Белль

Белль



УВИДИМ ТЕБЯ ВЕЧЕРОМ НА БАЛЕТЕ ИЗ САНКТ-
ПЕТЕРБУРГА?
Этой фразой окликнул меня в Интернете некто из
Израиля.
Меня не удивило бы, спроси меня "некто" - "любите ли
вы Брамса?" - ответить можно. Но тут?
В качестве кого я должна фигурировать в
транслируемом балете?
Балерины?
Обитательницы ложи или партера, где шагая меж
кресел, отдавит ноги какой-нибудь Юджин Онегин?
Была я совсем недавно в театре - слушала "Белль" в
реальном исполнении.
Промочила сорок восемь платков.
Сорок девятый предложил мне сосед слева.
Я плакала и сморкалась.
Сморкалась и плакала.
Когда в зале зажегся свет, и я увидела платок соседа, то
мысль - во что же я превратила свой "светлый лик", так
заботливо "сделанный" для похода в театр - вонзилась
в меня иглой.
Сосед сидел рядом.
Он что? Ждет, когда я верну ему платок?
Но такие платки, как правило, забирают с собой, и
возвращают выстиранными, накрахмаленными, с
вышитыми в уголке вензелями.
Ну, там - П.Г. - Петруша Гринёв или Е.О. - всё тот же
Евгений Онегин.
Я пошла ва-банк.
И повернула зарёванное лицо к соседу - будь, что
будет!
На меня с сочувствием смотрели добрые "ореховые"
глаза.
Пожалуй, не стоит вам досматривать спектакль до
конца - у меня с собой был только один платок, и я
больше не смогу вас выручить.
Но я провожу вас в гардероб - "прикрою", так сказать.
Да, лучше уйти. А то меня и в метро не пустят, и ни
один таксист не повезёт.
Мы вышли в фойе и спустились в гардероб.
Я протянула номерок моему спутнику, и он взял мой
плащ и целлофановый пакет с сапожками.
Помог одеться.
Оделся сам.
И мы вышли на улицу.
Замешкались у подъезда, и молодой человек попросил
разрешения проводить меня.
Накрапывал дождь.
Мы шли к метро.
Как я люблю такую погоду.
Мою погоду!
Мой спутник держал над нами раскрытый зонт, чуть
наклонив, и я видела лишь его и ноги, идущих
навстречу прохожих.
Я держала его под руку.
Сквозь свой плащ и его я ощущала тепло.
Его тепло.
Наше.
Общее.
Было спокойно.
У метро он посмотрел на меня вопросительно и сказал,
что не москвич, что утром его поезд, что посмотреть
этот спектакль было его мечтой.
Ради этого он и приехал.
Так я вам вечер испортила?
Более глупой фразы не придумаешь в данных
обстоятельствах.
Конечно, испортила.
И вечер.
И платок.
Зачем же вы ушли? Задала я еще более неуместный
вопрос.
Меня учили быть джентльменом и не бросать в беде
плачущих женщин.
Только и всего!
Только и всего? - прочему-то ёкнуло моё сердце.
Он будто почувствовал что-то и сказал - ради вас, я бы
согласился не видеть больше ни одного спектакля в
своей жизни.
Я провожу вас?
Да.
На моей станции, у леса, было всегда холоднее, чем в
Центре.
Сейчас я этого не заметила.
Дождь перестал.
И мы брели по аллее, устланной желтыми кленовыми
листьями, к моему дому.
У подъезда мне и в голову не пришло распроститься с
моим спутником.
Мы вошли.
У двери квартиры спала соседская кошка.
Этот зябкий, трепетный комочек жизни умилял меня.
Но к себе я кошку "гостить" не брала.
У меня жил горластый серый попугай.
Жако.
Краснохвостый говорун.
Он не любил гостей.
А я забыла об этом и вошла в свой дом с незнакомцем.
Попугай заорал было, но, увидев, что я не одна,
нахохлился и "выпал в осадок".
Я закрыла его шалью.
Было тепло.
Пахло лавандой, лепестки которой покоились во всех
имеющихся у меня вазах и вазочках.
Я люблю этот запах.
Запах лаванды и запах "Феррари" (белого) - так пахло
от моего спутника.
Этот запах я знала...
Чай? Кофе? Коньяк? Что вам предложить?
Только то, что вы разделите со мной.
Тогда, чай с лимоном.
Хорошо.
Он сидел в кресле.
Стройный, рослый, длинноногий.
Нарядный.
Я стёрла следы слёз ароматической салфеткой,
подправила макияж, и тоже выглядела вполне
пристойно в неверном свете настольной лампы.
Я подумала - какое счастье, что я надела в театр
платье, а не брючный костюм.
Мы пили чай.
Беседовали.
Смотрели друг на друга долгим взглядом.
А потом всё произошло.
Так, как и должно было произойти - нежно, красиво и
очень бережно...
Он был так мил, так ласков.
Я рада, что не оттолкнула его.
Рада, что позволила войти в мою жизнь.
Я устала быть одна.
Я вспомнила стихи - "Ты опять одинока... Открой!"
Я открыла, открыла свое сердце.
Утром он уехал.
Он звонит мне каждый день.
Он хочет меня видеть.
А я еще не знаю.
Я еще не решила.
И еще... я боюсь беспощадного дневного света...



РИНА ФЕЛИКС