете вразумительного ответа, мечетесь, пытаетесь задобрить, отвлечь, развлечь.

Типичная лексика первой фазы
Ты думаешь, что ты самая умная?
Решение принимаю здесь я!
Я сколько раз просил, тебе наплевать на мои слова, да?
Наступает вторая фаза: вы его вот «всем этим» довели. И он швырнул в вас стул или оскорбил. Вы не заслужили такого обращения? Вы сделали все, чтобы напряжение в первой фазе утихло? Помните одно, пожалуйста, вы не должны ничего делать, чтобы «завести» абьюзера. Он «заводится» и «взрывается» сам. В общем, вторая фаза, — собственно, конфликт и насилие.

Типичная лексика второй фазы
Я тебя укрощу!
Ты ничтожество!
Я уничтожу тебя и всех, кто тебе помогает!
За этим следует «медовый месяц»: с извинениями, стояниями на коленях, возможны небольшие оговорки: «Я виноват, но ведь виноваты всегда двое» или «Я виноват, но ведь ты меня к этому подтолкнула». Но вам неважно: человек, любви и признания которого вы ищете, оказывается, раскаивается, толкает философские речи, говорит стихами, любит, голубит, обещает закодироваться от алкоголизма или надевать вне дома пояс целомудрия. А потом цикл повторяется. А у вас вырабатывается рефлекс на прощение-примирение-кайф от того, что пугающее напряжение разрядилось. Как у собаки Павлова. Трудно побороть рефлекс. А вы спрашиваете: почему нельзя просто уйти? Просто не получается.

Типичная лексика третьей фазы:
Прости меня, пожалуйста, сам не знаю, что на меня нашло.
Я так тебя люблю, просто эта проклятая работа/твоя мама/орущий ребенок…
Я тебя прощаю, но знай, что мне тяжело делать это каждый раз, когда ты меня доводишь до того, чтоб я тебя ударил.
Чего хотят абьюзеры
Абьюзеры хотят, чтобы этот цикл продолжился как можно дольше, поэтому они могут частично признавать свою вину, частично перекладывать ее на жертву, пытаться представить случившееся, как нечто не такое уж и негативное или вовсе убедить жертву в том, что «ничего такого не было» или «ты все не так воспринимаешь». Все это служит для того, чтобы жертва стала сомневаться в объективности своего восприятия. И тем легче ей в этом засомневаться, если абьюзер — не маньяк в черной шляпе, а интеллигентный, образованный, обеспеченный человек, положительно характеризующийся по месту прописки и на работе. И напряжение будет нарастать снова, потому что коллеги его подсиживают, начальство не ценит, зарплату не повысили, друг-бездарность уехал на Мальдивы, хочется жить, а надо идти на родительское собрание: повторимся, что угодно может пойти в топку его гнева или фрустрации. Длительность этой фазы зависит от его умения контролировать свои эмоции.

Почему тяжело распознать абьюз
Потому, что абьюзер пытается создать видимость нормальности. Эта фаза «сахарного шоу» нужна для установления контроля. Если бы кто-то относился к вам стабильно плохо, разве вы связали бы с ним свою жизнь? В том-то и секретное оружие абьюзера: периодически он относится к вам хорошо. От такого человека уйти труднее, чем от человека, выражающего свою нелюбовь 24 часа в сутки. То есть вы не воспринимаете его как врага, потому что у него бывает «прозрение». Но он — враг, а «прозрение» — блеф, кусочек сахара для циркового мишки.

Жертвы часто нормализуют насилие, особенно вербальное или эмоциональное, потому что они с ним росли. Если у вас тенденция к невротической привязанности с детства, то вы будете легко сомневаться в себе, искать и выпрашивать любовь и поддержку за любую цену. Но абьюз это абьюз, и мы должны видеть его, не применяя оценок 40-летней давности о «мазохистском удовольствии» жертвы только потому, что абьюзер нам не кажется «классическим типом плохого человека». Психологи говорят о том, что многие жертвы не только остаются в абьюзивных отношениях, но и часто в них возвращаются, после того, как покинули своих мучителей. Не зря, конечно, такие отношения называются созависимыми. У тех, кто выбрал остаться, есть общие черты.

Что мешает уйти?
1. Низкая самооценка, рационализация абьюза как «заслуженного» обращения.

2. Страх, вера в то, что если восстать или уйти, это спровоцирует что-то совсем ужасное вплоть до убийства.

3. Необходимость спасти партнера, вера в то, партнер может быть спасен/стать лучше, если семья сохранится.

4. Спасение детей. Многие женщины считают, что принимая удар на себя, они спасают от насилия детей.

5. Святость брачных уз, вера в то, что женятся один раз и надо терпеть все.

6. Изоляция, нехватка социальной поддержки.

Что помогает уйти?
1. Личное развитие, понимание того, что абьюз ненормален, представление о том, как выглядят здоровые отношения.

2. Социальная поддержка, включая друзей, семью, социальных работников, психологов, священников.

3. Необходимость защитить детей. Не только в прямом смысле, но и от психологических последствий наблюдаемого ими абьюза.

4. Страх эскалации насилия, когда срабатывает инстинкт самосохранения.

Источник: www.psychologytoday.com