Римские каникулы

Римские каникулы



Я лежала в номере маленькой гостиницы в Риме. Спала.
Я не хожу на завтрак - проснуться "не своей смертью" -
как я шучу, испортить весь день.
А мне вовсе не хотелось портить первый день моих
"римских каникул".
Много лет назад мы засматривались этим фильмом. Кто из
нас мог тогда предположить, что однажды у нас
появится возможность посмотреть все изумительные
города мира.
Дверь в номер распахнулась и вошла горничная. Она
прошествовала в ванную, даже не заметив меня.
Туристы уходят из отеля спозаранку - дорог каждый
день, каждый час.
И дама в постели, в полдень - нонсенс!
Я покашляла.
Горничная вздрогнула и что-то быстро залопотала,
мешая итальянские слова с ломаными английскими.
Она информировала меня, что не хотела "трабл" - так
вышло.
Я успокоила её, как могла, на той же нелепой,
тарабарской смеси языков.
Но, будучи женщинами, мы отлично друг друга
поняли. И я даже сообразила, что её сын учится в
Университете и изучает русский язык, и что язык -
очень "дификолт".
Я с ней согласилась - "вери, вери дификолт!".
Она ушла, а я стала одеваться.
Меня ждал Рим!
Я искала Колизей.
Когда мне было лет шесть, я видела удивительный сон
- я бегу по узкой улочке незнакомого города, и
выбегаю на залитую голубой водой, круглую площадь.
Я выбегаю к Колизею.
Удивительный, яркий сон!
Я нашла это место.
Потом я сфотографировалась с "гладиаторами",
потрогала древние стены и пошла к фонтану "Треви" -
бросать монетки.
По пути зашла в какой-то маленький магазинчик, из
окна которого на меня смотрело знакомое, родное до
боли, лицо.
В витрине стояла репродукция Сандро Боттичелли. Его
"Примавера".
Моя покойная подруга была точной копией девушки с
этой картины, девушки в венке и ярком платье, такой
живой и современной.
Один в один.
Была она талантливым скульптором.
Загнала себя работой до смерти.
Я помогала ей в фирме в качестве юрисконсульта.
Раз в неделю сидела в офисе и дурила головы
клиентам.
Нет, потом, дома, я обрабатывала вопросы и ответы,
консультировалась с мужем - классным профи.
Нет мужа, нет подруги, нет фирмы, нет даже старой
больной собаки Фефы.
Как у Тургенева - "все они умерли, умерли...".
А я в Риме.
Я жива.
Я учусь смотреть и видеть.
Учусь смеяться и плакать. Да, именно, плакать.
Учусь быть живой - пока жива.
И это так классно!
Я добралась до фонтана.
Народу - тьма!
Но, не омочив ног в его воде, я не уйду.
Я сняла сандалии, уселась на низкий бортик, и
погрузила ноги в голубоватую воду.
Как маленькие рыбёшки сновали детские руки -
мальчишки вылавливали монеты, которые бросали
туристы в надежде вернуться сюда вновь.
И тут я увидела его.
Стройный, высокий блондин, с длинными волосами и
голубыми глазами.
Он "снимал" на камеру всю эту "околотревийскую"
кутерьму, и выглядел таким отрешенным.
Кого-то он напоминал мне...
И я вспомнила.
Я вспомнила мальчика с ликом Иисуса, мальчика,
который приютил в своей квартире старую лошадь,
которая должна была закончить свой век на бойне.
А через несколько лет, в какой-то хронике, снова
показали этого мальчика.
Вернее его фото.
Он погиб в Югославии. Защищая кого-то от кого-то.
Неважно кого, но защищая.
С той фотографии смотрело лицо Христа, уже
понимающего всю тщету, приносимой им жертвы...
Я вытерла ноги носовым платком, обулась и побрела
вверх по огромной, широкой лестнице.
Мне было грустно.
Я вспомнила дорогих мне людей.
Но потом подумала - они-то меня обязательно
дождутся.
Потерплю.
"Терпеть" в этом Вечном городе было нетрудно.
Ещё несколько раз я сталкивалась с блондином с
кинокамерой.
Он был один, и я, опытная женщина, без труда могла
бы найти предлог для знакомства.
Но что-то меня останавливало.
Мои воспоминания?
Его библейскаий лик?
Не знаю...
Так я и ходила в первый день своих "римских
каникул".
Одна.
Лишь изредка соприкасаясь взглядом с "вечным",
библейским взглядом незнакомца, взглядом Христа,
взглядом, погибшего в Югославии юноши, взглядом
Вечного города...



РИНА ФЕЛИКС