Ты наложила на лицо четкий грим

Ты наложила на лицо четкий грим.
Под ним не узнать сейчас тебя...
Ты - уставший, в лохмотьях пилигрим,
Помнишь ли вчерашней,другой вчера.

Ноги в мозолях. Трудно пальцам в сандалиях...
И руки сухие, заветренны кожа и губы.
Ты с душой своей не проводила давно совещания,
Тебе проще озеленить на улице клумбы.

И в друг вдали ты увидела огонь костра.
Пошла туда, на свет его одинокий...
Тебя там приняли хорошо. Вода и еда...
И звук от гитары ты слышала громкий...

А потом ты и сама на листах пожелтевших,
Записала песни, что вылились из груди.
Забыв о событиях в мире нашумевших,
Слышишь голос:" Свое написанное прочти"...

Ты писала о том, как преодолевала путь,
Как каждая капля воды, была дорога,
Ты писала о себе, и мира своего описывала суть,
О том, что счастье твое - музыка и ее истоки...

Ты старцу показала тетрадь, в кожаном переплете,
На ней почти нет чистых, не  исписанных листов.
Там стихи от песен о падении и взлете,
И о том, какого себя оставляешь в прошлом своем.

Старик прочитал несколько твоих мыслей,
Его улыбка  ничего не говорила  о них...
Он дал несколько ягод тебе, не сладких, а кислых,
Разделил у костра ночь в разговоре, на двоих...

Он долго смотрел на звёздное небо.
Ими яркими любовался, а ты...
А потом повернулся и сказал "хочешь хлеба?
Скоро отсюда уйдешь и вернёшься туда, где начинала первые шаги!!!"

Старик читал, у его удивляло прочитанное.
Его, семья, считала одним из мудрейших...
Он не был согласен с написанным, со страниц этих считанных,
Даже не поделился, как всегда, с советом старейших...

А ты легла спать, грел спину огонь,
И ночь прошла тихо и спокойно...
Только рядом стоял твой верблюд,
Тебе приснилось, что ты конфеты ешь, как великая "сластёна"...

А утром увидела разорванную тетрадь свою...
Развеянной на ветру листы лежали на песке...
Ты просто ушла, оставив "Спасибо за воду, еду.
Спасибо, да воздастся вам всегда и везде...".

А он эту записку позже прочитал:
Ничего не сказав, скомкал бумагу и бросил в костер уже тлевший...
Он свои мысли где-то там внутри задержал,
Чтоб не чувствовать вину, прилетевшую как путь млечный...